– Браво! – тихо воскликнул Крейг и тут же громогласно объявил, что теперь мичман командует взводом Доусона.

После ланча Плещеев действительно устроил проверку на меткость. Он велел вынести на палубу ружья и лично проверил каждое из них.

– Чье ружье? – с ледяным спокойствием, не предвещавшим ничего хорошего, прошипел он.

Все молчали.

– У нас нет персональных ружей, сэр! – наконец, ответил сержант Лоусон.

– Ах, вот как, отсюда полная безответственность и грязные стволы. И потом, как же вы управляетесь? У каждого ружья свой бой и к этому нужно приноровиться, в баталии на это времени нет, а каждый промах это шажок к поражению.

– Сэр, мы обязаны точно бить из любого ружья.

– Что же, заряжайте, – приказал Плещеев и обратился уже к боцману, – пошлите двух марсовых на грота-рей^[20], привяжите доску так, чтобы она выходила за край рея, и приделайте что-нибудь к доске на коротком лине, ведро или бочонок с песком.

– Есть, сэр, – заинтригованно ответил боцман.

Тем временем Плещеев взял одно из ружей, тщательно прочистил его и собственноручно зарядил, после чего несколько раз приложил его к плечу, при этом по-разному расставляя ноги, как бы приноравливаясь к качающейся палубе.

Когда приготовления были закончены, он выстроил своих подчиненных.

– Итак, джентльмены, покажите свою меткость, – с этими словами мичман пригласительным жестом указал на покачивающуюся мишень.

Ружейные выстрелы отогнали испуганных чаек.

– Что ж, неплохо, неплохо, целых четыре попадания. Если учесть, что добрая половина ружей скверно чищена, так и совсем хорошо, – ехидно констатировал офицер. – Я слышал, что корабль ваш не прогулочная яхта и бывает в переделках, а вы изволите называться стрелками. У меня только один вопрос, как вы еще остались целы с такой феноменальной меткостью? Объяснений вижу только два, во-первых, команды противника, с коим вы до сих пор встречались, состояли из таких же разгильдяев, как и вы, во-вторых, канониры сего славного фрегата стреляют куда как лучше, а вы выезжаете за их счет.

Плещеев сурово смотрел на выстроившуюся во фрунт команду.

– Я прямо чувствую, как ваши дурные языки так и ворочаются в глотках и, еле сдерживаясь, хотят выскочить, чтобы брякнуть что-то типа, мол, сам-то на что горазд. Что же, извольте.

Мичман поднял ружье, моментально прицелился и попал в цель.

– Два ноль в пользу русского, – весело произнес капитан, наблюдавший за происходящим со шканцев. Было забавно смотреть, как щуплый мичман «приводит в чувство» шотландских голиафов.

– Смирно, равнение на середину. Итак, за каждым отныне будет закреплено равное количество ружей. Занятия по стрельбе будут проходить ежедневно. Вольно, чистить весь арсенал, через четыре склянки проверю лично, – тоном, не терпящим возражений, приказал мичман.

Вечером офицерский состав явился в кают-компанию с блокнотами, дабы записать столь действенные слова. И вообще, лед между офицерами и новичком как-то сразу растаял. Посыпались многочисленные вопросы про таинственную далекую Россию.

Плещеев отвечал как мог, хотя чувствовал себя неважно, поскольку день этот дался с трудом, да и качка уже напоминала о себе.

В это время в кают-компании появился капитан.

– Что же, вот ваш фунт, мичман, вы выиграли пари, – обратился он к Плещееву, но так, чтобы услышали все. – Разведка доложила, что вы действительно не «Russian», вы «Rush». Кроме того, отныне вы поставлены в вахтенное расписание наравне с остальными офицерами. Посему, мичман, приказываю вам отдыхать, у вас впереди ночная вахта.

– Есть, капитан. Только я тоже хочу дать маленькое объявление. Господа офицеры, я знаю, что мое имя звучит для вас весьма непривычно и произносить его трудно, хотя вы и стараетесь. Отныне официально прошу называть меня мичман Раш. Честь имею, господа, – с этим словами русский офицер покинул кают-компанию под одобрительный гул.

