Он уже знал, что майор Еременко чтит воинский устав и дисциплину больше всего, считая их основой взаимодействия внутри армии. Он был с ним согласен отчасти, без жесткой дисциплины командовать тысячами людей, у каждого из которых свой характер, свои желания, невозможно. Только и регулярно нарушать устав или приказ вышестоящего командования Алексею приходилось, не всегда сражение идет, как запланировано в огневых карточках. Правила не могут вобрать в себя многообразную непредсказуемую жизнь на фронте.

Соколов прошел назад в комнату, где командир дивизии продолжал хмуриться, сидя над листом донесения. Генерал Котов окинул высокую худощавую фигуру танкиста, скользнул взглядом по кубикам на петлицах. Молодой, совсем мальчишка, если бы не тяжелая складка на переносице и внимательный собранный взгляд, то решил бы, что обычный ефрейтор или старшина, недавно еще учившийся в танковой школе. Хотя комбат и политрук в один голос настаивали – Соколову, и только ему, можно поручить столь сложную задачу. Генерал подвинул бумагу старшему лейтенанту, да тут же сам пояснил ее содержание:

– В районе населенного пункта Ивановское немцы внезапно атаковали и прорвали линию обороны наших войск. Они не только уничтожили советские позиции… – Генерал помолчал, как же трудно всегда произносить такие слова. Признавать поражение. Ведь за официальными формулировками кроются живые люди, потерянная техника, сотни раненых и убитых. – У твоих ребят будет специальная боевая задача – ликвидировать прорыв. Командир твой говорит, что ты отличный стратег.

– Только, товарищ генерал, не со всеми подчиненными экипажами. У меня тогда от батальона останется два с половиной танка, – заерзал Еременко рядом. – Лейтенант Соколов сейчас обязанности второго раненого взводного исполняет, у него в подчинении два десятка тридцатьчетверок.

– Хорошо, майор, я тебя понял. – Котов рубанул в воздухе ладонью. – Вот что, лейтенант, прорыв этот ты один не ликвидируешь, тут общее наступление нужно по всем правилам. Разведка, потом планирование, атака с воздуха, саперы и уже на втором этапе после подготовки танки. У тебя задача локальнее, но и сложнее. Надо прорваться через немцев, они в Ивановском роту стрелков взяли в окружение, а там кадры ценные – снайперы. Поэтому задача такая: подобраться через позиции противника к месту дислокации наших войск, укрепить позицию и держать оборону до тех пор, пока мы с тыла не подтянем еще силы для подавления атаки. Поэтому взвода из трех танков тебе хватит, действовать будешь малыми силами. Отберешь отряд на свое усмотрение, остальные в батальоне Еременко остаются. Приказ ясен, лейтенант Соколов?

– Так точно, – сухо ответил Алексей, хотя в голове сразу закружился вихрь вопросов.

Карту надо срочно, чтобы хотя бы понимать, как им прорываться через немецкие заграждения – с боем или можно на трех машинах ночью пройти лесами до населенного пункта.

Котов кивнул в ответ:

– Выполняйте приказ, по прибытии в Ивановское лично мне доложить. У тебя сутки на выполнение задачи.

Промолчал комдив, хоть и хотелось рассказать этому серьезному парню все без утайки, поделиться скрытыми мыслями, что не уверен он в том, будет ли кто жив из роты стрелков, когда прибудут танки. Неизвестно, что произошло рядом с крупным селом. Информация крайне скудная, что успел передать радист стрелков, и вот уже три часа, как не выходит на связь. Только сейчас отправили разведку, потом будет подготовка наступления. Только для планирования операции требуется время. Этой паузы может быть для вермахта достаточно, чтобы преодолеть сопротивление пехотинцев и уничтожить ополченцев. Снайперская рота даже добраться не успела до командного пункта, как попала в самое пекло боев.

Старший лейтенант в это время уже пристроился прямо на сломанной скамейке, что окружили летнюю площадку, где раньше Дом культуры проводил для жителей района концерты на открытом воздухе. Достал и расстелил на коленях топографические карты местности из кожаного офицерского планшета, прокладывая мысленно маршрут до Ивановского.

