– И как? – спросил начштаба Николай Константинович Борисов.

– Взять пеленг на Полярную звезду, прицелиться по ней и засечь курс, все, что не ноль – поправка компаса. А ведь в книжке у него ни одного полета над морем!

– Что и удивительно! – заметил Борисов. – И ночных совсем чуть-чуть. Откуда знаешь?

– В пионерском лагере мы так ориентировались ночью в Крыму. Позволяет с точностью до 0,6 градуса определить направление на север.

– Вот у кого надо учиться ориентированию: у пионеров! – всплеснул руками Костиков.

– Ну, для таких полетов не помешало бы полурадиокомпасы на машины поставить. – заметил я. – Ночи не всегда звездными бывают.

– А есть такие?

– У бомберов видел, на истребителях нет.

– В общем, Борис, где та бумажка, которую я подписать отказался?

– Константиныч, принеси.

– Че ее нести, вот она. – ответил начштаба и выложил листки на стол из папки. Костиков взял протянутую авторучку и размашисто расписался на трех листах. После него подписи поставил начштаба, вынул из кармана цилиндрик, вытащил оттуда печать и три раза приложил ее к каждому из экземпляров. Отцепил третий экземпляр и передал мне, одновременно протянув правую руку для рукопожатия.

– Поздравляю, Виктор Иванович, вы утверждены в должности старшего летчика первой эскадрильи, с исполнением обязанностей командира третьего звена.

А командир из кармана достал перочинный нож, отогнул на нем штопор и начал открывать «Аиста». Начштаба из его стола извлек стопочки и десертную тарелку с небольшим лимоном и плиткой шоколада на ней. Стопочек было шесть, две из них «ушли» обратно в стол. Коньяк они налили как водку, «с горкой», да и рюмки были «водочные».

– Сколько у тебя сегодня? – спросил командир.

– Два лично, один в группе.

– Самое главное забыл сказать, Борис! У него единственного остались боеприпасы на обратный путь, на случай встречи с ночниками. Я, в азарте, выпустил все по крайнему «групповому».

– А что я тебе говорил: Суворов голову в бою не теряет, он ей думает! Ну, что, Виктор Иваныч! Ты официально стал одним из руководителей нашей лучшей эскадрильи. «Первая» – она во всем и всегда первая. Сам начинал в первой. За тебя, за новую должность и чтоб не последняя.

Командир резко выдохнул, и хватанул коньяк, запрокинув голову. Я тремя небольшими глоточками допил предложенный коньяк и закусил его кусочком шоколада. На этом «пьянка» закончилась. Командир снял со стола кусок материи, под которым оказалась крупномасштабная карта Валахии, на которую уже были нанесены маршруты будущих ударов. Интересно, чем они собрались бить? Ведь 29-х моделей у нас совсем немного. Большинство машин соответствовало типу 17 и 28, на которых отсутствовали точки крепления подвесного вооружения. В каждой эскадрилье было всего звено таких самолетов, и они уже понесли потери. В нашей эскадрилье осталась всего пара таких. Второй момент, который очень насторожил: в качестве цели для удара был назначен аэродром Фетешти. Предлагалось, используя наш сегодняшний маршрут, нанести удар по месту, где базируются те немцы, которых мы сегодня немного «покусали». Да вот беда! По дороге туда находится авиабаза «Михаил Когэлничану», полнокровный истребительный полк на «Ирках» плюс там же базируются немцы, которые прикрывают Констанцу от налетов, а на возврате еще два аэродрома в Ланке и в Бобоку. Длина маршрута указана: 379 километров, а у нас боевая дальность – 440. В это-то я врубился сразу, и, вместо того, чтобы зааплодировать, дескать, наконец-то в бой и наступаем, сказал:

– Сергей Иванович, а что у нас вот здесь, вот здесь и вот здесь? И второй вопрос: чем наносить удар будем? У нас в эскадрилье всего два самолета осталось, способных нести РС. Остальные – чистые истребители. Сами говорили, что у нас полк ПВО.

– А почему вопрос сразу ко мне? Ты это командующему 9-й армии скажи, и командиру 17-го корпуса генералу Галанину. Я здесь причем?

– Но мы же не ставим задачу «потерять полк». Кто мешает нам нанести не один, а три последовательных удара. А, насколько я понимаю, трогать «Когэлничану» нас пока и не просят.

