Дженни, которой досталась роль Белого Кролика, закрыла за лейтенантом Розвеллом отремонтированную дверь и повернулась ко мне.

– Что еще за лорд Мелтон? – уточнила она, заламывая черную бровь.

– Это одно из имен Хэла, пока тот не получил герцогский титул. Должно быть, лейтенант Розвелл знаком с ним уже много лет.

– А, ясно. Ладно, не важно, лорд он или герцог, сколько он еще проспит? – спросила она.

– Лауданум будет действовать часа два-три, – ответила я, взглянув на позолоченные часы с каминной полки, чудом уцелевшие во вчерашней буре. – Но день выдался тяжелым, а ночь – бессонной, так что он может спать и после того, как средство выветрится. Если только больше никто не будет колотить в дверь почем зря, – добавила я, вздрогнув, когда с улицы донеслись крики и грохот.

Дженни кивнула.

– Хорошо. Тогда я схожу в типографию, разузнаю последние новости. Может, Джейми уже вернулся, – обнадеживающе добавила она. – Вдруг он решил, что сюда идти небезопасно. На улицах полно солдат.

Искорка надежды вспыхнула зажженной спичкой. Хотя я знала наверняка: если бы Джейми был в городе, сейчас он стоял бы передо мной. Пусть злой, пусть раненый – но был бы рядом.

Сейчас, во всеобщей неразберихе, до высокого шотландца, подозреваемого лишь в передаче каких-то сомнительных бумаг, никому нет дела. Ему же не приписывают распространение крамольных листовок. О том, что Джейми взял заложника, знает один Уильям – а тот вряд ли побежал докладывать о случившемся командиру.

Все эти соображения я и высказала Дженни. Хотя да, пожалуй, ей стоит сходить в типографию и проверить, как там Фергус и Марсали с детьми, а заодно узнать, не замышляют ли чего повстанцы.

– Думаешь, на улицах безопасно? – спросила я, помогая ей надеть плащ.

– Кому нужна старуха вроде меня? – оживленно сказала та. – Хотя мое сокровище лучше припрятать…

Сокровищем оказались серебряные часики с изящной филигранью на крышке, которые Дженни носила на груди, приколов к платью.

– Джейми купил мне в Бресте, – пояснила она, заметив мой взгляд. – Я говорила, что это глупо – зачем, мол, мне эта безделушка, я и без того знаю, который час. Однако он настоял; сказал, что так удобнее делать вид, будто ты распоряжаешься событиями. Ты ведь знаешь, какой он, – добавила она, пряча часики поглубже в карман. – Стоит на своем до последнего. Хотя, по правде сказать, ошибается он не так уж часто.

У самой двери Дженни повернулась.

– Теперь слушай. Я постараюсь вернуться прежде, чем герцог наверху проснется, но если не смогу – пришлю Жермена.

– Как это – не сможешь?

– Из-за Йена, – ответила та удивленно, словно я и сама должна была догадаться. – Раз солдаты уходят, он может вот-вот вернуться из Валли-Фордж… а ведь мальчик мой, бедняжка, до сих пор думает, что я мертва.

Глава 16
Место для секретов

В лесу, в пяти милях от Валли-Фордж

– А квакеры верят в рай? – спросил Йен Мюррей.

– Некоторые верят, – ответила Рэйчел Хантер, переворачивая носком ботинка большую поганку. – Нет, пес, не трогай! Разве не видишь, какого она цвета?

Ролло, решивший было обнюхать гриб, презрительно фыркнул и отвернулся, задирая морду к ветру в надежде на более аппетитную добычу.

– Тетушка Клэр говорила, собаки не различают цвета, – заметил Йен. – А почему «некоторые»? Квакеры бывают разными?

Порой убеждения квакеров ставили его в тупик, но в трактовке Рэйчел они всякий раз обретали необычайно интересный смысл.

– Наверное, обходятся одним нюхом? Собаки, я имею в виду. Что до твоего вопроса, то мы считаем таинством жизнь здесь, на земле, в свете Христовой любви. Может, загробная жизнь и существует, но оттуда никто еще не возвращался. Поэтому нам всем остается лишь гадать, что там.

Они стояли в тени небольшой ореховой рощи, и мягкий зеленоватый свет, струящийся сквозь листву, озарял Рэйчел неземным сиянием, которому позавидовал бы любой ангел.

