Он достал из кармана ингалятор и попытался им воспользоваться, но снова зашелся кашлем. Сунув руку в верхний карман, мужчина достал носовой платок и сплюнул в него большой комок зеленой мокроты. Он рассматривал мокроту немного дольше, чем было необходимо, а затем, удовлетворенный, сложил платок и снова убрал его в карман.

– А ты чего пришел? – спросил он меня.

– О, я теперь работаю здесь, – ответил я взволнованно. – Сегодня первый день.

– Работаешь здесь? Что ж, надеюсь, ты сможешь изменить дурацкую систему записи. Проще записаться на прием к королеве, чем к врачу.

Прежде чем я успел что-либо ответить, в дверном окошке показалась женщина-администратор, она открыла дверь и стала запускать людей. Я обогнал всех, чтобы успеть подойти к ней.

– Здравствуйте, я Амир, новый терапевт.

– Я Хэтти. Разве вы не знаете о служебном входе? Идемте, я вам покажу.

Хэтти около 45, и, по-моему, она слишком нарядно одета для работы. Она изменила скучную униформу в соответствии со своими предпочтениями. Ее светлые волосы собраны в прическу «улей». На губах красная помада, а на щеках густой слой румян. Казалось, что Хэтти собралась участвовать в конкурсе красоты, а не записывать пациентов на прием к врачу.

Хэтти продиктовала мне код от двери для персонала, и я записал его в свой новенький блокнот. Мне всегда хотелось быть одним из тех людей, которые повсюду носят с собой безупречно заполненную записную книжку. Я был жутко неорганизованным, и обычно другие люди напоминали мне, где я должен быть и когда. Но не в этот раз. В моей жизни началась новая глава, и я собирался сам утюжить рубашки и делать записи в красивом блокноте. Закрыв блокнот, я убрал его в новенький портфель.

Поздоровавшись с другими администраторами, я протянул им коробку печенья.

– Вы знаете, как произвести хорошее впечатление, Амир, – поблагодарила Хэтти, – но если вы действительно хотите впечатлить нас, то вам стоит начать прием. Ваш первый пациент уже пришел.

Хэтти проводила меня до моего кабинета и ушла. Когда я сел и стал доставать свои вещи, меня охватила паника. Работа врачом общей практики очень отличается от работы в больнице. Кажется, что быть врачом общей практики проще, потому что к нему обращаются пациенты с несерьезными проблемами, которые можно решить за 10 минут. На самом деле все не так. В больнице вы являетесь частью команды врачей, которые обследуют пациента и анализируют его симптомы. В больнице пациента сначала осматривает младший врач, он собирает историю болезни и назначает множество тестов, результаты которых обычно приходят в тот же день. Затем пациента осматривают старшие врачи, на руках у которых уже есть результаты обследования. Если пациенту требуются дополнительные тесты, его оставляют в больнице под присмотром персонала. Пока обследование не будет завершено, пациента ежедневно наблюдает врач. Если он решит, что пациент достаточно хорошо себя чувствует, чтобы отправиться домой, то отпустит его и посоветует незамедлительно обратиться к врачу общей практики в случае ухудшения состояния. Только пациенты с самыми незначительными проблемами отправляются домой, не пройдя обследование.

В общей практике дела обстоят совсем по-другому, поскольку практически все зависит от компетентности одного специалиста.

Мы ждем результатов анализов несколько дней или даже недель, и у нас есть всего 10 минут, чтобы поговорить с пациентом, провести осмотр, поставить диагноз и назначить лечение.

Поскольку я уже не был практикантом, рядом со мной не находилось старшего коллеги, проверяющего правильность моих решений. Я старался сглотнуть панику, подкатившую к моему горлу. Меня учили работе врача, все будет нормально.

Я пригласил своего первого пациента, 81-летнего мужчину по имени Дерек Шусмит. Прежде чем позвать его в кабинет, я бегло просмотрел его карту. У него был сахарный диабет, гипертония и артрит.

– Здравствуйте, мистер Шусмит, я доктор Хан. Чем я могу вам помочь? – сказал я немного веселее, чем планировал. «На тон ниже, Амир», – подумал я.

Мистер Шусмит был одет в коричневый твидовый пиджак и синюю рубашку, заправленную в брюки. Он скорее шаркал, чем ходил, и опирался на трость, казавшуюся не слишком надежной. На нем была плоская серая кепка, которую он снял, когда сел.