Небольшое село стояло отдельно на краю крупного района, но почему немцы выбрали его в качестве своей цели, сразу стало понятно молодому танкисту. С одной стороны населенный пункт был окружен хвойной лесополосой с небольшими высотами – пересеченная местность, изрезанная скалистыми холмами из камня твердых пород и проломами между ними. Вот с правого фланга населенный пункт огибала широкая магистраль, прорезанная сетью мостов через реку, будто две ткани сшили стежками. На той стороне уже пролегла линия фронта, нейтральная полоса рядом с территорией боевых действий. От моста и магистрали до немецких соединений пара километров. Поэтому, заполучив позицию на магистрали, немцы могли переправить технику и личный состав без боя на другой берег, рассредоточиться по широкой дороге в любую сторону, засесть в лесу и вести оборонительные бои со скрытых за деревьями позиций. При этом они перекрывали важную дорожную артерию, по которой советские войска эшелонировались перед атакой на новую немецкую линию обороны на том берегу. Водная преграда сама по себе – труднопреодолимое препятствие, нужно пространство для маневров, а если занять кусочек дороги, то по ней, как по руслу реки, потекут во все стороны обратно немецкие силы. Важность территории и коммуникаций видна сразу, теперь Соколов думал, как же подобраться к селу. Со стороны леса проще на первый взгляд, хотя без предварительной разведки танки могут натолкнуться на труднопроходимый овражек или завалы из бурелома, невидимые под слоем снега, в которых они оставят гусеницы, не сумев выполнить боевую задачу. Да и объездной путь получается в два раза длиннее, идет через все села и деревушки к восточному въезду в Ивановское. Только ночь уйдет на то, чтобы проложить обходной маршрут.

По дороге безопаснее и проще добраться до границы села, где потом начинаются такие трудности, что не сравнить с выбитыми пальцами или сорванной трансмиссией. Немцы на границе выстроили основные силы, чтобы не отдать важный стратегический участок. А еще туда поспешно стягивают подкрепление, ведут постоянно огонь на подавление, чтобы даже сунуться страшно было. Какой же все-таки выбрать путь, длинный и более безопасный или короткий, но с риском попасть под массированный обстрел немецкой артиллерии или столкнуться с «тиграми» на линии окопов?

– Ну что, лейтенант, это правильно, конечно, ты с картой тут засел. Местность изучить надо, правда, пока ты тут думаешь, нашу пехоту на куски разносят немцы, – раздался над головой голос комдива.

Тот уже закончил совещание и направлялся к генеральскому бронемобилю, прикрыв голову папахой с красной лентой.

– Да, товарищ генерал, без разведки сложно выбрать стратегию, не хочется вслепую бросаться.

– Лейтенант, понимаю тебя, людей сохранить хочется, умирать не хочется, – комдив вперил в парня жесткий взгляд голубых глаз. – Приказ есть приказ, думаешь, тем, кто там сейчас у немца в клещах оказался, жить не хочется? Они ждут нас, что мы им придем на помощь, и каждый час считают. Пока фашисты в это время туда технику сгоняют. Сейчас еще мост под нашей охраной, перекрыли им там дорожку. Так что, лейтенант, сейчас не только стратегия, но и скорость важна. Пока не укрепились, не окопались противники, мчи во весь опор по дороге. Минуты жизням человеческим равны, помни.

– Есть, товарищ генерал, выполняю приказ, – отрапортовал Алексей и бросился со всех ног к своему экипажу и месту расположения тридцатьчетверок своей роты.

Прав генерал, пока мост закрыт, немцы отрезаны от основных сил, надо брать их скоростью, резкой атакой, а не долгим изматывающим точечным боем. Сейчас у него сработало ложное ощущение спокойствия. В условиях боя, когда поле застлано дымом, со всех сторон рвутся с грохотом снаряды, голова молодого старшего лейтенанта начинает работать словно механизм, просчитывая за секунды самый быстрый вариант. Сейчас нет даже канонады, которая всегда слышна рядом с линией фронта, не визжат пули, над Ленинградом висит непривычная тишина. Поэтому он расслабился, обдумывает операцию размеренно, будто школьник задачку из учебника арифметики. Правда в том, что это не цифры, за ними люди, живые люди, которые умирают сейчас от ран, кричат от страха и ждут, ждут, ждут подкрепления.

