В прошлом году Воронов привез с собой самоучитель по английскому языку, думал позаниматься на досуге. Затея оказалась невыполнимой – вначале не хватало сил и времени раскрыть книгу, потом стало лень вникать. В этом году он не стал мудрить с учебником и правильно сделал: на второй стадии пребывания в «Полетном» апатия достигла такого уровня, что он не смог прочитать даже тонкую книжку о здоровом образе жизни.

Как-то в поле Воронов поймал себя на мысли, что почти месяц не смотрел новости по телевизору и не читал газет.

– Рог, – позвал он приятеля, – ты знаешь, что в стране делается? Может, перестройка закончилась? Мы тут в каком-то информационном вакууме пребываем: ни газет, ни радио.

– Господи, мне бы твои заботы! – раздраженно ответил Рогов. – Я целыми днями про Снежану думаю, про ребенка, а ты – о перестройке!

В последнюю субботу сентября с самого утра лил дождь. Неожиданно для слушателей в «Полетное» приехал начальник школы. Для его выступления перед личным составом в кинозал из поселкового совета принесли трибуну с гербом СССР.

Полковник Толмачев был опытным руководителем. Он знал, как встряхнуть личный состав и заставить работать из последних сил до самого окончания уборки урожая.

– Я знаю, какие разговоры идут между вами, – начал Толмачев. – «Мы пашем с утра до ночи, а деньги за наш труд неизвестно кто получает». Так ведь? Есть такие разговоры? Теперь ответьте: в честь чего вам должны две зарплаты платить? Вы все – кадровые сотрудники милиции и получаете зарплату или стипендию согласно штатному расписанию. Считайте свое пребывание в совхозе временной сменой деятельности. В Хабаровске вы учитесь или преподаете, а здесь, в «Полетном», помогаете подшефному совхозу.

После краткого выступления начальник школы собрал офицеров на совещание, а слушателей, чтобы зря не сидели в Доме культуры, отправил на склад – перебирать картошку. Смена деятельности разрядила обстановку, но ненадолго. К вечеру все опять были злыми и неразговорчивыми.

В воскресенье из Хабаровска приехал школьный ансамбль во главе с заведующим клубом. На площади перед Домом культуры на грузовике с открытыми бортами установили аппаратуру, настроили гитары. После ужина начался концерт, на который пришли местные жители. Первая же песня вызвала у местных восторг, а у слушателей – очередной приступ раздражения.

– Ах, Поле-Поле-Полетное, бывшая окраина,
Белочка на елочке семечки грызет.

– Мать его! – выругался Вождь. – Бывшая окраина! А сейчас что, центр мироздания?

– Это переделанная песня, – подсказал кто-то. – В оригинале «Веселые ребята» про окраину Москвы поют.

Послушать заезжих музыкантов пришли несколько местных девушек. Они постояли на краю площади и тихо разошлись по домам. В танцах приняли участие только повеселевшие от музыки и тайно выпитого самогона трактористы да работницы склада. Слушателей пляски не заинтересовали.

– Вас бы, бездельников, в борозду! – зло сказал Сватков. – Посмотрели бы, про какие семечки вы потом бы пели.

В предпоследний день пребывания слушателей в совхозе с проверкой внезапно нагрянуло партийное начальство. Секретарь райкома партии, объезжая поля на служебной «Волге», велел остановиться у севших на перекур парней из группы Воронова. Виктор первым сообразил, как надо действовать.

– Леня, иди, докладывай партийному боссу! – велел он.

Парторгу группы Леониду Зайцеву был тридцать один год. Он был невысокого роста и практически лысый, за что получил кличку Генсек.

– Я не пойду, – испугался Зайцев. – Я не имею права ему докладывать.

– Иди, сволочь! – зашипели на него одногруппники. – Строевым шагом иди! Ты – парторг, тебе и докладывать.

Зайцев тоскливо посмотрел на дальнее поле, где были Трушин и замполит, вздохнул и пошел навстречу судьбе. Секретарь райкома оторопел, увидев, как к нему, перешагивая через борозды, строевым шагом направляется лысый мужик в телогрейке.