– Я пришел из-за кашля, – сказал он. – Думаю, это инфекция дыхательных путей.

– Хорошо, расскажите подробнее о вашем кашле, – попросил я, слегка наклонившись вперед. С кашлем я мог справиться, и это была простая задача для первого рабочего дня.

– Ну, он начался несколько дней назад, и у меня отходит немного мокроты.

– Есть ли у вас боли в груди или трудности с дыханием? – спросил я, чувствуя себя на волне.

– У меня есть небольшая одышка, особенно когда я поднимаюсь по лестнице.

– Ясно. Замечали ли вы кровь в мокроте?

– Нет, она обычно белая с зеленоватым оттенком.

– Спасибо, мистер Шусмит. Вы не против, если я прослушаю вашу грудную клетку?

– За этим я и пришел, – ответил мужчина, снимая пиджак. Я встал позади него и поднял рубашку, собираясь приложить стетоскоп к задней части его грудной клетки. Вдруг я заметил синяк на спине справа. Когда я прикоснулся к нему, пациент вздрогнул и опустил рубашку.

– Мистер Шусмит, откуда у вас этот синяк? – спросил я.

Он поерзал на стуле и потянул за нитку на кепке, которую он держал в руках.

– Ерунда. Просто упал в саду.

– Он выглядит очень болезненным. Когда вы упали?

– На прошлой неделе. Я не хотел беспокоить врачей по этому поводу. Волноваться не о чем, он уже проходит.

– Могу ли я еще раз взглянуть на него? Мне в любом случае нужно прослушать вашу грудную клетку.

Мистер Шусмит посмотрел на меня и неохотно поднял рубашку. Я прощупал синяк и надавил на ребро под ним. Лицо мистера Шусмита скорчилось от боли.

– Простите, что делаю вам больно, – сказал я. – Я просто хочу проверить, не сломано ли ребро.

Я начал прослушивать его грудную клетку, и каждый раз, когда я просил его сделать глубокий вдох, ему явно было больно. Прямо под ушибом располагался очаг инфекции, и для пожилых людей с травмами ребер в этом нет ничего необычного. Из-за боли человек не может делать полный вдох, в результате чего нарушается циркуляция воздуха в легких, и бактерии активно размножаются.

Я сел на стул и посмотрел на своего пациента. Для врачей характерно своего рода «паучье чутье», которое возникает в потенциально опасных ситуациях. Часто оно срабатывает при встрече с пациентами, которым требуется неотложная помощь, а иногда – при работе с пациентами, имеющими лишь небольшие проблемы. Мое сработало сейчас.

– Мистер Шусмит, у вас явно инфекция дыхательных путей. Ничего серьезного, это лечится антибиотиками. Меня гораздо больше беспокоит ваш синяк. Похоже, вы сломали ребро.

– Нет, я уверен, что это пустяки, – сказал он, заправляя рубашку в брюки.

– Расскажите еще раз, как это произошло.

– Я уже не помню. Вероятно, ударился обо что-то. Об угол стола, наверное.

Я не на шутку встревожился.

– Мистер Шусмит, я не пытаюсь уличить вас во лжи, но вы пару минут назад сказали, что упали в саду.

– Я точно не помню, это было несколько дней назад.

Он упорно разглядывал свою кепку и тянул за нитку. На пальцах его правой руки виднелись следы от табака, а с тыльной стороны руки был заживающий порез, который уходил под рукав.

– У вас серьезный порез, мистер Шусмит, – сказал я, указывая на его руку. – Не могли бы вы сказать, откуда он?

Мне требовалось соблюдать осторожность. Я должен был вести себя как обеспокоенный врач, а не полицейский на допросе. Грань очень тонка. Он незамедлительно прикрыл порез левой рукой.

– Вероятно, порезался в саду, – пробормотал он.

Я не торопился. Мы с Дереком Шусмитом были знакомы всего несколько минут. Мне хотелось, чтобы он начал мне доверять.

– Мистер Шусмит, мы с вами раньше не встречались. Вы не скажете мне, с кем вы живете?

Изменение траектории разговора застало его врасплох, и он поднял на меня глаза.

