Хотя Гадес предпочел бы не полагаться на здравый смысл монстра. И чтобы Амон всё-таки не встречался с этой… барышней в одиночестве.

Сет вскинул голову, услышал входную дверь или что-то ощутил. Гадес ничего не заметил, но поверил, когда Сет сказал:

– Это Анубис. И он пришёл не один.

На кухне первым появился именно он. Среди привычного полумрака и хрома кухни Анубис казался потрёпанным. Он огляделся с растерянностью, нашёл взглядом Гадеса и кивнул ему. Молча уселся на свободное место, когда на кухню наконец-то вошёл тот, кого он привёл.

Внимание Гадеса полностью переключилось.

Невысокая темноволосая девушка. Она переминалась с ноги на ногу, сцепив руки перед собой. Её осторожный внимательный взгляд не отрывался от Гадеса.

– Это Луиза, – прокашлявшись, сказал Анубис. – Предпочитает, чтобы её звали так, а не Макарией.

Амон поперхнулся чаем, а Сет улыбнулся:

– Возвращение блудной дочери.

– Сет, если ты сейчас не заткнёшься, я тебя ударю, – мрачно пообещал Гадес. Хотя на самом деле порадовался, что обстановка немного разрядилась.

– Садись. – Амон кивнул на свободное место рядом с собой. – Будешь чай?

Гадес не видел дочь сотни лет. И сейчас попросту терялся, не зная, что сказать. Он искал её, но безуспешно, Макария ушла сама и не желала, чтобы её находили. Но теперь сидела здесь, на кухне Сета.

– Геката стёрла ей память, но та начала возвращаться после освобождения Кроноса, – пояснил Анубис. – А мы с Луизой встретились случайно.

В случайности Гадес не особенно верил. Зато знал, что нет ничего удивительного, если смерть притягивается к смерти – и точно так же никогда не могут быть вместе. Слишком приблизившись, начинают отталкиваться, подобно одинаковым полюсам магнита.

Сейчас Луиза казалась… обычной. Гадес мог ощутить в ней отголоски силы, но исключительно из-за того, что она походила на его собственную.

– Как много ты помнишь? – осторожно спросил он.

– Почти всё.

Что-то изменилось, неуловимо, почти незаметно, но Гадес почувствовал густой запах мирры. Покосился на Анубиса и увидел, как тот побледнел, повёл головой, как будто прислушивался к чему-то, недоступному остальным. Без единого слова поднялся и вышел. Сет проследил за ним встревоженным взглядом, тоже встал и почти за шкирку прихватил с собой Амона.

Гадес и Макария остались одни.

– Ты хотела чаю? – скованно произнёс Гадес.

Она кивнула, что дало ему немного времени собраться с мыслями. Пока наливал ароматный напиток, шуршал в шкафу печеньем. Макария держала дистанцию, Гадес и сам терялся, как с ней общаться.

Вернувшись за стол, он не нашёл ничего лучшего, чем спросить:

– Почему ты ушла?

– Потому что я так хотела. Потому что блаженной смерти лучше быть среди людей. А мне не место в Подземном мире.

Благодаря Зевсу у Гадеса было много племянников и племянниц. Очень много. С большинством из них он не общался, кое с кем поддерживал тёплые отношения. Он больше воспринимал как племянника Анубиса, который периодически крутился рядом, нежели кого-то из многочисленных детей Зевса.

Но Макария… его дочь. И всё же, смотря на неё, Гадес не видел себя. Не мог разглядеть Подземный мир. Возможно, попросту не хотел, потому что Макария рождена не Персефоной.

Хотя сама Сеф относилась к Макарии очень ровно и с теплом. Они даже чем-то походили друг на друга, в силе, близкой одновременно и к смерти, и к жизни.

– Но ты пришла. Сейчас.

Она опустила голову, смутившись.

– Ну… в последнее время случалось много странного. Я не понимала, что происходит. Не знала, кто я. Пока не начала вспоминать. И тогда поняла, кто такой Анубис. Пришла к вам, потому что… не понимаю, что творится.

– Да, – кивнул Гадес, почувствовав себя свободнее. – Я расскажу тебе.

Клуб бурлил и кипел жизнью, как будто ничего не произошло. Как будто несколько дней назад здесь не появились древние разбуженные чудовища. Как будто в местные стены не впитались отголоски богов, уничтоженных силой Анубиса.

