До блокпоста оставалось метров сто. Впереди замелькали фигуры людей. К двоим, которые пропускали меня на выход, сейчас присоединилось еще пятеро. Я рванулся на блокпост из последних сил, как бежал с автоматом наперевес.

Впереди мелькнула злая харя… Другая со следами отрешенности… Дула автоматов…

– Оружие брось! – рявкнул кто-то. Ага. Сейчас. Размечтались.

Треснула очередь. В первый момент показалось, что стреляют в меня. Я нырнул вниз, но у людей сейчас была цель посерьезнее моей скромной персоны. Земля приняла мою распластанную, словно лягушка под катком, тушку крепким ударом. Я шлепнулся плашмя, но собрался и тут же перекатился. В то же мгновение застрекотали автоматы. Топот сзади сбился с ритма, его разбавил визг расстреливаемых животных и грохот автоматных выстрелов.

Я попытался подняться и помочь отстреливать тварей, но в затылок что-то неуклюже ударилось. В голове загудело, словно заиграл орган на одной ноте, но от души. Сквозь гуд прорезался дребезжащий голос сверху:

– Лежи, сука. С тобой потом разберемся.

Прикладом врезали, подумал я. Перед глазами возникло взволнованное лицо Хлюпика. «А если сотрясение?» – опасливо поинтересовался он и растекся в мутное радужно переливающееся пятно. В следующее мгновение пятно налилось черным, и я отрубился окончательно.

6

– Так это Угрюмый, – донеслось сквозь непроходящий болезненный гул, как будто у меня в голове отчаливающий пароход давал бесконечный прощальный гудок.

– А я его прикладом, – задумчиво добавил второй голос. – А с другой стороны, хрен ли он с автоматом?

– До ветру ходил, – хохотнул третий голос. Этот голос я слышал совсем недавно.

Я открыл глаза. Трое стояли надо мной и с интересом меня разглядывали. Хоть бы пульс пощупали, может, я помер давно. Собаки дикие. Хотя им-то что.

– О, очухался. – Первый оказался не то самым наблюдательным, не то самым говорливым.

– Ну чего, Угрюмый, поссал? – развеселился третий.

– Какое там поссал, – весело поддержал второй. – За ним десяток кабанов перло. Он уж небось не только поссал, но и пару раз обгадился.

Все трое бодро расхохотались. Сволочи, блин. Я с трудом оперся на автомат, который все еще сжимал в руке, тяжело поднялся. Голова гудела, ноги подрагивали. Меня мутило и шатало из стороны в сторону.

– Ну, чего, Угрюмый, сколько раз облегчиться успел? Еле переставляя ноги, я потопал к бару. В спину снова загоготали. Понятное дело, смеются. Хоть всемером и при оружии, а с десятком кабанов тягаться все равно страшно. Так что регочут не оттого, что смешно. Просто разрядка. Сами обгадиться успели. И не упрекнешь. В зоне обгадиться проще пареной репы. Вот чтоб штаны не намочить – это талант иметь надо.

До бара дошлёпал кое-как. Привратник, забирая «калаш», бывшего хозяина которого он знал, гадко улыбался. Спуститься вниз и подняться к себе наверх оказалось менее проблематично, видимо, я начал приходить в себя. Но когда вошел в комнату, уронил рюкзак и как был без сил грохнулся на пол.

Хлюпик дрых без задних ног и от моего появления даже не проснулся. Мне бы такой сон.

– Эй, – позвал я. – Подъем!

Он завозился, сладко потянулся и, открыв глаза, уставился на меня. Лицо его вытянулось и стало по-детски удивленным.

– Что с вами?

– Я все еще один.

– Простите.

– И я тебе все-таки дам по лбу. Вот только в себя приду.

Он улыбнулся, сел на койке. Скинув ноги вниз, принялся обуваться.

– У вас… у тебя, – поспешил поправиться он, – такой вид, как будто тебя изнасиловали. Что, Мунлайт не дался?

О чем это он? Ах да…

– Можно и так сказать, – буркнул я. – Под кроватью ящик с консервами. Доставай, жрать будем.

– Весь ящик? – глупо переспросил он.

– Если осилишь ящик тушенки, можешь доставать весь. Мне будет любопытно на это посмотреть.

Хлюпик снова улыбнулся и полез под койку. Чего-то он сегодня слишком веселый. Освоился, страх потерял? Так я живо напомню, кого бояться.