– Со своей женой Джун, – ответил он с облегчением, чувствуя себя на более безопасной территории.

– У вас есть дети?

– Да, два сына. Один работает с компьютерами в Канаде, а второй живет в Лондоне.

– Вы часто видитесь?

– Они обычно приезжают раз в год. У них своя жизнь, и они заняты семьей и работой.

– А как дела у вашей жены Джун? Она в порядке?

Этот вопрос его смутил.

– Мы справляемся, – ответил он, ерзая на стуле. – Доктор Хан, пожалуйста, выпишите мне рецепт. Я не хочу дальше отнимать у вас время.

Я понимал, что консультация подошла к концу. Мистер Шусмит надел кепку и начал застегивать пиджак.

– Я надеюсь, вы не сердитесь, что я задал вам эти вопросы, мистер Шусмит. Это мой первый рабочий день, и я хочу лучше узнать своих пациентов, – солгал я, печатая рецепт.

– Я понимаю, – отрезал он. – Я бы хотел получить свой рецепт.

Я протянул ему листок.

– Приходите снова, если кашель не пройдет, – сказал я, когда он направился к двери.

– Спасибо, доктор Хан, – ответил мистер Шусмит. Ему было сложно открыть тяжелую дверь, поэтому я поднялся, чтобы помочь.

– Я справлюсь, – сказал он. Я сел и наблюдал за тем, как он выходит.

Я злился на себя за то, что повел себя неправильно и не узнал причину травм мистера Шусмита. В голове зазвучал голос моего наставника.

У каждого начинающего врача общей практики есть свой наставник, словно он цирковой слон или лев, который выступает с дрессировщиком.

Мой наставник говорил: «Особенность нашей работы заключается в том, что тебе не нужно решать все проблемы за первые 10 минут. Воспринимай некоторые консультации как линию старта. На следующей консультации ты продолжишь с того места, на котором остановился. Это марафон, а не спринт».

Я терпеть не мог, когда люди говорили: «Это марафон, а не спринт».

К тому моменту своей жизни я осознал, что не отличаюсь терпеливостью. Мне хотелось получать ответы на свои вопросы сразу. Я был не слишком хорош в разгадывании загадок или «управлении неопределенностью», как говорят в нашей профессии. Мне нужно было этому научиться.

Остаток утра прошел быстро. Я вызывал каждого нового пациента с трепетом в груди, но, как только он оказывался передо мной, я чувствовал себя в родной стихии и со всем справлялся. Я начал верить, что у меня все под контролем, как вдруг пришло сообщение от Хэтти: «Экстренная помощь пациенту в шестом кабинете!»

Я уставился в экран. Возможно, произошла ошибка, и сообщение предназначалось не мне. В здании было минимум два других врача общей практики. Разумеется, они могут лучше справиться с тем, что там происходит. Я на секунду задумался о том, чтобы проигнорировать сообщение и вызвать следующего пациента. Это было бы неправильно. Схватив стетоскоп, я помчался в шестой кабинет.

Это был кабинет Кэтрин Коннор, одной из самых опытных практикующих медсестер. Практикующие медсестры получают дополнительное образование и имеют право диагностировать и лечить острые и недифференцированные медицинские проблемы. Хэтти тоже была в кабинете. Я сразу понял, что все плохо, потому что безупречный «улей» Хэтти растрепался. Из него выбивались пряди осветленных волос.

– Кто это? – спросила Кэтрин Коннор у Хэтти.

– Это Амир, один из наших новых врачей, – ответила она.

Кэтрин стояла у кушетки, на которой лежала женщина лет двадцати. Пациентка плохо выглядела и извивалась, лежа на спине.

– Это Флисс, ей девятнадцать, она обратилась к нам с болью в животе. Боль появилась ночью и усилилась утром, – объяснила Кэтрин, пока я подходил к кушетке.

Флисс была крупной женщиной весом более 100 кг, и, поскольку кушетка была неширокой, Кэтрин приходилось придерживать пациентку, чтобы та не упала.

– Есть ли проблемы со стулом и мочеиспусканием? – спросил я.

Кэтрин покачала головой.

– А-а-а-а-а-а! – закричала Флисс, держась за живот.

– Кэтрин, она беременна? – спросил я в ужасе.

– Нет, я не беременна! – заорала Флисс из-за спины Кэтрин.