О последнем Гадес точно не стал бы напоминать другу. Но и не успел, Сет унёсся с кем-то ругаться, бросив напоследок:

– Если Зевс будет совсем невыносим, можешь выпить в баре за счёт клуба.

Гадеса не очень тянуло к алкоголю, так что он отправился на встречу с братом. Непонятно, это Зевс выпросил себе «кабинет» или Сет сам ему отдал одну из небольших служебных комнат. Сейчас тут расположилось несколько диванов и стол, заваленный бумагами. На краешке примостилась тарелка с ужином, явно остывшим и нетронутым.

Зевс сидел на диване, внимательно читая документ. Судя по тому, что его идеальная причёска порядком растрепалась, а рукава рубашки были закатаны, сидел он давно.

– Теперь хоть на человека похож, – хмыкнул Гадес.

Зевс глянул на него с недоумением, нахмурился.

– Тебя можно поздравить? – спросил Гадес.

– Если ты о том, что это стадо баранов признало, что я могу их объединить, то да.

– Вряд ли это было просто.

– Вряд ли у них был выбор. Кали пыталась возразить, так что пришлось хорошенько тряхнуть её молниями. Дикие божества! Двадцать первый век, а они всё ещё уважают право сильного.

– Как хорошо, что ты можешь о нём напомнить.

– Набрался язвительности у Сета?

Не ответив, Гадес уселся на диван, мельком глянув на рассыпанные на столе листы. Куда больше заинтересовала стена рядом с Зевсом с большой магнитной доской, где маркером написаны слова на нескольких языках, многочисленные стрелки и указатели пересекались. Гадес узнал имена некоторых богов.

– В чём план?

– О, ты готов предложить план? – проворчал Зевс. – Смотрю, что у нас есть. Все пантеоны ответили, они с нами. Кроме скандинавов, те упорно молчат, а посылать к ним кого-то я не хочу.

– Когда это тебя стали волновать случайные жертвы?

– Ещё одной ошибки мне не простят.

– Ацтеки?

– Упрямятся.

Аккуратно положив листок на стол, Зевс в упор посмотрел на Гадеса:

– Я их понимаю. Пока что Анубис убил больше богов, чем чудовища.

– Что же не отдал его?

– Без его силы чудовища могли убить тебя, меня или ещё кого-то. К тому же это дело Амона, пусть сам разбирается. Мне хватает головной боли.

– Перекинул.

Зевс не счёл нужным даже изобразить смущение:

– Да. Ацтеки очень мощные и неуправляемые. Они нам нужны. Но я знаю, что ты в любом случае поддержишь Сета и Анубиса. А выбирать между вами я не хочу.

Не желая продолжать тему, Зевс придвинул к себе тарелку и потыкал вилкой давно застывшую массу. Гадес не мог предположить, чем это было, когда ещё походило на еду. На местной кухне явно не хватало Амона.

– Как твоя рука? – спросил Зевс. По интонациям сложно было понять, его правда интересовало или он спросил из вежливости.

– Болит, но бодро заживает.

– Хорошо.

Оставив попытки найти что-то съедобное на тарелке, Зевс бросил вилку и откинулся на диване, вытягивая ноги.

– Думаю, Кронос захочет больше силы, – заявил Зевс. – Я прощупал его, когда он заходил. Нечётко, но он куда слабее, чем хочет казаться. Поэтому ему нужны чудовища и скандинавы.

– Геката сказала, он захочет навредить нашим близким…

– В духе отца, – фыркнул Зевс. – Так что следи за Персефоной и своими друзьями. Хотя они и без Кроноса отлично справляются.

– А ты?..

– Если Кронос решит прибить Геру, не расстроюсь. Не говорил с ней с тех пор, как Тартар пал. Никогда не прощу, что она выдала ключ.

Гадес достаточно хорошо знал брата и мог легко понять, что злится он не столько на жену, сколько на себя, что доверился ей, рассказал о том, что не знал никто из богов. Не смог предусмотреть, рассчитать, что-то вышло из-под контроля.

Чтобы сломить Зевса, Кроносу вовсе не придётся кого-то убивать. Достаточно, чтобы всё развалилось. Чтобы Зевс не справился.

– Я прекрасно знаю, что к некоторым из детей ты относишься действительно хорошо, – негромко сказал Гадес.