После тушенки стало легче. Хотя первые куски упирались и вместо того, чтобы лезть в глотку, упорно старались вылезти обратно, вывернув следом за собой и желудок.

Когда ложка заскоблила по дну банки, Хлюпик едва дошел до середины. Аппетита у него, несмотря на бодрое настроение, видимо, не было.

– Ешь быстрее, и пошли, – распорядился я.

– Куда? – оживился Хлюпик.

– С вещами на выход.

В отличие от него у меня настроение было хуже некуда. Отдохнул, называется, недельку. Попил водочки и поотсыпался за счет заведения.

Мунлайта долго искать не пришлось. Он стоял в баре, опершись о стойку, и медленно посасывал пиво. Извращенец. В зоне пиво пьют только извращенцы, гурманы и пижоны, что в принципе одно и то же. Водка хоть лечит. Радиацию глушит. Хотя в случае Мунлайта пиво сейчас, наверное, тоже можно было назвать лекарством.

Выглядел он паршиво. Острые глазки сверкали нездоровым блеском. Рожа опухла. На скуле запеклась кривая царапина – видимые последствия вчерашней потасовки. Но обрамленная бородкой-подковкой ухмылка была на месте.

Я огляделся. Бармена не было, видать, дрыхнет. За стойкой, подперев голову рукой, подремывал Сынок. Встав рядом с Мунлайтом, я грохнул ладонью по стойке. Хлопок получился смачным. Ладонь засаднило. Зато Сынок подпрыгнул так, как будто у него над ухом из пушки шарахнули.

– Чего? – потирая заспанные глазенки, поинтересовался Сынок.

Мой указательный палец ткнул в исходящий паром чайник, потом принял вертикальное положение. Сынок понял меня без слов. Подхватил пластиковый стаканчик, кинул в него ложку дешевого кофейного порошка, две ложки сахара, плеснул кипятка и поставил передо мной готовый продукт.

– За счет заведения, – кивнул Сынок на стакан и вернулся на свое место.

Интересно, он мне теперь неделю будет напоминать, что они меня угощают? Стаканчик обжигал пальцы. Я сделал несколько глотков, покосился на Муна, который все это время мусолил кружку с пивом.

– Где он? – спросил Мунлайт, наблюдая, как Сынок, подперев башку другой рукой, пытается перебороть вновь наваливающуюся дремоту.

Я молча ткнул пальцем в потолок и снова присосался к стакану. Растворимый кофе, как и любой другой кофеиносодержащий напиток, чудесного действия не оказывал. Спать хотелось, как и раньше. Вообще от недосыпа лечит только сон, проверено на практике.

– Он тебе сказал? – поинтересовался Мун. Вместо ответа он получил короткий кивок.

– Чего думаешь?

Я подавил зевок и пожат плечами. Чего тут думать?

– Надо отвести парня.

– Круто, – оживился Мунлайт. – Не думал, что ты согласишься. С другой стороны, за такие бабки… Кстати, бабки пополам. Хотя согласись, за такую работу я мог бы содрать процент побольше. Это ж я его надыбал.

Я молча допил кофеек и смял стаканчик.

– Он тебе заплатил за то, что ты его сюда приволок?

– А то!

– Значит, ты не внакладе, хорошо. – Я легонько щелкнул пальцем по мятому стакану. Скукоженный пластик качнулся и завалился набок. – Дальше мы его ведем бесплатно.

Мунлайт посмотрел на меня странно, но удар выдержал.

– Бесплатно? А если Монолита не существует? А если нам не повезет с артефактами по дороге? Плюс риск. Гарантии нужны. Нет, я понимаю, что у Монолита можно чего угодно выпросить, но… Бесплатно в четвертый энергоблок…

Я отвалился от стойки, выпрямился и посмотрел на него в упор.

– Разве я сказал что-то про четвертый энергоблок?

– Но ему же нужен Монолит.

Разговор меня напрягал. Не люблю много говорить. Зачем? А тут… Домой ему нужно, Хлюпику этому. Подальше от зоны, а не к Монолиту. Так что проводим парня за кордон, и все.

– Домой ему нужно, – сердито пробурчал я. Мунлайт отодвинул недопитое пиво и набычился.

– Это он сказал? – Я молчал.

– Ему нужно к Монолиту. Он сам сказал. И он не маленький, может самостоятельные решения принимать. А ты не нянька, слышь ты, Мистер Большое Ухо, Ему нужно к Монолигу, и все.

