Наконец, четвертая часть, озаглавленная «Регулирование капитал в XXI веке», состоит из четырех глав. Ее задача заключается в том, чтобы извлечь политические и нормативные уроки из предыдущих частей, призванных установить факты и понять причины изучаемых процессов. В тринадцатой главе очерчиваются контуры социального государства, адаптированного к реалиям нынешнего столетия. Четырнадцатая глава предлагает переосмыслить прогрессивный налог на доход в свете исторического опыта и современных тенденций. В пятнадцатой главе описываются возможные формы прогрессивного налога на капитал, адаптированного к условиям имущественного капитализма XXI века, а затем этот идеальный инструмент сравнивается с другими видами регулирования, которые могут появиться – от европейского налога на состояния до контроля над капиталами в китайском стиле, от иммиграции на американский лад до всеобщего возвращения к протекционизму. Шестнадцатая глава посвящена набившему оскомину вопросу о государственном долге и связанной с ним проблеме оптимального накопления общественного капитала в условиях возможного ухудшения капитала природного.

Последнее замечание: было бы довольно рискованно опубликовать в 1913 году книгу под названием «Капитал в ХХ веке». Посему пусть читатель простит меня за то, что в 2013 году я публикую книгу под названием «Капитал в XXI веке». Я прекрасно осознаю, что совершенно неспособен предсказать, какие формы примет капитал в 2063 или 2113 году. Как я уже отмечал – и мы сможем неоднократно это наблюдать – история доходов и имущества всегда полна политики, всегда хаотична и непредсказуема. Она зависит от представлений различных обществ о неравенстве и от политики и институтов, которые они создают для того, чтобы моделировать его и менять в том или ином направлении. Никто не может знать, в каких формах эти изменения будут протекать в ближайшие десятилетия. Однако это не отменяет того, что уроки истории полезны для более ясного понимания путей развития и процессов недавно начавшегося столетия. В этом, по сути, и заключается единственная задача этой книги, которую скорее следовало бы назвать «Капитал на заре XXI века»: попытаться найти в опыте прошлых столетий скромные подсказки для понимания будущего, не испытывая, тем не менее, особых иллюзий относительно их реальной пользы – ведь история всегда следует по своему собственному пути.

Часть первая. Доход и капитал

Глава 1. Доход и производство

16 августа 2012 года южноафриканская полиция вмешалась в конфликт между горняками, добывавшими платину на шахте Марикана, близ Йоханнесбурга, и собственниками месторождения, акционерами компании Lonmin, чей главный офис располагается в Лондоне. Силы правопорядка стреляли в бастовавших боевыми патронами; результат – тридцать четыре погибших шахтера^[38]. Как часто бывает в таких случаях, социальный конфликт разгорелся вокруг вопроса о заработной плате: шахтеры настаивали на ее повышении с 500 до 1000 евро. После трагедии компания согласилась увеличить ежемесячную зарплату на 75 евро^[39].

Этот недавний эпизод напоминает нам, что вопрос распределения дохода от производства между заработной платой и прибылью, между трудовыми доходами и доходами с капитала всегда являлся первостепенным элементом конфликта распределения. Уже в традиционных обществах противостояние между собственником земли и крестьянином, между тем, кто владел землей, и тем, кто ее обрабатывал, между тем, кто получал земельную ренту, и тем, кто ее выплачивал, лежало в основе социального неравенства и всех восстаний. Промышленная революция обострила конфликт между капиталом и трудом, возможно, потому, что появились более капиталоемкие, чем в прежние времена, формы производства, или потому, что надежды на более справедливое распределение и на более демократическое социальное устройство так и не оправдались – к этому мы еще вернемся.

Как бы то ни было, трагические события в Марикане заставляют нас вспомнить столкновения, случавшиеся прежде. 1 мая 1886 года на площади Хеймаркет в Чикаго, а затем 1 мая 1891 года в Фурмье, на севере Франции, силы правопорядка открыли огонь против бастующих рабочих, требовавших повышения зарплаты, что привело к человеческим жертвам. Ушло ли в прошлое противостояние между капиталом и трудом или же и в XXI столетии оно будет играть ключевую роль?

В двух первых частях этой книги мы обратимся к вопросу об общих изменениях в распределении национального дохода между капиталом и трудом, начиная с XVIII века. Мы на время оставим вопрос о неравенстве в трудовых доходах (например, между рабочим, инженером и директором фабрики) или в доходах с капитала (например, между мелкими, средними и крупными акционерами или собственниками) – к его рассмотрению мы вернемся в третьей части. Разумеется, каждая из двух составляющих распределения богатства – так называемое «факторное» распределение, противопоставляющее два фактора производства, т. е. капитал и труд, которые искусственно считаются однородными, и так называемое «индивидуальное» распределение, касающееся неравенства в трудовых доходах и доходах с капитала между отдельными индивидами – на деле играет важнейшую роль; невозможно прийти к удовлетворительному пониманию проблемы распределения, не анализируя и ту, и другую его составляющие вместе^[40].