– На три вылета всем полком не хватит топлива. Сразу предупреждаю. – сказал начштаба.

– Так и хорошо! Удар по Ланке нанесут только «29-е», там потрепанные нами «Ирки» базируются. Наша эскадрилья, но в полном составе, 16 машин, их прикроет, затем ударим по Бобоку, и у нас открывается прямой путь на Фетешти. Чем не вариант? Топлива потратим ну чуть больше, чем на один вылет 52-ю самолетами. А заодно, надо бы посмотреть: что там и как в Фетешти. Разведывательные «МиГи» можно попросить в 146-м РАП, хотя бы один, но с фотоаппаратом.

– 146-й нам не подчиняется.

– А связь-то с ним появилась?

– Связь есть.

– Разрешите позвонить в Тарутино.

– Ну, звони.

Фамилию командира бывшей «своей» эскадрильи я знал из письма и еще не поблагодарил его за «посылку» и письмо. Пробежался по справочнику, нашел его позывной, и минут десять дозванивался до Тарутино. Там, естественно, командира на месте не было, был дежурный по эскадрилье, но четвертой, а не третьей, которая была мне нужна. Но голос у меня начальственный, поэтому, деваться ему стало некуда, послал кого-то за Ивановым.

– Владимир Иванович? Доброй ночи, Суворов… Да, я и по делу, не только, чтобы поблагодарить вас и за письмо, и за посылку… И всем огромное спасибо передайте. А вопрос такой: требуется провести воздушную разведку в строго определенное время в квадрате 5-61, с фотоаппаратом, на «МиГе», днем.

– Так Михалыч и Коля погибли, у остальных пока допуска к боевым нет.

– Так пусть кто-нибудь сюда мне один перегонит.

– Так мы их передаем потихоньку в 146-й ИАП, но без Ифов. Нам полеты запретили даже на «пятерках».

– То есть никак?

– Ну почему никак, когда надо?

– Завтра, с утра, чтобы к шести тридцати был готов на вылет.

– Ну, рискнем, появимся у вас, один сядет из-за «отказа двигателя». «Починишь и облетаешь». Ты меня понял? С записью в паспорт. И попробуй только не вернись! Голову откручу!

– Я понял, если утону, то домой не приходить.

Гогот стоял по обеим сторонам трубки.

Глава 6. Наступаем, во что – пока не понятно

Утром на вылет собралось 14-ть «ишачков» 29-й серии, с шестью РС-82 и двумя «кассетами» – спаренными 50-тикилограммовками под крыльями. Так сказать, ударная эскадрилья, и 11 наших машин, все оставшиеся, с учетом потерь. Плюс четыре машины управления полка, во главе с командиром и одна машина командира 2-й эскадрильи Новицкого. Затем еще двух наших заменили на комэсков «3» и «4». Они у нас опытные, орденоносцы, и оба отличились, с первого же дня. Исключили из прикрытия всех «молодых». Чуть позже выяснилось, что так напрягаться и не требовалось: на Ланке находилось 12-ть исправных машин у румын, четыре из которых остались на земле и не успели взлететь. Все-таки, примеряли по себе, у нас, как у полка ПВО, кроме батальона аэродромного обслуживания, есть батальон ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), благодаря которому полк и добился успехов в обороне. А у румын с этим делом положение было швах. Они нас проспали. Удалось ударить на взлете, дело решила, в основном, группа прикрытия ударной эскадрильи. Все 12 машин были сбиты или уничтожены на взлетке и рулежке. Ударная уничтожила три ангара, топливохранилище и позицию противника. Плюс подавила шесть огневых точек противника. Без потерь мы отошли в Болград. И сели перевооружаться и обслуживаться. 30 самолетовылетов на расстояние 2х78 км, треть заправки не израсходовали. Топливо, как просил Константиныч, мы экономили. Я еще только сел и развернулся перед ангаром, как возле меня появился молоденький красноармеец в пилотке и с пистолетом на боку:

– Тащ лейтенант, Вас начтаба зовет, срочно. – буковку «Ша» я у него так и не услышал. Он ее глотал. Бегу на СКП, но по дороге вижу, что садится «МиГ» с моргающими АНО. Если они в воздухе моргают, то с неисправностью. Что, блин горелый! «Просраливсеполимеры?» Мне же нужен исправный! Пропустив четыре машины с «коробочки» садится незнакомый мне самолет, напоминающий «Як-1», но с двойной кабиной. Который подбежал к выкатившемуся за границу поля «МиГу». А от СКП в мою сторону бежит целое отделение красноармейцев и механиков.