– Что ж, я там тоже не бывал, поэтому спорить не буду, – заметил Йен и наклонился, чтобы поцеловать ее чуть выше уха.

По виску Рэйчел тут же пробежали крохотные мурашки, вид которых необычайно тронул его сердце.

– А с чего ты вдруг заговорил о рае? – с любопытством спросила она. – Думаешь, в городе будет война? Не замечала прежде, чтобы ты боялся смерти…

Валли-Фордж, откуда они ушли час назад, кишел солдатами, словно мешок зерна – долгоносиками. Как только пошли слухи, что солдаты Клинтона отступают, американцы принялись спешно лить пушечные ядра и набивать порохом патроны, готовясь к захвату Филадельфии.

– Что ты! В городе войны не будет. Вашингтон хочет перехватить людей Клинтона по дороге.

Йен взял Рэйчел за руку: маленькую, загрубелую от работы, но – как оказалось, когда она сплела с ним пальцы, – на удивление сильную.

– Нет, я думал о матушке… Как бы хотелось показать ей места вроде этого.

Широким жестом он обвел полянку, на которой они стояли: из скалы под ногами бил родник удивительно синего цвета, над ним нависали ветви желтого шиповника, в которых гудели летние пчелы.

– У нее дома в Лаллиброхе тоже рос такой шиповник; еще бабушка посадила. – Он сглотнул комок в горле. – Но потом я подумал: наверное, на небесах с отцом она будет счастливее, чем здесь без него.

– Она всегда будет с ним: и в жизни и в смерти, – прошептала Рэйчел, сжимая ему пальцы, и приподнялась на цыпочки вернуть поцелуй. – Когда-нибудь ты отвезешь меня в Шотландию, чтобы я увидела розы твоей бабушки.

Они помолчали, и тиски горя на сердце понемногу разжались… И все благодаря Рэйчел.

Йен не стал говорить этого вслух, но более всего он жалел не о том, что не смог показать матери красоты Америки… а о том, что она так и не увидела Рэйчел.

– Ты бы ей понравилась, – вырвалось вдруг у него. – Моей матушке.

– Хотелось бы надеяться… – с нотками сомнения протянула Рэйчел. – А ты рассказывал ей обо мне там, в Шотландии? Что я из квакеров? Многие католики нас недолюбливают.

Йен напряг память, но так и не вспомнил, упоминал ли при матери об этом незначительном факте. В любом случае, уже не важно, поэтому он просто пожал плечами.

– Я рассказывал ей, как тебя люблю. Кажется, этого ей было достаточно. Правда… отец очень много о тебе расспрашивал. Поэтому он точно знал, что ты квакер. Значит, и мама тоже.

Йен взял ее под локоть, помогая спрыгнуть с высокого камня.

Рэйчел задумчиво кивнула, но, следуя за ним через поляну, все-таки спросила:

– Как считаешь, супружеская чета должна во всем доверять друг другу? Делиться не только прошлым, но вообще, каждой своей мыслью?

Опасливое чувство пробежало по спине Йена мышью с холодными лапками. Он глубоко вдохнул. Йен любил Рэйчел всеми фибрами своего существа, но это ее умение – читать его словно открытую книгу, будто она впрямь умеет заглядывать ему в голову, – несколько пугало.

Йен рассчитывал, что они пешком дойдут до Мэтсон-Форта и там встретят Дензила с его фургоном, тогда ему хватит времени, чтобы обсудить наедине с Рэйчел кое-какие вопросы. Правда, будь у него выбор, он предпочел бы этому разговору пытки… Однако Рэйчел права – она должна знать всю правду. Чем бы потом ни обернулась его искренность.

– Наверно. Я хочу сказать… да… насколько это возможно. Пусть не каждой мыслью, но хотя бы самыми важными. И прошлым, да. Иди сюда, давай присядем на минутку.

Йен подвел ее к поваленному бревну, полусгнившему, поросшему мхом и серым лишайником, а сам уселся в душистой тени высокого красного кедра.

Рэйчел ничего не спрашивала, только удивленно вздернула бровь.

– Итак… – Он глубоко вдохнул, опасаясь, что во всем лесу не хватит воздуха. – Ты ведь знала… что я уже был женат?

Рэйчел опешила, но изумление тут же пропало с ее лица – так быстро, что не сиди он рядом, и не заметил бы.