– А если Монолита не существует? – поинтересовался я.

– Плевать. Зато существует квартира в сталинской высотке. Ты знаешь сколько стоит квартира в сталинской высотке? Знаешь, москаль клятый.

– Зачем ему к Монолиту?

– Не сказал. А тебе это важно? Сказал, что нужно очень.

– Он сам не знает, что ему нужно, – не сдержался я. – Ты его видел? Что он может попросить у Монолита? Денег? Любви, надежды, тихой славы? Мир во всем мире? Лекарство от СПИДа? Или ему баба не дает, а других средств ее нагнуть он не знает? Не нужно ему к Монолиту. Понимаешь? Чего ты пялишься на меня? Выключи калькулятор и включи мозги.

Черт, ненавижу моменты, когда меня прорывает. Говорю много, говорю лишнее. Потом жалею. Всегда. Вот и сейчас хватило одного взгляда на Мунлайта, чтобы пожалеть о сказанном.

На похмельное лицо вернулась уверенная ядовитая ухмылка.

– Ну, понятно, – издевательски протянул Мун. – Супер Радж – защитник бедных, обездоленных, униженных и слабоумных.

Он отвернулся и залпом допил пиво. Пустая кружка шлепнулась на стойку. Мунлайт повернулся ко мне и снова заулыбался, словно придумал нечто гадостное и злорадно потирает лапки.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился он, – только сам ему расскажешь, что мы провожаем его домой. Он ведь еще не знает этой сногсшибательной новости?

Я покачал головой. Он смотрел на меня с видом заправского садиста и желчно ухмылялся.

– Вот и замечательно. Ты его и просветишь.

7

Мое появление Хлюпик воспринял с энтузиазмом.

– О! Угрюмый. А я уж вас заждался.

Я зыркнул в его сторону, но говорить ничего не стал. Хлюпик стушевался.

– Прости, – промямлил жалко. – Я не хочу по лбу, я все понял.

По лбу я ему давать и не собирался. Но то, что вымуштровался парнишка, уже хорошо. Значит, прогулка будет, считай, увеселительной. Главное, чтоб шел, куда говорят, и не совался, куда не надо. Отведу его к Сидоровичу. Сидорович живет за кордоном, там, где почти уж и зоны нет. Сдам с рук на руки, и нехай свищет отсюда до дому, до хаты в своей сталинской высотке. Нет во внешнем мире ничего такого, что бы нельзя было купить, продав квартиру в сталинской высотке. Так что никаких Монолитов.

Размышляя таким макаром, я выволок из-под койки пару ящиков. Один был заполнен консервными банками и гранатами. Во втором было напихано много всякой всячины. Например, новенькая «беретта».

Хлюпик нависал сверху, норовя заглянуть в ящик. Любопытный, зараза.

– На вот, – сунул я ему ствол. – Подержи. И не маячь.

Получив в руки пистолет, он приосанился и стал с интересом вертеть его в руках. Уловив краем глаза эту картину, я невольно вспомнил, как сам впервые прикоснулся к боевому оружию. Ствол в руке, словно волшебный ключик, открывал что-то потаенное глубоко внутри, добавлял уверенности. Пьянящее чувство. Неповторимое, незабываемое. И весьма опасное, как и любая другая эйфория. Мужик с пистолетом в руке начинает чувствовать себя чуть ли не богом всемогущим. Поддаваясь ложному пьянящему чувству вседозволенности и всемогущества, человек расслабляется, и ага. Говорят, против лома нет приема, пока нет другого лома. Так вот, когда пушка только у тебя одного – это преимущество. Да и то сомнительное, потому как любым стволом надо еще успеть и суметь воспользоваться. А когда стволы у каждого первого, то никаких преимуществ у тебя нет, хоть и кажется, что с пистолетом ты крут, а с «калашом» или «грозой» и вовсе непобедим. Это, кстати, одна из причин, по которой предпочитаю пистолеты. Второе преимущество пистолета перед автоматическим оружием – вес и габариты. Пистолет легче таскать, легче спрятать. Хотя глубоко в зону с одним пистолетом не сходишь. Только я так глубоко не хожу. Мне и поверхностных прогулок хватает.

Поковырявшись в ящике, я выволок свою старую куртку, протянул Хлюпику.

– Надевай.