– Кто это? – в изумлении спросил партийный руководитель.

Референт секретаря глянул в список, нашел фамилию ответственного за уборку на данном участке и уверенно доложил:

– Подполковник Трушин, начальник курса.

Весь недолгий путь до «Волги» Леня прикидывал, как ему начать доклад. Если бы он знал, что приехал первый секретарь райкома, то отрапортовал бы так: «Товарищ первый секретарь Лазовского райкома партии…» Но если приехал не секретарь райкома, а председатель райисполкома, то ему как докладывать? На выручку Зайцеву пришел сам высокий гость.

– Здравствуйте, товарищ Трушин! – сказал он и протянул руку для приветствия.

Леня не смог возразить. У него в голове от волнения отключилась функция управления речью. Он молча пожал руку партийному боссу и уставился под ноги, не зная, что дальше делать.

– Крепитесь, товарищ Трушин! – сказал секретарь райкома. – Немного осталось. Завтра уберете турнепс и можете выдвигаться домой.

– Задание партии выполним! – справившись с волнением, выкрикнул Зайцев.

– Молодец! – похвалил странного «подполковника» партийный руководитель и уехал проверять другие участки.

Замполит, узнав об этом происшествии, смеялся до слез.

– Так ты решил начальника курса подсидеть? – спросил он. – Не рановато ли?

– Это Воронов во всем виноват, – насупился Зайцев. – Я не хотел идти, он заставил.

Вечером второго октября слушатели вернулись в школу. Общее настроение высказал Сэмэн.

– Дом, милый дом! – воскликнул он, входя в общежитие. – Кто бы знал, как я скучал по тебе!

6

Как только представилась возможность, Рогов показал Воронову предъявленную матерью Снежаны фотографию. Виктор внимательно изучил снимок. Проверил, нет ли пояснительной надписи на обороте.

– Ну что же, – сказал он, – проведем следственно-криминалистическое изучение представленного снимка. Фотография любительская среднего качества. На ней запечатлен нетрезвый молодой мужчина в обществе двух девушек, примерно 18–20 лет. Мужчина сидит на диване, во взгляде его улавливается некая бессмысленность, то есть он понимает, где находится, но относится с безразличием к происходящим событиям. Мужчина обнимает за плечи девушек. Они улыбаются. Теперь вопрос: с которой из них ты впоследствии переспал?

– Я ни с кем не спал, – начал было Рогов, но Виктор перебил его:

– Отвечай на вопрос: с кем ты из них был близок этой ночью?

– Вот с этой, – Рогов ткнул пальцем в девушку слева.

– Ха, забавно! – воскликнул довольный Воронов. – Почему же с этой, а не с другой? Или на фотографии запечатлен тот момент, когда ты еще не определился с выбором? Как я помню, одна из них – подруга хозяина квартиры, то есть на нее ты глаз положить не мог. В чем разница между положением девушек на фотографии? Никакой.

– Погоди-ка… – пробормотал Рогов.

– Если бы вы встречались пара на пару, – продолжил развивать мысль Воронов, – ты бы обнимал только Снежану, или она бы сидела ближе к тебе или вовсе у тебя на коленях. На этом снимке ты сидишь с девушками, которые тебе одинаково безразличны. Судя по твоим пустым глазам, тебе было по фигу, кого обнимать. Если бы на место одной из девчонок запрыгнула большая собака, ты бы и ее обнял.

Рогов схватился за голову:

– Ничего не понимаю! Почему, когда я увидел эту фотку в первый раз, она показалась мне веским доказательством?

– Мамаша Снежаны сбила тебя с толку своим натиском, вот ты и принял пустышку за улику.

Обрадованный приятель тут же написал письмо отцу. Получилось сумбурно, с многочисленными отступлениями, но в целом смысл рассуждений Воронова ему удалось передать довольно точно.