Впрочем, в августе 2012 года шахтеры Мариканы бастовали не только потому, что считали прибыль группы «Лонмин» чрезмерной, но еще и из-за разницы в оплате труда рабочих и инженеров, а также из-за того, что директор шахты получал заоблачную зарплату^[41]. Более того, если бы владение капиталом было бы распределено строго поровну и каждый сотрудник, помимо своей зарплаты, получал равную долю прибыли, то вопрос распределения дохода между прибылью и зарплатами никому (или почти никому) не был бы интересен. Распределение дохода между капиталом и трудом вызывает столько конфликтов прежде всего вследствие чрезмерной концентрации капитала в руках собственников. Действительно, во всех странах имущественное неравенство – и обеспечиваемые им доходы с капитала – всегда сильно превышает неравенство в зарплатах и в трудовых доходах. Мы исследуем этот феномен и его причины в третьей части. Для начала же мы примем как данность неравенство в трудовых доходах и доходах с капитала и сосредоточимся на распределении национального дохода между капиталом и трудом в целом.

Хочу внести полную ясность: моя задача здесь заключается не в том, чтобы рассматривать дело трудящихся против собственников, а скорее в том, чтобы помочь каждому уточнить свои представления и сформулировать свое понимание проблемы неравенства. Конечно, в символическом плане неравенство между трудом и капиталом выражено очень сильно. Оно идет вразрез с наиболее распространенными представлениями о том, что справедливо, а что нет, и неудивительно, что иногда это противоречие выливается в физическое насилие. Всем тем, кто владеет только собственным трудом и зачастую живет в скромных или даже очень скромных условиях, как, например, крестьяне XVIII века или шахтеры Мариканы, трудно смириться с тем, что владельцы – иногда потомственные – капитала не работают, но при этом присваивают себе значительную часть произведенного богатства. А доля капитала может быть весьма значительной – зачастую от четверти до половины произведенного продукта, иногда более половины, когда речь идет о капиталоемких отраслях вроде добычи полезных ископаемых, или даже еще выше в том случае, если собственники располагают локальной монополией.

В то же время, каждому ясно, что если бы весь произведенный продукт направлялся на выплату зарплат и на прибыль ничего не оставалось, то было бы трудно привлечь капиталы, необходимые для новых инвестиций, по крайней мере при современных формах организации экономики (можно, разумеется, представить себе и другие формы). Кроме того, лишать всякого вознаграждения тех, кто принял решение сберегать больше, чем остальные, тоже не совсем справедливо – разумеется, если предположить, что речь идет о важном источнике неравенства в состояниях; этот вопрос мы также рассмотрим. Не стоит также забывать, что часть того, что называют «доходами с капитала», зачастую соответствует – по крайней мере отчасти – вознаграждению за «предпринимательский» труд, который, безусловно, должен рассматриваться как один из видов труда. Этот классический аргумент также следует подробно изучить. Каким будет «правильное» распределение дохода между капиталом и трудом, если учесть все эти обстоятельства? Можем ли мы быть уверены в том, что «свободное» функционирование рыночной экономики и частной собственности всегда и везде, словно по мановению волшебной палочки, ведет к этому оптимальному распределению? Как следовало бы организовать распределение дохода между трудом и капиталом в идеальном обществе и как к этому идеалу приблизиться?

Распределение дохода между капиталом и трудом не очень стабильно в долгосрочной перспективе

Для того, чтобы развить – в меру наших скромных возможностей – эту мысль и попытаться хотя бы уточнить предмет спора, конца которому не видно, необходимо максимально скрупулезно и точно установить факты. Что мы знаем о распределении дохода между капиталом и трудом, начиная с XVIII века? Согласно утверждению, которое в течение длительного времени было широко распространено среди экономистов и слишком поспешно включено в учебники, распределение национального дохода между трудом и капиталом в долгосрочной перспективе отличается большой устойчивостью и выглядит так – две трети к одной трети^[42]. Благодаря исторической перспективе и новым данным, имеющимся в нашем распоряжении, мы покажем, что в действительности все устроено сложнее.

С одной стороны, на протяжении минувшего столетия распределение дохода между капиталом и трудом претерпело значительные изменения ввиду хаотичности политической и экономической истории ХХ столетия. В сравнении с ними процессы XIX века, которые мы упоминали во введении (повышение доли капитала в первой половине века, затем небольшое снижение и стабилизация), кажутся довольно плавными. Коротко говоря, потрясения первой половины ХХ века (1914–1945 годы) – а именно Первая мировая война, большевистская революция 1917 года, кризис 1929 года, Вторая мировая война и последовавшая за ними новая политика в области регулирования и налогообложения, а также государственный контроль над капиталом – привели к тому, что в 1950-1960-е годы доля частного капитала опустилась до минимальных в истории значений. Очень скоро начался процесс восстановления доли имущества, который ускорился вследствие консервативной финансовой революции в англосаксонском мире, крушения советского блока в 1989–1990 годах, финансовой глобализации и дерегулирования в 1990-2000-е годы – эти события обозначили политический поворот в обратную сторону, позволивший частным капиталам в начале 2010-х годов достичь небывалого с 1913 года процветания. Эту эволюцию и процесс восстановления состояний не стоит считать исключительно отрицательным явлением – отчасти они носят естественный и желательный характер. Однако это значительно меняет понимание процесса распределения дохода между капиталом и трудом в начале XXI века и его возможного развития в ближайшие десятилетия.