Я чувствую, как тиски страха немного разжимаются, и снова получаю способность защищаться. Этот человек рушит мой привычный мир, а еще он враждебен. Я чувствую это и внутренне напрягаюсь. Ничего хорошего ждать не приходится.

– Боюсь, что я ничего не путаю, – говорит он. – Мой отец умер полгода назад.

– Соболезную, – говорю я и тут же осекаюсь под недовольным взглядом – призывом не перебивать.

– В его завещании было условие. Мы получим все деньги лишь в том случае, если разыщем тебя, Калинину Анну Артемовну, и ближайшие пять лет будем обеспечивать. Там много разных условий, подробнее сможешь ознакомиться с текстом в машине.

– В к-какой машине?

– Ты едешь со мной.

Он говорит это так легко и просто, словно речь идет о чем-то рядовом. Показать дорогу или посидеть денек с ребенком. Вот только речь идет не о работе няни, а о… впрочем, я даже не знаю о чем.

– Почему ваш отец поставил такое условие? Я ведь никогда о нем не слышала.

– Не имею ни малейшего понятия. – Он перестает буравить меня взглядом и отворачивается к окну.

Страх ослабевает еще немного.

– Нужно будет сделать ДНК-тест. После него, возможно, что-то прояснится.

– Что прояснится?

– Не знаю. – Он пожимает плечами: – Может, мой отец знал твою мать, а твой отец ходил с рогами. Всякое бывает.

– Не смейте так про мою семью!

– Ой, – Крестовский морщится, – давай только без пафоса. Я не знаю, почему мой отец заставил нас тебя обеспечивать. И не уверен, что хочу знать. Сейчас моя задача – организовать все с наименьшими потерями.

– А что насчет моих потерь?

– Ну конечно, будет обидно потерять такое теплое местечко в штате этого клоповника, – язвительно произносит он.

Я задумчиво смотрю на мужчину и думаю, что внешняя красота совсем не обязательно отражает внутреннюю. Или деньги – это яд, который медленно отравляет организм? С самого рождения крохотными дозами уничтожает внутри что-то хорошее, что есть даже в усталой и хмурой уборщице Анзурат, но почему-то нет в этом холеном и красивом мужчине.

– Ты меня слушаешь вообще? – Он сердится.

Я понимаю, что за размышлениями практически отключилась.

– Я говорю, что предлагаю тебе сделку. Ты побудешь хорошей девочкой на обеспечении богатой семьи, а я тебе за это заплачу. И не придется унитазы драить – тоже несомненный плюс.

Уехать в неизвестность с тем, кто поманил деньгами? Нет, я слишком хорошо знаю, чем заканчиваются подобные авантюры. Девушки, которых никто не будет искать, бедные, готовые взяться за любую работу – лакомый кусочек для проходимцев.

Я стараюсь не думать о том, что Крестовский нашел меня словно специально, выяснил так много подробностей. Я стараюсь сообразить, как сбежать отсюда. Кошусь на дверь, но она заперта.

– Ты вообще представляешь, о каких деньгах идет речь? Одной сотой этой суммы хватит тебе и твоим детям на безбедную жизнь.

– И ради денег я, по-вашему, брошу все, сорвусь и буду жить в неизвестно чьем доме по воле незнакомого мертвого мужика? Да и воле, подкрепленной пока только вашими словами? Вы запираете меня в комнате, говорите странные вещи, неужели всерьез надеетесь, что я забуду об осторожности и поведусь на сказку о Золушке? Сяду в вашу машину и уеду в неизвестность? Если вы сейчас же не отпустите меня, я вызову полицию!

У меня нет с собой телефона, есть только рация, по которой можно связаться с консьержем, но Крестовский об этом не знает. Сердце гулко стучит, я надеюсь, что он испугается, но на лице его не отражается ни единой эмоции. Кроме, может быть, легкого раздражения.

– Понятно. На то, что будет просто, я даже не надеялся.

Мы некоторое время молчим, но мое терпение на исходе. Первое впечатление, произведенное этим Крестовским, уходит. Я снова становлюсь собой, я готова к бою. Но он или знает это, или просто не хочет связываться. Пожимает плечами:

– С тобой свяжется мой адвокат.