С октября потянулись учебные будни: семинары, лекции, наряды по кухне, караул, несение патрульно-постовой службы в городе. От апатии и совхозного отупения не осталось и следа. Через пару дней после возвращения никто уже не нервничал по каждому поводу, не морщился, рассматривая забившуюся под ногти грязь. Слушатели стали чистенькими, пригожими и веселыми. По вечерам появилось свободное время. Рогов вновь стал встречаться с Алиной и не удержался, рассказал ей о беременной самозванке. Реакция девушки удивила его.

– Прикинь, Ворон, она реально охладела ко мне, как только узнала о Снежане.

– Немудрено, – хмыкнул Воронов.

– Что «немудрено»? – обозлился Рогов. – Я со Снежаной познакомился в феврале, а Алину в первый раз увидел только в марте. Если она меня приревновала, то это же глупо!

– Перекинь мостик с февраля в конец лета. Если ты блудил все зимние каникулы, то наверняка в августе вел себя точно так же. Зачем приличной девушке выстраивать серьезные отношения с парнем, который волочится за каждой юбкой, а потом с удивлением узнает о беременности случайной знакомой?

– О каких серьезных отношениях ты говоришь! Серьезные отношения – это любовь, а для любви нужно место, где встречаться. Любви без уединения не бывает!

– Тут ты прав, – согласился Воронов. – Прогулки по городу и поцелуи у крылечка – это тупиковый путь. Кстати, я сделал интересное наблюдение. Девчонки соглашаются пойти в нашу общагу только в первые дни знакомства. Раз или два уговорить зайти можно, а потом – на буксире не затащишь.

В субботу Рогов предложил сходить с девушками в кино. Компанию Алине должна была составить ее соседка по комнате Таня, которую парни окрестили Золушкой. Воронов не афишировал свои отношения с Таней и после бурных августовских встреч не видел ее. Поход в кино отношения Рогова и Алины не улучшил. Чувствовалось, что девушке стало неинтересно с Роговым и она решила вывести его в резерв – не разрывать отношения до конца, но количество встреч свести к минимуму. В кинозале совершенно случайно они расселись так, что Воронов оказался между девушек. После киножурнала в зрительном зале на мгновение наступила темнота. Воронов решил воспользоваться моментом и одновременно положил руки на колени Алине и Золушке. Алина аккуратно сняла его руку и вернула на место, а Таня ласково накрыла его ладонь своей.

«Выбор сделан! – решил Воронов. – Золушка так Золушка! Она хоть невзрачненькая, зато без претензий».

После киносеанса пары разошлись. Рогов пошел провожать Алину до общежития института культуры, а Воронов повел Таню в кооперативное кафе – угостить горячим шоколадом.

– Теперь мы сможем спокойно встречаться, – по пути сказал он. – На все вопросы у тебя будет хорошая отговорка: «Нас Алина познакомила». Какие у тебя планы на следующую субботу?

– Никаких, – обреченно вздохнула Золушка. Она уже поняла, что следующая встреча будет в общежитии школы милиции.

Вечером Рогов объявил, что расстается с Алиной.

– Если она такая дура и не может понять, что на моем месте мог бы оказаться любой мужчина, то зачем мне такая девушка нужна?

– Отсюда мораль: никогда не рассказывай женщине о своих похождениях – не поймет.

Рогов внимательно посмотрел на приятеля, припомнил лето и изрек:

– Мне кажется, у нас отношения дали трещину после того, как ты с ней в реке целовался.

– Но-но, полегче, дядя! – жестко оборвал его Виктор. – Мы целовались для дела, с твоего разрешения и под твоим руководством.

– Чего-чего? – не понял Рогов.

– Ты был на берегу, все видел – значит, руководил процессом.

– Ладно, черт с ней, с Алиной, – не стал спорить Рогов. – Ты-то как, нашел общий язык с Золушкой?

– Знакомство состоялось. Пили горячий шоколад по цене один рубль крохотная чашечка, болтали о всякой всячине, на прощание трогательно поцеловались у общежития. Кстати, я пригласил Золушку в гости, она не отказалась.

– Быстро ты ее окрутил! – удивился Рогов. – В следующую субботу Сват в город сваливает. Могу на его кровати переночевать.