На завтрак они с Витькой почти не опоздали, и неодобрительно покачавшая головой подавальщица выделила им по куску ноздреватого серого хлеба с кругляшом ярко-желтого сливочного масла, а также по жестяной кружке круто заваренного чая. Вчера вечером Март был слишком уставшим и голодным, чтобы ощутить вкус пищи, но сегодня он просто упивался ароматом свежей выпечки и вкусом настоящего коровьего масла.

Судя по всему, изготовители продуктов еще не догадывались о существовании разрыхлителей, ароматических добавок и искусственных жиров, а потому все было совершенно натуральным и при этом невообразимо вкусным. А чай… это была просто симфония!

– Что с тобой? – пихнул его в бок мгновенно справившийся со своей порцией Ким.

– Все нормально, не парься, – пробухтел с набитым ртом Март.

– Чего париться-то? – явно не понял его приятель. – Банный день у нас в субботу, а сегодня, слава богу, уже понедельник.

– Вахрамеев, Ким! – строгим голосом окликнула их Фимка.

– Чего еще?

– Не вздумайте никуда сбегать! По крайней мере, до приезда господина Воронина.

– И в мыслях не было! – состроил постную физиономию Витька.

– То-то же! – прищурилась ни на грош не поверившая ему девушка.

Вообще, всякое утро в приюте должно было начинаться с общей молитвы. Но отец Василий, служивший не только духовным наставником молодежи, но и преподавателем словесности и русского языка, уехал вместе с директором. Так что следить за религиозным воспитанием подрастающего поколения было некому, кроме дворника Михалыча. Тот же, как обычно, ограничился тем, что пообещал благословить розгой всякого, кто забудет о Божьих заповедях и плохо подметет выложенные плоскими камнями дорожки и плац.

Вот этим воспитанники и были заняты почти до самого обеда, совпавшего с возвращением в их богоугодное заведение господина Воронина. В этот момент Март окончательно убедился в том, что они оказались в прошлом. Потому что пикап, на котором приехали отец Василий и директор, выглядел, скажем так, весьма древним агрегатом.

– Чада мои, – громко выкрикнул священник, – пособите разгрузить продукты.

Надо сказать, что иеромонах отец Василий выглядел в своей кожаной безрукавке поверх подрясника весьма импозантно, чтобы не сказать по-хипстерски. По идее, он должен был замаливать свои никому не ведомые грехи в тиши монастыря, но приходских священников на Дальнем Востоке не хватало, и он нашел свое служение в приюте.

Воспитанники его любили, а потому сразу же откликнулись на зов. Тем паче что, помогая батюшке, всегда можно было рассчитывать на благодарность. Вот и сейчас, стоило им помочь разгрузить несколько мешков с крупами и мукой, а также ящик консервов, как отец Василий вытащил коробку печенья и щедро наделил добровольных помощников вкусняшками. К слову сказать, все тяжелые грузы он перенес сам, а мальчишки только подтаскивали их к борту грузовичка.

– Балуете вы их, отче! – с укоризной заметила тетя Маша.

– Кто же их еще побалует-то, – вздохнул иеромонах. – Вот вернут меня в обитель, тогда уж…

Что будет тогда, он никогда не говорил, но всем и так было ясно, что никак не менее чем катастрофа.

– Мартемьян, сын мой, поди сюда, – подозвал он одного из своих помощников.

– Да, батюшка, – кротко отозвался парень.

– А где крест? – заметил отсутствие на шее гайтана священник.

– Потерял, – зачем-то соврал Март.

– Нехорошо сие, – нахмурился отец Василий. – Надобно непременно сыскать!

– Найду, батюшка.

– А не найдешь, так приди ко мне, я тебе другой дам, – со значением в голосе добавил поп. – Православный!

Несмотря на то что примирение с древнеправославной церковью состоялось более двадцати лет назад и их кресты с иконами считались вполне благодатными, священники РПЦ все еще немного подозрительно относились к бывшим раскольникам. Что, впрочем, совершенно не мешало им выступать единым фронтом против местных сектантов и язычников.

– Нет, я свой найду, – непонятно зачем возразил Марик.

– Как знаешь, чадо, – не стал спорить отец Василий.