На его взгляд, Кронос мог воспользоваться и этим, но Зевс улыбнулся:

– Ты решил обсудить моих детей? Боюсь показаться нескромным, но разговор может затянуться.

– Иногда ты невыносим.

– Тебе не рассказывали, что братья похожи?

Гадес вздохнул и отвёл глаза, снова утыкаясь взглядом в доску. Если долго всматриваться, он даже начинал понимать систему, кто с кем связан, и что за линии. Наверное, стоит рассказать о Макарии.

Проследив за его взглядом, Зевс улыбнулся ещё шире:

– Я хочу понять, где он может достать силу. И перекрыть доступ. Теперь мы знаем чудовищ и будем готовы к нападению, так что больше застать врасплох не выйдет. Индуистский пантеон любезно поделился способами защиты, они-то знают толк в демонах. Скандинавы… я знаю Одина. Будет выжидать до последнего, но попытается избежать открытого противостояния.

Конечно, было бы проще, узнай они, где прячется Кронос. Но когда на его стороне Геката, это невозможно: она легко укроет тенями. Она тоже могла перемещаться в пространстве. Как и Кронос.

Он был самим временем. Той же плотью, что в основании мира.

Может быть, тысячи лет заточения и ослабили его, но он восстановится. Невольно в памяти Гадеса всплыли картины прошлого. Холод каменных сводов, постоянный, пронизывающий лёд, вымораживающий внутренности. И тьма, густая, почти осязаемая.

Кронос слишком боялся детей и запер их, надеясь, что они сдохнут или лишатся разума, превратившись в первозданных духов, наделённых одними инстинктами.

Может, когда-то те духи, что сейчас стали псами Сета, были запертыми богами, но сошли с ума.

Гадес почти не помнил, да и не хотел помнить. Только тепло тел младших братьев, как он согревал их собственным дыханием и говорил с ними, чтобы не забыть о том, кто они такие.

И точно Гадес не забудет, как яростно Зевс шептал: «Мы отсюда выберемся!». Тогда у него получилось. Таким Зевса не знал никто из нынешних богов, но Гадес помнил дрожащего, но решительного брата. Он действительно смог сбежать, а потом вернулся за ними и поднял богов против отца.

Дверь распахнулась, громко хлопнув о стену, и Зевс выпрямился на диване, с возмущением глядя на вошедшего. Уже открыл рот, чтобы высказать всё, что думает по поводу подобного вторжения.

Но это был Сет. И он плевать хотел на мнение Зевса.

По выражению его лица Гадес сразу понял: что-то не так. Сет решительно подошёл, не отнимая от уха телефонную трубку. Посмотрел на Гадеса:

– Это Амон. Инпу плохо, и он что-то говорит о мертвецах. Чужих мертвецах.

Даже без включенной на телефоне громкой связи Гадес услышал вопль боли. Сет в этот момент выглядел готовым в тот же миг сорваться и нестись домой, но через мгновение его собственный взгляд остекленел. Гадес ощутил всколыхнувшуюся, промозглую силу Осириса, часть которой всё еще оставалась у Сета.

Гадес перехватил недоуменный взгляд Зевса, но потом ему стало ни до чего. Он сам согнулся, захрипев от боли, и понял, о чем говорил Анубис.

Сквозь Гадеса проходили мертвецы, сотни и тысячи мертвецов, но они не были его. Чужие мертвецы, которые устремились в Подземный мир. Наверное, это разрывало бы болью, но Гадес ощущал поддержку Персефоны, её мягкую силу, пахнущую цветами и землёй. Успокаивающую, сглаживающую острые кости, царапающие изнутри чужими мертвецами.

Когда воздух перед ней сгустился, Хель подняла голову. Никто не смог бы пройти сквозь новую защиту. Никто, кроме её брата. Они притягивались друг к другу – несмотря ни на что.

Ёрмунганд был высоким и тонким. Его лицо выражало сочувствие.

– Не так я думал снова встретиться с тобой, сестра.

Трое детей, которые в собственном пантеоне считались слишком близкими к чудовищам. Неуправляемые, тёмные. Другие боги их не понимали.

Ёрмунганд был единственным, кого признали монстром. Его погрузили в сон, и это стало последней каплей, после которой Хель и Фенрир возненавидели тот пантеон, к которому принадлежали.