Боже, как приятно быть его, пузырьки шампанского снова атаковали кровь. Только бабаханье на заднем фоне музыки не дало им разгуляться. Кажется, Игорь совсем не скучно проводит время в командировке.

– Даш, ты меня слышишь?! – повысил голос Игорь.

– Слышу, ваше сиятельство, децибелы музыки вашему командирскому голосу совсем не страшны.

– Партнеры потащили меня в какой-то дурацкий клуб, а тут слишком громко.

Сердце с болезненной ревностью сжалось в груди, ладошки противно вспотели. В голове снова паническая мысль: «Вдруг принц найдет там другую Золушку или принцессу, в ночных клубах наверняка полным-полно принцесс». А я даже под одной периной горошину не почувствую.

– У вас там, наверное, весело, – уныло пролепетала я.

Язык почему-то не слушался. Соберись, тряпка! Если Игорь способен так быстро увлечься другой Золушкой-принцессой, то зачем тебе сдался такой ветреный принц?

– Нет, ужасно скучно, – сексуально рокотал в трубку Богданов. – Ужасно соскучился по своей девочке.

Пузырьки шампанского в крови разом подпрыгнули вверх. Возликовала: значит, даже в окружении веселых, наверняка выпивающих партнеров, многочисленных, исходя из моего бурного воображения, золушек и принцесс Игорь помнит о своей скромной учительнице.

– Ты скоро приедешь? – с придыханием спрашивала я, потому что тоже очень сильно соскучилась по своему сиятельному принцу.

– Завтра еще на завод. Нужно проконтролировать строительство, боюсь, вернусь только в субботу утром. И снова заберу тебя из дюймовочкиной комнаты злого дракона Веры Ильиничны.

– Ваше сиятельство, грех называть весьма милую пожилую женщину драконом.

– Прости меня грешного. Но иногда мне хочется дать ей денег, чтобы она выставила тебя вон. Вдруг тогда бы ты согласилась ко мне переехать.

– Только попробуй, лось всемогущий.

– И тогда я увижу, как упрямая коза умеет бодаться, – веселился в трубке мобильного телефона Богданов.

– Бодаться и кусаться, – улыбалась я, – а еще превращаться в беснующуюся ведьму.

– Очень заманчиво звучит, – не отреагировал на мои угрозы Игорь. – Всегда мечтал полонить ведьму.

– А вообще, знаешь, хорошо, что ты приезжаешь только в субботу, поскольку в пятницу я собираюсь домой съездить.

– Куда домой? – моментально напрягся Богданов.

– В поселок Великомихайловский, где я родилась и жила почти до совершеннолетия.

– Зачем тебе это? – В сиятельном голосе явное раздражение. – Насколько я понял, тебя там не сильно-то и ждут. Злая мачеха, завистливая сестра и отец алкоголик.

Хотя слова Игоря были на сто процентов правдивы, сама совсем недавно так думала, внутри всколыхнулось возмущение, а может, обида за своих непутевых недостойных родственников. Это как с Родиной: сами мы можем сколько угодно критиковать и говорить, как у нас все плохо, но стоит кому-то из иностранцев сказать что-то унизительное про Россию, мы сразу вспоминаем, какая у нас великая страна.

– Ах, простите, ваше сиятельство, но не у всех отцы олигархи.

– Олигархи тоже бывают подлецами, – глухо сказал Игорь.

– Ты намекаешь, что мой папа подлец? – завелась еще сильнее я.

На каком основании Богданов, совершенно не зная моего отца, бросается такими обвинениями. Нет, папа, конечно, не всегда поступал красиво, но это из-за слабости, а не из-за подлости.

– Во-первых, я говорил об олигархах, ты сама мои слова решила приложить к своему отцу, причем наверняка не просто так, значит, у тебя есть основания думать о родителе плохо. А во-вторых, я решительно против того, чтобы ты ехала домой. – В мужском голосе появились твердые командные нотки директора по инновациям холдинга «Родные просторы».

Против он… Какое Игорь имеет право быть против? И почему включает в разговоре со мной командные нотки? Мы довольно недолгое время встречаемся, а Богданов уже пытается указывать, что мне следует делать, а что нет. Горячее упрямство побежало по жилам. Больше я не позволю никому собой командовать.