– Еще очко в пользу русского, – констатировал капитан Крейг.

Плещеев быстро вошел в ритм службы. Рутинная корабельная работа не оставляла много свободного времени. «Гермес» тем временем шел своим курсом. Удачно преодолев несколько штормов, фрегат появился в виду острова Ньюфаундленд, после чего поднялся к северу. Затем, огибая полуостров Лабрадор, спустился вниз, заглянул в Гудзонов пролив, потом двинулся южнее, к Багамским островам, где принял воду и свежую провизию, и после недельной стоянки отправился в Карибское море, но потом опять повернул на север, двигаясь вдоль восточного побережья Северной Америки. Так продолжалось довольно долго, Плещеев тем временем муштровал свой взвод и впитывал морские премудрости. Несколько раз «Гермес» преследовал показавшиеся на горизонте паруса, но быстро прекращал погоню, видимо, те корабли не представляли интереса.

Как-то вечером в офицерской каюте завязался разговор.

– Послушайте, Скотт, я не понимаю, почему мы бесцельно рыскаем туда-сюда? – задался вопросом Плещеев.

– Нет, Раш, мы не рыскаем, мы крейсируем. Официально так называемая Славная война закончилась, лилии капитулировали. Британский лев наложил свою лапу на Америку, но колонисты из числа французов грезят реваншем. Франция старается подпитывать эти настроения соответствующими поставками. Мы – арматоры, каперы, свободные охотники за судами врагов Британской империи, что, собственно, и подтверждает королевский патент, выданный нашему капитану. Так что действуем мы вполне легально, ну, с точки зрения короля Георга, конечно. Часть добычи достается команде. Крейг слывет удачливым капитаном, вот почему к нам рвутся морские бродяги со всей Британии. Однако, Раш, расскажите мне лучше про Россию, вы видели королеву Екатерину?

– Видел, два раза.

– Она говорила с вами?

– Да.

– И какова она?

– Она величественна, как и должно государыне, но в то же время проста в общении. Более ничего сказать не могу, у нас не принято обсуждать императрицу.

– Говорят, в России все время зима и лежит снег. Это правда?

– Извините, Скотт, мне надо поспать, вахта через четыре часа.

– Ладно, у меня тоже очередная послеполуночная воспитательная вахта.

– Что значит «воспитательная»?

– Как-нибудь потом расскажу. И все же, что насчет снега?

– Это неправда. Россия огромна. Где-то вечная мерзлота, а где-то растут арбузы.

– Хотел бы я посмотреть.

– Не вы один. У нас служат многие из Европы. Спокойной ночи, Скотт.

Глава седьмая. Горячее дело

1765 год, октябрь, Атлантический океан

Через день около пополудни раздался крик впередсмотрящего.

– Парус на зюйд-ост.

– Глазастый, черт, – воскликнул Крейг, глядя в подзорную трубу. – Что скажете, Фергюссон?

– Хорошо вооруженный купец, сидит очень низко, ишь, как переваливается, значит, загружен под завязку.

– Наш купец, по всей видимости, француз. Обратите внимание на два характерных маленьких кливера.

– Верный признак, капитан.

– И каков характер груза, по вашему мнению?

– Курс он держит на Канаду и, возможно, везет оружие, что запрещено.

– Вот и проверим, Фергюссон. Тревога! Идти на сближение! Определить принадлежность судна!

Беспокойно заверещали боцманские дудки, «Гермес» быстро нагонял неизвестное судно.

– Флаг французский! – закричало сразу несколько голосов.

– Поднять сигналы «лечь в дрейф», «судно к досмотру».

В ответ прогремел выстрел.

– Ну что же, мсье сдаваться не желают. К бою! По местам стоять! Брать на абордаж! – скомандовал капитан. – Поднять «Веселого Роджера», показать флаг неприятелю. Мичмана Раша на мостик.

– Мы что, пираты? – озадаченно спросил подбежавший Плещеев.