Я думаю, что вряд ли стану с ним разговаривать, но вслух это не произношу. Поднимаюсь и коротко прощаюсь. Карта-ключ от номера лежит на столе, я беру ее и крепко сжимаю. Вот мой путь на свободу. Едва я окажусь за дверями номера, спрятаться будет проще. В голове вертятся смутные воспоминания о каких-то бесплатных юридических консультациях и центрах по борьбе с мошенничеством, но ничего конкретного я вспомнить не могу. Дома можно будет залезть в интернет и поискать, наверняка… Хотя о чем я? Не существует ответа на вопрос: «Что делать, если какой-то псих утверждает, что ты вписана в завещание его отца?»

Всю дорогу до комнаты персонала (Анзурат еще называет ее на английский манер «стафф-рум», так, ей кажется, звучит престижнее), из скудных знаний о юриспруденции я пытаюсь понять, могут ли по завещанию совершенно постороннего человека заставить что-то меня сделать.

Логика говорит, что нет, но червячок сомнения неспешно подтачивает уверенность и спокойствие.

– Аня! – старшая горничная радуется, увидев меня. – Я думала, ты уже ушла.

– В люксе была куча работы. Требовательный клиент.

Я достаю из шкафчика сумку и начинаю переодеваться.

– Слушай, а на пару часов еще не останешься? В двенадцати номерах был поздний выезд, а завтра приезжает группа китайцев, человек тридцать! Девочки не справляются. Я тебе дополнительно ночные часы поставлю, побольше.

Замираю, так и не успев натянуть свитер. Очень хочется домой: я устала, растеряна, голова начинает болеть, а еще в ней прочно поселился этот Игорь Крестовский. Но дополнительные ночные часы – это дополнительные деньги. А усталость не такая уж и сильная, бывало и хуже.

– Пожалуйста! – просит старшая. – Завтра все равно выходной, отоспишься!

Наконец я вздыхаю:

– Ладно, давайте номера.

Снова натягиваю изрядно надоевшее платье и надеюсь, что работа отвлечет от неприятного и странного разговора.

* * *

Я выхожу за час до закрытия метро и несусь через гостиничный парк как сумасшедшая. Ехать мне минут сорок, а пробок в это время почти не бывает, но я все равно тороплюсь. Ночью в центре уютно и не страшно: иллюминация и круглосуточные заведения создают иллюзию безопасности, толпы. Там, где я и еще две девчонки снимаем комнаты, конечно, район жутковат.

От метро меня отделяет лишь четырехполосная магистраль. Сейчас на ней мало машин, а светофор почему-то не работает. Издеваясь, мигает противным желтым светом. Смотрю по сторонам и решаю пропустить черную иномарку, а потом совершить марш-бросок до станции.

За несколько метров до меня машина начинает тормозить. Редко такое случается в центре, обычно водители не спешат пропускать пешеходов. Я благодарно улыбаюсь и ступаю на зебру.

Я всецело поглощена целью и не замечаю, как дверь пассажирского сиденья открывается. Лишь уловив движение позади себя, оборачиваюсь. Но сделать уже ничего не успеваю. Мощный и огромный мужчина в черном костюме буквально сгребает меня в охапку и тащит к машине.

Несколько секунд я лишь бесшумно пытаюсь вдохнуть, охваченная паникой. Затем кричу, но совсем недолго. Мне закрывают рот. Несколько секунд – и я внутри, а щелчок возвещает о блокировке дверей. Амбал, запихнувший меня в нее, по-прежнему следит рядом. Очевидно, чтобы я не повредила его хозяину.

Которым оказывается не кто иной, как Игорь Крестовский.

А еще ему, по ходу, весело. Черт!

– Вам это с рук не сойдет!

Он невозмутимо кивает.

– Отпустите меня!

– Боюсь, это невозможно. Я хотел с тобой договориться, ты не шла на контакт. Я был вынужден применить силу.

– В полиции будете рассказывать. На что вы надеетесь? Запрете меня в подвале и заставите читать документы? Или что?

– Документы прочитаешь в машине. Потом мы приедем в мой дом, там ты будешь жить до двадцати пяти лет. Об остальном поговорим позже.