– Родителей не выбирают, – повторила Игорю всем известную истину. – Какая ни есть, это моя семья. Поэтому, ваше сиятельство, идите на фиг со своими запретами.

– Даш, будь, пожалуйста, благоразумной, – продолжал меня убеждать Богданов. – Если родственники только расстраивают, зачем лишний раз рвать себе душу? Я еще помню, как ты жалостливо рыдала в моих объятьях после разговора со злобной сводной сестрой. Нет, мне, конечно, понравилось тебя утешать, но всех таких любителей поиграть на нервах нужно посылать лесом. Даже если они родственники.

– Как у тебя все просто, Игорь! А если твой отец или мама заболеют и своим болезненным видом или разговорами будут тебя огорчать, ты их тоже лесом пошлешь?

– Ну, это совсем другое дело, – сразу же отреагировал Богданов.

– Почему другое?! – горячилась я.

– Потому что мои родители меня любят, а твои родственники…

– Папа тоже меня любит! – убеждала даже не Богданова, саму себя. – И у него в пятницу день рождения. Как любой человек, он хочет, чтобы в этот день его окружали родные люди. Разве я могу не поехать?!

– Свободно можешь не поехать. Откуда эта непонятная жертвенность? Никто из твоих родственников ее не оценит. Даш, скажи, твой отец что-нибудь сделал для тебя хорошее? Если не считать весьма приятного для него участия в процессе твоего создания. Ты сама училась, работала. Насколько я знаю, деньгами тебе родные люди не помогали.

Откуда Игорь знает такие подробности моей жизни?! Ах да, у них в холдинге очень хорошая служба безопасности.

– Ты все меряешь деньгами, – продолжала злиться я.

– Хорошо, давай не будем брать денежный вопрос. Отец хотя бы раз стал на твою защиту, когда мачеха тебя третировала? Только честно мне ответь! – Опять эти командные нотки в голосе.

Ответить было нечего… Папа предпочитал не замечать «ссоры», которые происходили дома. Иногда был слишком пьян, а чаще просто не видел в этом необходимости, считая, что бабы всегда ругаются и сами между собой разберутся. Но я была маленькой девочкой, а не матерой скандальной бабой.

– Игорь, он мой отец, и я его люблю. Кроме того, еще помню его хорошего, когда мама была жива. Ее смерть папу сильно подкосила. Он сломался. Отец болен, у меня не получилось его вылечить. Была молода, была одна, была бедна, потом предпочла сбежать… Но он моя единственная семья.

– Ах ты ж боже мой, – продолжал нервничать Богданов, – Золушка, ты любого разжалобишь. Вылечить можно только тех, кто хочет лечиться. Мне категорически не нравится, когда тебя расстраивают. Тебе очень идет улыбаться, на одной щечке появляется такая симпатична ямочка. – Эту фразу Игорь произнес с теплотой. – Даш, я, конечно, не могу запретить тебе поезду домой, потому что далеко, был бы в городе, запер где-нибудь, фиг бы ты от меня убежала, вредная упрямая коза. Но прошу тебя, Золушка, не позволяй себя расстраивать. Иначе я приеду, всем надаю по шапке, а тебя стану безбожно щекотать, чтобы ты смеялась.

– Хорошо, ваше сиятельство, буду всех иголками острословия тыкать.

– Нет, иголки только мои.

– Не жадничайте, ваше сиятельство, на вас иголок тоже хватит.

Глава 7

Что удивительно, во дворе дома было убрано, мачеха расстаралась перед папиными именинами. Еще бы, столько денег выиграл, можно немного порадовать человека. Я купила папе красивую классическую рубашку голубого цвета. Простенько, но со вкусом. Про одежду для мачехи и Соньки отец сказал, а про обновки для себя почему-то не обмолвился. Скорее всего, ему из этих денег мало что досталось, Наталья Васильевна очень хваткая женщина.

Зашла в дом. В комнатах сегодня тоже прибрано. Сердце сжалось в груди, сейчас в доме так много вещей, которые были еще при маме, но после ремонта большинство из них выбросят. Мачехе наверняка захочется чего-нибудь более нового и современного.