– Тащ Суворов, нам приказали с Вами бежать к «МиГу».

Ну, побежали! Задачей отделения было дважды приподнять крыло истребителя. Я и, насколько я понимаю, Владимир Иванович Иванов им тоже помогали. Под крыло воткнули стойку, и вручную открыли замок стойки шасси, после этого аккуратно положили самолет. Все отбежали, Владимир Иванович щелкнул фотоаппаратом. После этого крыло еще раз приподняли, поставили на аварийную стойку и подняли его до места, пока не щелкнул замок, и крыло освободили от стояночной стойки.

– Витя, ночью пришел приказ машины сжечь и следовать в город Рыбинск, поездом. Нас переформировывают в ЗАП на «Яках». Еще одну перегоню в Булгарийку, чтобы не на один аэродром садиться. Вот суки! 57 новеньких «МиГов» в костер. Немцы где-то прорвались, и что-то перерезали, в общем, наше топливо там сожгли, а нам его много дней не подвозили, и летчиков готовых для «МиГов» у них нет. А своих переучить – топлива не дали. Это твой, если помнишь, двигатель заменили и облетали. «Мишку» твоего под креслом нашли. Второй, Михалыча, подгоню, тоже с новым движком. У вас единственных было топливо в баках. Говорил же, блин, что без железной дороги – это не подскок! Третий не перегнать, ему вот этот козел шасси подломил. – он пальцем показал на молоденького летчика. – Все, рад был увидеть. Ты как?

– Да с боевого, еще не отошел.

– Жарко было?

– Не очень, но шея болит, покрутить ею пришлось.

– А мы так и просидели! На Бахмутке кто-то мост сжег, так что отрезали нас от железной дороги, и машин на площадке не осталось. Так что, отомсти за нас за всех. Давай, отгоняй машину, не дай бог налетят. Да, вот держи! – он передал фотографию какой-то накидной гайки с незавязанной проволочной контролькой. – На заводе не законтрили, вот у тебя топливо и ушло.

Я вспомнил, что летной книжке была вынужденная посадка в пятницу вечером. Какое это сейчас имеет значение? Но, запас карман не оттягивает, пригодится. Я занял место в машине, перед посадкой отдал «бывшему» командиру подтверждение на сбитый «мессер». Мне его уже засчитали, а ему пригодится.

Опять приходится приводить мое представление о «МиГ-3», восстановленного на НАЗе, и изделия Московского авиационного завода №1. Подкачал вручную топливо и масло, дал воздух и включил магнето. Ну, да, это не «Ишак». Плюс пять огневых точек. И АФА-И. А радио потрескивает! Непорядок! Но сегодня этот треск придется слушать. Владимир Иванович запустил движок вслед за мной, предварительно посадив пассажира в заднюю кабину. Но, вначале они пропустили меня, затем развернулись и пошли на взлет. А меня начали «обслуживать», читая талмуд из заднего лючка. Я продолжал оставаться в машине и разбирался с настройкой АФА-И. Затем вылез из машины и посмотрел установки на приборе. Аккуратно погладив новую машину по боку, пошел в штурманский класс готовиться к вылету. Физическая карта нужна и прогноз погоды. Перед уходом попросил проверить кислород и кислородную систему. Глянул на время, оставалось полтора часа до вылета. Успею. Заодно, прочел от корки до корки наставление по эксплуатации, и сунул его в карман на всякий пожарный. Через час десять глазами проводил свою эскадрилью, ушедшую на штурмовку Бобоку, а за двадцать минут до вылета у меня появился ведомый. Старший политрук Дима Хохлов, политрук нашей эскадрильи, оказался с допуском на «МиГ-3» и успел перегнать из Булгарийкы второй «МиГ» 146-го РАП. Его закатили в соседний крытый капонир и заправляют. А он прибыл за получением задания.

– Куда идем? – заинтересовано спросил он.

– Фетешти, Когэлничану и авиашкола в Констанце, оттуда домой. Допуск к высотным есть?

– Есть.