– Вы что-то хотели, батюшка?

– Охти мне, – хлопнул себя по голове поп, больше напоминавший байкера из оставленного Мартом мира. – Совсем забыл. Письмо тебе пришло, от отца твоего крестного. Где же оно…

– Потеряли?

– Типун тебе на язык, малахольный! Не иначе их благородие Пантелей Митрофанович забрал с прочими бумагами. Ступай к нему, там и получишь эпистолу свою.

– Благословите, батюшка.

– Бог благословит, – перекрестил воспитанника священник.

Кабинет директора располагался на втором этаже жилого здания, рядом с входом на половину девочек. И первым, кого встретил Март, поднявшись наверх по лестнице, была, конечно же, вездесущая Фимка.

– Ты что здесь забыл? – подозрительно посмотрела она на юношу.

– Мне к директору надо, – не стал скрывать тот.

– Ты к Пантелею Митрофановичу, сам? – изумилась девушка.

– Успела настучать? – сообразил Март.

– Вот еще! – фыркнула Фима. – Просто доложила, что вы с Витькой опять где-то весь день пропадали. А что, я врать из-за вас должна?

– Прав Виктор, – хмыкнул молодой человек и, как ни в чем не бывало, прошел мимо старосты школы.

– В чем прав? – удивилась одноклассница.

– В том, что ты, Ефимия, красивая… Но все равно дура!

– Ах ты! – взвилась одновременно польщенная и оскорбленная в лучших чувствах девчонка, но было поздно, ибо Март уже постучал в обитую коричневой кожей дверь директора.

– Кто там? – неожиданно низким голосом отозвался Воронин.

– Это я, – просунул голову Марик.

– Вахрамеев? – изумился чиновник. – Вот уж, право, кого не ожидал увидеть! Ну, заходи, раз пришел.

– Отец Василий сказал, что мне пришло письмо.

– В самом деле? Хм. Да, кажется, действительно, пришло. Только я здесь при чем?

– Он сказал, что вы забрали его вместе с другими бумагами.

– Сейчас посмотрю. И впрямь, вот оно. Держи.

– Спасибо.

– Не за что. Лучше расскажи мне, зачем вы с Кимом опять шлялись на Байнунгсан?

– Просто гуляли.

Судя по всему, директор ожидал, что воспитанник пойдет в отказ, и готовился уличить его во лжи, а потому несколько растерялся.

– Однако какое странное место для прогулок!

– А где тут еще гулять? – спросил Март, повергнув коллежского асессора в еще большее изумление. – Не в город же сбегать!

– Это и впрямь не стоит делать, – машинально согласился Воронин.

– Пантелей Митрофанович, а могу я получить свой крест?

– Какой еще крест? – насторожился директор.

– Ну тот самый, красного золота… С которым меня привезли в приют.

– Ты что-то путаешь, Вахрамеев! Не было при тебе никакого креста. Да еще червонного.

– Вы его еще в сейф положили, – немного растерялся Марик. – Сказали, на сохранение…

– Ты что же это хочешь сказать, маленький мерзавец, – возмутился чиновник, – что я твой крест украл? Да я, если хочешь знать, тридцать лет верой и правдой служу государю и отечеству, а ты…

Если бы на месте Марта был прежний мальчишка, он, возможно бы, и сдался под напором праведного негодования директора, но лучший переговорщик своей компании сразу же заметил, как забегали глаза и непроизвольно дернулась щека кричащего…

– А ведь вы, Пантелей Митрофанович, лжете! – спокойно заявил он директору.

– Что?! Да я тебя в карцер! Нет, ну каков негодяй…

Но взгляд Вениамина уже сконцентрировался на безукоризненно чистом крахмальном воротнике чиновника, и через секунду тот почувствовал, что его жирной шее стало тесно. Сначала Воронин попробовал просто ослабить галстук, но затем, сообразив, что это не помогает, рванул что есть силы.

– Где мой крест? – с могильной невозмутимостью поинтересовался у стремительно синеющего директора Март и немного ослабил хватку.