Он остановился возле замаскированных под белыми простынями вражеского парашютного шелка тридцатьчетверок и протяжно выкрикнул:

– Рота, стройся.

Танкисты по его приказу высыпали из импровизированной казармы, натягивая на ходу ватники, застегивая воротнички. Его заместитель, старшина Логунов, шагая, убирал за полу куртки томик Шекспира. Утром он пролистал книгу и был так очарован сонетами английского поэта, что взялся переписывать один из них в письмо для Любаши. Хотя обычно короткая осьмушка содержала только отчет, что они с Колей живы и здоровы. Сегодня ему так хотелось поделиться с любимой красотой слогов и строф о любви, что он взялся корпеть, переписывая певучие строки.

Колька, заспанный, одуревший после долгой бессонной ночи, с взъерошенными вихрами, крутил головой, еще не проснувшись и не понимая, что происходит, куда все спешат. Рядом уже стоял, вытянувшись всем своим худым пружинистым телом, его приятель и соратник по экипажу – Руслан Омаев, младший сержант, радист командирского танка под номером 007. Изящный и невысокий чеченец негласно соревновался с крепышом из Сибири Бочкиным. Равные по возрасту, они всегда ревниво поглядывали, кому больше досталось внимания или похвалы начальства, других членов экипажа. Руслан почти во всех случаях оказывался проворнее. Тогда Колька, выполняя любое задание, брал упорством. Но стоило рядом мелькнуть опасности, их соревнования сразу отходили в сторону, и ребята объединялись против врага, поддерживая друг друга.

Сейчас Руслан, причесанный, выбритый, в свежей форме, косился горделиво на ошарашенного Кольку в перекошенной гимнастерке, со смятой пилоткой в руке. Старательный Руслан с утра уже успел написать письмо невесте, загрузить в танк боеприпасы и под ледяными струями воды оттереться в разгромленной заводской душевой от мазута и масла. Поэтому сейчас так и посматривал свысока на товарища, что всю ночь провел в ремонтной мастерской, а сейчас оказался не готов к внезапному построению.

Соколов замер, ожидая, пока выстроятся его бойцы в неровный ряд, каждого окинул взглядом. В одном только экипаже он был уверен – в членах отделения его танка: Логунове, Бабенко, Бочкине и Омаеве. С ними лейтенант уже третий год воюет, и они не просто подчиненные, а его семья, которой можно доверить любую задачу. Начинал как командир взвода, а теперь командует целой ротой Т-34, при этом всегда прислушивается к их мнению, опыт и сплав таких разных характеров всегда помогают найти решение в трудной ситуации.

Вот и сейчас он решил, пускай каждый из танкистов выбирает себе в команду ребят, возглавив экипажи еще двух танков. Он останется с Русланом и Бабенко в родной «семерке», а Василий Иванович и Коля наберут по два человека в свои экипажи. Николай за последние три месяца не отлипал от Бабенко, изучая тонкости управления Т-34. Наводке орудия и другим обязанностям башнера Логунов давно уже обучил пасынка, а в последнем сражении Бочкин показал себя и как хороший командир танкового отделения, ловко управляя с двумя новобранцами тридцатьчетверкой.

– Танкисты, командир дивизии поставил перед нами боевую задачу – пройти через заграждение противника и прийти на помощь роте пехотинцев, которые оказались после прорыва немцев к советским позициям в окружении. Со мной идут только два экипажа, помимо командирского танка. Командирами отделений назначаю старшину Логунова и ефрейтора Бочкина, в машине по три человека вместе с командиром. Идем налегке, без радистов. Через четверть часа сбор группы у выезда с территории завода. Командирам отделений укомплектовать экипаж, проверить техническую готовность машин и боеприпасы. Остальные поступают под командование майора Еременко.

– Так точно, товарищ командир, – в ответ раздались голоса бойцов.

– Выполнять приказ, остальным – вольно, – внутри у Соколова словно счетчик включился, он начал отсчитывать каждую минуту, что уходила на сборы.

Коротко уточнил у Омаева:

– Все готово?

– Под завязку, товарищ лейтенант, все утро загружал, – доложил сержант.