В гостиной стоял уже разложенный стол. Он был куплен еще до моего рождения, очень удобный для приема гостей и не занимающий много места в сложенном состоянии, стол-книжка. Из кухни раздавались вкусные запахи, а поскольку я давно не ела, рот мгновенно наполнился слюной. Пахло домом, настоящим домом. На миг вдруг представилось, что на кухне над плитой колдует мама, она очень вкусно готовила. Впрочем, я наверняка снова идеализирую. Казалось, все, что делала мама, получалось в превосходной степени и другие люди, даже при всем старании, повторить были не в силах.

Нет, на кухне ворожила Наталья Васильевна, а Сонька с папой резали салаты. Порадовалась: отец выглядел трезвым, был причесан, побрит и даже вполне прилично одет в джинсы и чистую футболку. Только одежда была словно с чужого плеча, видимо Олеговы вещи донашивает.

– Добрый день! – весело и доброжелательно произнесла я.

– О, дочка приехала, – просиял отец.

– Добрый, добрый, – произнесла мачеха и поджала губы. – Давно не появлялась, совсем дорогу домой забыла.

Очень хотелось тяжко вздохнуть. Нет, от этой женщины я никогда не дождусь теплоты. Ласку и теплоту мачеха проявляла лишь к своему ненаглядному сыночку Олежке, даже к Соньке она была по большей части равнодушна.

Не стала обращать внимания на столь холодное приветствие. Этой стандартной фразой мачеха меня уже на протяжении пяти лет встречала. А если я, наоборот, приезжала каждую неделю, то Наталья Васильевна ворчала, что житья от меня нет. Ей невозможно угодить.

– С днем рожденья, папа! – Подошла к отцу, обняла и расцеловала в щеки.

От родителя не разило, как обычно, перегаром, а приятно пахло одеколоном.

– Желаю прежде всего здоровья и побольше радости в жизни. Пусть удача продолжает тебе во всем сопутствовать. Только, пап, всегда помни: «На бога надейся, а сам не плошай». – И преподнесла свой скромный подарок.

– Да уж, сплошные радости, – едко вставила мачеха.

Папа достал подарок из пакета.

– Спасибо, дочка, очень красивая рубашка.

Любопытная мачеха отошла от плиты, взяла подарок из рук отца, надменно повертела со стороны в сторону и снова поджала губы. Ну ни малейшего такта у человека, только желание задеть. Наверное, я зря приехала, зря пытаюсь искать семью и дом там, где их в помине нет. Но так больно чувствовать себя одинокой, никому не нужной сироткой.

– Скромненько как-то. Сонька сказала, что у тебя миллионер в кавалерах ходит.

Ну конечно, ждать, что сводная сестра промолчит о Богданове, было бы глупо.

Может, сказать, что это рубашка известного итальянского бренда и стоит целую кучу денег? Мачеха вряд ли разбирается в брендах.

– Предпочитаю тратить свои деньги. – Я правильная девочка, учительница, лгать не привыкла.

– Ну-ну, – пренебрежительно произнесла Наталья Васильевна, – а по твоей сумочке не скажешь, явно не на зарплату учительницы куплена.

Поторопилась, похоже, в брендах мачеха все-таки разбирается. Господи, до чего меркантильная и скандальная женщина. Который раз задалась вопросом, как папа мог на ней жениться? Злобный дракон – а на деле милейшая пожилая женщина – Вера Ильинична, несмотря на ворчание, дала мне намного больше теплоты, чем мачеха за все мои годы, прожитые в отчем доме.

– Папа сказал, что в лотерею выиграл, – попыталась я переменить тему.

– Выиграл, выиграл. Хоть немного обустроимся. Сонька, хлеб еще нужно порезать.

– Давайте я чем-нибудь помогу.

– Потратить выигрыш? – с ехидцей спросила мачеха, совершенно неправильно поняв мои слова.

– Я имела в виду подготовку к застолью. – В моем голосе арктический холод.

Нет, это уже переходит все возможные границы. В самом деле, уже ведь не маленькая девочка, сколько можно терпеть эти совершенно необоснованные издевки. Игорь был совершенно прав, моей жертвы здесь никто не оценит.