– Я отдам, – в панике выпалил тот. – Я заплачу! Сколько хочешь заплачу! Только не убивай. Я же не знал, что ты одаренный…

Зрелище взрослого человека, испуганно стелящегося перед подростком, практически мальчишкой, было настолько странным и непривычным, что Вахрамеев совсем прекратил воздействие и отпустил его.

– Фух, – тяжело вздохнул Воронин, потянувшись трясущимися руками к графину с водой. – Ну и напугал же ты меня!

– Вы так и не ответили, Пантелей Митрофанович.

– В лом-м-ба-барде, – стуча зубами о край стекла, ответил ему чиновник.

– И не совестно вам было сироту обкрадывать? Хотя о чем это я?

– Прости, Вахрамеев. Бес попутал! Все грех зеленого сукна проклятый^[8].

– Ломбард в Чемульпо или Сеуле?

– В Чемульпо.

– В сеттльменте?

– Нет. Совсем рядом, но в Чосонской части. Принадлежит господину Хвану.

– Он еще там?

– Не знаю, ей-богу не знаю!

– Надеюсь, квитанция сохранилась?

– Да, – судорожно кивнул директор и принялся рыться в портмоне.

– Большая сумма в залоге? – спросил Март.

– Сто двадцать тысяч вон, – протянул ему бумажку с иероглифами Воронин.

– Это много? – на всякий случай поинтересовался молодой человек, плохо представлявший себе местные цены.

– Достаточно, – печально вздохнул Пантелей Митрофанович. – Примерно сто рублей золотом.

– И у вас, насколько я понимаю, таких денег нет?

– Увы!

– А сколько есть?

– Вот… эгхм, пятнад… шестнадцать рублей. С мелочью.

– Давайте сюда, – отобрал у испуганного чиновника деньги Март. – Это будет процентами, а на сумму долга соблаговолите выписать вексель. И ради бога, не говорите мне, что у вас не имеется чековой книжки, а то я совсем разочаруюсь в человеческом роде.

– У меня нет таких средств в Русско-Корейском банке, – сделал последнюю попытку директор.

– Не имеет значения. И еще, Пантелей Митрофанович, потрудитесь выдать мою метрику с аттестатом.

– Но ты еще не сдал выпускной экзамен…

– Так проэкзаменуйте меня сейчас, – с усмешкой предложил, посмотрев ему в глаза, Март.

– Ах да… что это я… Сейчас сделаю.

Директор быстро заполнил бланк, на котором поставил свою подпись и казенную печать.

Март забрал готовые документы, прочел их и убрал в карман. После чего, окинув еще раз директора внимательным взглядом, жестко сказал, вложив и толику силы:

– Если меня будут разыскивать, вы, многоуважаемый господин Воронин, меня не видели! Я, вообще, пропал до вашего возвращения. Это понятно?

– Да! – с готовностью отвечал директор, после чего робко спросил: – А кто вас может искать?

– Это неважно, – хмыкнул Вахрамеев и поспешил выйти из кабинета, пока ему не стало плохо.

Впрочем, несмотря на потраченные усилия, самочувствие молодого человека оставалось нормальным. Более того, появилась даже легкая эйфория от того, что сегодня он едва не придушил взрослого человека, даже не приближаясь к нему.

– Интересно, так и раньше можно было, или это новое умение, связанное с новым миром? – немного растерянно спросил он сам себя.

– Что ты сказал? – с подозрительным видом поинтересовалась выскочившая ниоткуда Фимка.

Ну, конечно, несносная девчонка все это время вертелась рядом, изнывая от любопытства. И вот теперь она любой ценой желала узнать подробности, не останавливаясь даже перед необходимостью общения с оскорбившим ее парнем.

– Не лезла бы ты в это дело, – искренне посоветовал ей Март и направился в дортуар, чтобы собрать вещи.

Собственно говоря, их у него практически не было, если не считать висевшего в кладовой ученического костюма и хороших крепких ботинок, которые воспитанники надевали только по торжественным случаям. Впрочем, туда без разрешения директора никого не пускали. Но не отправляться же в дальний путь хотя бы без сменной рубашки и пары белья? Вот их он и сунул в видавший виды мешок с лямками, который с незапамятных времен называли на Руси сидором.

– Ты куда собрался? – широко распахнув глаза, спросил наблюдавший за приготовлениями Витька.