– Как у вас все просто. Вот так приеду, буду жить, и поболтаем. И как вам живется в волшебной стране, где исполняются все желания? Вы же понимаете, что удержать меня будет нереально. Я сбегу, пойду в полицию, буду орать и вырываться. Вы совершаете преступление!

– Всего лишь потенциально дорогое правонарушение. В моей среде нет преступлений, есть поступки, которые ты можешь оплатить и которые нет. Я могу оплатить любые.

Я в буквальном смысле лишаюсь дара речи от такой наглости и уверенности в собственной безнаказанности! А еще с ужасом понимаю, что, скорее всего, он прав. У таких хватает денег откупаться от всех обвинений в свой адрес, заставить его ответить по закону будет архисложно.

Но не невозможно же! Голова начинает лихорадочно соображать. Так, патрульные службы – не вариант. Наверняка такие машины и не останавливают вовсе. Обычные отделения полиции – уже вероятнее, не может же Крестовский дать взятки вообще всем. Хоть где-то найдется человек, который мне поможет!

Основная проблема лишь в том, чтобы выбраться из машины и сбежать. Амбал рядом не выглядит воинственным, но я чувствую и знаю, что он настороже. Пытаюсь понять, куда мы едем, но на самом деле не знаю даже примерно. Я передвигаюсь только на метро и от этого совершенно не ориентируюсь на местности.

Загорается свет. Мужчина копается в черном кожаном дипломате, а меня, глядя на смартфон, лежащий рядом на сиденье, осеняет: интернет! Крестовский может щедро раздавать взятки, не пускать меня в полицию, но рано или поздно мне представится шанс выйти в интернет. Такой случай наверняка вызовет резонанс, а от тысяч пользователей, следящих за ситуацией, откупиться не выйдет. Я не раз видела, как громкие преступления, в том числе и похищения, вызывали подобный ажиотаж.

– Вот, – он протягивает мне толстую папку с бумагой, – это полный текст завещания, в том числе и указания, касающиеся тебя. Ознакомься.

Я открываю документы. Мне на самом деле интересно: я не верю, что этот Игорь похитил меня с какой-то жуткой целью. Я не верю ни в сексуальное рабство, ни в продажу органов или что там еще крутят по любимым каналам Анзурат.

Завещание начинается скучно и непонятно. Куча фамилий, имен, каких-то активов и акций. Перечисление недвижимости, имущества вроде машин и даже (тут я непроизвольно открыла рот) самолета, вертолета и реанимобиля (зачем вообще он нужен?).

Основными наследниками покойного Крестовского О. А. значатся, как я понимаю, дети:

Крестовский Игорь Олегович, 1986 года рождения;

Крестовский Сергей Олегович, 1994 года рождения;

Крестовская Кристина Олеговна, 1998 года рождения;

Крестовский Александр Олегович, 2000 года рождения.

Целых три миллиона получает некая Тодорова Лиана Михайловна, 1978 года рождения, а…

Я тру глаза, чтобы удостовериться, что мне не привиделось, но буквы неизменно, пока я перечитываю их несколько раз, складываются в мое собственное имя: Калинина Анна Артемовна, 1998 года рождения, согласно завещанию, получает десять процентов от состояния при выполнении некоторых условий. О них написано отдельно.

Вплоть до двадцатипятилетия, чтобы получить наследство, я должна жить в доме Игоря Крестовского (с регистрацией) и получать образование. Относиться к обучению с ответственностью, не допускать оценок «неудовлетворительно» и как минимум получить диплом бакалавра. Специальность на мое усмотрение.

– Бред какой-то, – заключаю я, мельком просмотрев остальные страницы. – Я не знаю вашего отца, не знаю вас, я ничего не понимаю!

– Я понимаю не больше тебя. Однако для меня там есть условия: я обеспечиваю тебя, контролирую учебу и только в этом случае имею доступ к деньгам. Если я не выполняю обязательств, то основная часть наследства перейдет к Сергею, как и обязанности в отношении тебя.

– Бред! – Похоже, только это слово осталось в моем лексиконе. – Нельзя так просто заставить одного человека жить в доме другого! Даже с деньгами всего мира!

– Ты вообще понимаешь, что такое десять процентов? Представляешь, сколько получишь?

– Бесплатный сыр бывает в мышеловке.