– Нет, Раш, для знающих людей череп с костями на черном фоне не так уж кровожаден, он только показывает, что нам нужен груз, а не корабль. Ну что, сударь, пора принимать боевое крещение, – весело крикнул капитан Плещееву. – Это француз, мы атакуем. Итак, мичман, у нас нет цели потопить неприятеля. Нужно взять приз, поэтому обездвижим судно и возьмем его на абордаж. Ваша задача – со своим взводом поддержать абордажную команду метким огнем и предотвратить контр-абордаж, что тоже бывает. Как будете действовать?

– Расположу стрелков за укрытиями. Самые меткие братья МакЛарены, а также Дуглас, Мюррей, Чисхолм и МакКол. Им по несколько заряженных ружей. МакБина, Бенкса, О’Нила и Джонса поставлю заряжающими, стрелки они так себе.

– Толково. Командуйте. Только поставьте людей за канатами и свернутыми койками. Ни в коем случае не рядом с деревянными частями. Ядра превращают древесину в щепу, это хуже любого осколка, – распорядился Крейг, отметив про себя, что мичман не только знает своих подопечных по именам, но и успел их неплохо изучить.

– Есть, капитан.

– Фергюссон! Где кок с его хозяйством? Черт его раздери! – гаркнул капитан.

Через секунду на верхней палубе появился корабельный повар с двумя ведрами. В одном был песок, а в другом теплый уксус, который парил с характерным запахом.

– Это зачем? – недоуменно спросил Плещеев, пробегая мимо ведер.

– Мальчишка, – буркнул видавший виды кок Бернс, – кровь скользкая, а кровь скоро будет.

Плещеева поразила тишина, которая вскоре воцарилась на фрегате, и только такелаж слегка поскрипывал на волне. Никто не бегал, не суетился. Каждый занял свое место, каждый знал, что ему делать. Хищник изготовился к прыжку.

«Гермес» шел почти перпендикулярно курсу неприятеля навстречу ему. Громыхнули первые выстрелы с француза. Англичанин не отвечал, его громада стремительно вырастала перед купцом.

– Погонные, пли! – наконец скомандовал капитан.

Книппели со страшным грохотом вылетели из жерл носовых орудий, разделились в воздухе на две части, скованные цепью. Один из этих чугунных бумерангов врезался в паруса грот-мачты, порвав их в клочья.

– Право на борт! – скомандовал капитан и с азартом выкрикнул: – Ну, кто сказал, что книппели малоэффективны? Стрелять надо уметь!

«Гермес» содрогнулся всем своим корпусом и, не снижая скорости, начал ворочать вправо.

– Раш, залп по общей команде.

– Есть, капитан!

Бой британского брига «Пеликан» с французским фрегатом «Медея». Худ. В. Эльмс и Дж. Фэйрберн. Литография, 1797 г.

Фрегат, совершая поворот и приводя француза на корму, на какое-то мгновение повернулся к тому всем бортом.

– Огонь левым бортом!

И снова книппели, вращаясь, ударили по парусам. Один цепной змеей обвился вокруг грот-мачты, бугели не выдержали, и мачта, кроша такелаж, начала валиться на палубу. Тем не менее французы дали ответный залп.

Послышались проклятья и стоны. Для кока появилась работа.

Когда дым рассеялся, стало ясно, что фрегат вышел из-под огня, но получил некоторые повреждения. Одно орудие сорвало прямым попаданием. Проехавшись по палубе неуправляемым катком, оно наделало разрушений и подмяло под себя канонира.

Купец тем временем беспомощно болтался на волнах с изодранными парусами.

– Приготовить орудия левого борта к залпу! Заряжать картечью! Повторить атаку с того же борта.

Пушки теперь били не по мачтам, а по орудийной палубе. Французы ответили, но вяло. Комендоры на англичанине были вышколены отменно.

– На абордаж! – громогласно закричала вся команда. Невесть откуда взявшиеся два полуголых индейца в боевой раскраске с перьями на головах бесстрашно повисли на вантах и грозно заулюлюкали на свой лад, размахивая при этом томагавками. Для команды неприятельского судна, которая ничего не могла поделать, это звучало жутковато устрашающе. Психологический прием достиг своей цели.

– Спускают флаг! Сдаются! Бросили трап! Ура! – разносилось со всех сторон.

– Что-то ребята быстро скисли. Может, уловка? – спросил Фергюссон.