– Не знала. – Одной рукой она принялась собирать юбку складками. Светло-карие глаза безотрывно глядели ему в лицо. – Ты говоришь «был»… Значит, это в прошлом?

Он кивнул, чувствуя себя гораздо легче, словно с плеч упал камень. Не каждая девушка так спокойно воспримет подобные вести.

– Да. Иначе я не стал бы звать тебя замуж.

Рэйчел поджала губы и прищурилась.

– Вообще-то, – задумчиво протянула она, – ты меня замуж не звал.

– Разве?! – поразился он. – Ты уверена?

– Я бы обязательно запомнила. Не звал. Были кое-какие намеки, но предложение так и не прозвучало.

– Что ж… Ясно. – Лицо у него вспыхнуло. – Я… но ты… ты же… – Может, она и права. Но она ведь говорила… или нет? – Ты ведь говорила, что любишь меня?

У Рэйчел едва дрогнули губы. Глаза так и вовсе заискрились весельем.

– Я выразилась не столь прямо. Но да, об этом я говорила. По крайней мере, намекала.

– О! Тогда ладно. – Йен приободрился. – Значит, любишь.

Он обнял ее здоровой рукой и жарко прильнул к губам. Рэйчел, слегка задыхаясь и комкая его рубашку на груди, ответила на поцелуй, потом все-таки отстранилась.

Губы у нее припухли, кожа, исцарапанная бородой, порозовела.

– Давай… – проговорила она и сглотнула, убирая руку с его груди. – Давай сперва ты расскажешь о своем прошлом браке? Кем была… та твоя жена и что с ней стало?

Йен неохотно выпустил ее из объятий, но взамен взял за руку. Та теплой живой птичкой мягко легла ему в ладонь.

– Ее зовут Вакьотейеснонха, – сказал он, ощущая обычную перемену: словно стиралась грань между Йеном – могавком и Йеном – белым человеком, и он опять не знал, где же его место. – Это значит «искусные руки». – Он откашлялся. – Я называл ее Эмили. Почти всегда.

Ладошка Рэйчел чуть заметно дрогнула.

– Зовут? Ты сказал «зовут»? Выходит, она жива?!

– В прошлом году была жива, – ответил он, с трудом заставляя себя разжать пальцы на ее руке. Рэйчел отняла ладонь и зажала между коленями, с усилием сглотнув, – он видел, как дернулся бугорок на шее.

– Хорошо, – сказала она, и голос почти не дрогнул. – Расскажи о ней.

Он снова глубоко вздохнул, пытаясь понять, как это лучше сделать. Однако, ничего не придумав, просто спросил:

– Рэйчел, ты точно хочешь о ней знать? Или всего лишь хочешь услышать, как сильно я любил ее… и вдруг люблю до сих пор?

– Давай с этого и начнем. Ты ее любил?

– Да, – признался он беспомощно, потому что не мог ей солгать.

Ролло, ощутив, что в его маленькой стае не все ладно, подошел ближе к Рэйчел, сел у ее ног, недвусмысленно обозначив свои предпочтения, и устремил на Йена взгляд волчьих желтых глаз, отчего-то удивительно похожих на взор самой Рэйчел.

Та только подняла бровь еще выше.

– Она… она тогда стала единственной моей отрадой! – вдруг выпалил он. – Мне пришлось остаться без семьи и стать могавком.

– Пришлось… Как это? – Рэйчел, совершенно сбитая с толку, беспомощно уставилась на его татуировки. – Ты что, стал жить с индейцами не по своей воле? Почему?!

Он кивнул, на мгновение ощутив под ногами твердую почву. Эту историю рассказать легко, тем более случилось все целую вечность назад. Глаза у Рэйчел становились шире и шире, пока он описывал, как они с дядюшкой Джейми повстречали Роджера Уэйкфилда и приняли его за другого – того, кто надругался над его кузиной Брианной и сделал ей ребенка. Они чуть не убили несчастного парня, но потом придумали месть получше…

– О, хвала небесам, – чуть слышно прошептала Рэйчел. Он покосился на нее, но так и не понял, всерьез она или это был сарказм.

Откашлявшись, Йен продолжил рассказ о том, как они отдали Роджера тускарорам, а те продали его могавкам на север.

– Мы боялись, как бы он не вернулся однажды и не потребовал Брианну в жены. Вот только потом…