Подавшись вперëд, Немцев захватывает мои губы своими, скользя по нижней языком. Вцепляюсь в его голые плечи и глухо стону ему в рот, приглашая пробраться в мой сию же секунду!

Не отпуская мой язык, берётся за пуговицу на моих джинсах и расстëгивает её.

Его движения сумасшедше неторопливые!

Подстраиваюсь под Алекса и под его логику, потому что сегодня могу лишь подчиняться.

Он ухмыляется мне в губы, чиркая молнией, и выпускает меня из развратного французского поцелуя только тогда, когда просовывает пальцы под пояс моих джинсов и мягко тянет их вниз.

– Помоги мне…

Приподняв бёдра, болтаю ногами, пока он стаскивает с меня джинсы. Когда голых бёдер касается его взгляд, по коже проносятся мурашки.

– Не смотри на меня так… – закрываю руками лицо.

– Как? – усмехается Алекс, проводя костяшками пальцев по моей ноге.

От щиколотки к колену и обратно.

Волоски на коже встают дыбом.

– Как… будто два года не ел…

– Я не «ел» четыре месяца, просто ждал…

Возмущëнно пихаю его ногой в бедро и обиженно говорю:

– Четыре месяца! Кто-то не «ел» ещё ни разу!

– Мы это исправим, – ласкает меня его голос. – Смотри не лопни, Эйнштейн…

– Дурак, – смеюсь, снова ударяя его ногой.

Ловит мою лодыжку и дёргает на себя.

Скользнув по простыне, упираюсь попой в его бёдра. От остроты оущений забрасываю за голову руки, утыкаясь лицом в своё плечо.

Его щетина колет внутреннюю сторону моих икр, горячие губы скользят по коже, заставляя её пылать. Пальцы на ногах опять поджимаются, когда я понимаю, что этот постившийся дурак задумал…

– Мамочки… – шепчу я в потолок.

– Здесь только я, – шепчет он.

– И твой… твой язык…

– Этот?

Он раздвигает мои ноги шире, втягивая в рот чувствительную кожу бёдер.

– Да!

– И сейчас, м? – Проводит языком у кромки моих трусиков.

– Да!

– Ты кончишь для меня? – Отодвигает в сторону тонкую мокрую ткань.

– Только… с тобой… – хнычу, поджариваясь от удовольствия.

– Не упрямься… я хочу посмотреть…

Опять закрываю ладонями лицо.

– Тебе… понравилось?

– Я плакал… – бормочет. – Ты вырубилась и не сказала «спасибо», – цокает языком и бьёт им по моему пульсирующему центру.

Вцепляюсь пальцами в простынь, выгибаясь.

Тугой тёплый узел стремительно закручивается внизу живота, заставляя меня метаться под умелым ртом Алекса и бессвязно выкрикивать его имя, суча ступнями по его плечам.

Его пальцы внутри меня.

Извиваясь, стону.

– Тебе нужно кончить… – бормочет Алекс. – Иначе будет больно…

– Только с тобой! – упрямо требую я.

Привстав на руках, падает на меня и ударяет бёдрами между моих. Впиваюсь пальцами в его лопатки, обвивая ногами талию. Его губы набрасываются на мои, ладонь сжимает грудь, пока его твёрдый член давит на мой клитор через его трусы. Тяжесть его тела и жёсткие толчки бёдер заставляют кричать.

Оргазм опережает мои мысли. Не дождавшись Немцева, мечусь под ним по постели, кусая его губы и содрогаясь всем телом.

Откуда-то под моими бёдрами появляется подушка. Я нахожусь на какой-то особой грани, разделяющей мой мир на до и после. И когда он стягивает вниз трусы, моё возбуждение превращается в безумие.

Алекс тяжело дышит, а его член такой твёрдый и гладкий, что он входит в меня, даже не помогая себе руками. Медленно и осторожно, смотря мне в глаза. Упирается локтями в матрас возле моей головы, ловя губами слезинки, вытекающие из моих глаз.

Это больно, но я впитываю всё!

Каждое ощущение.

Это больше никогда не повторится. У нас уже никогда не будет этого первого раза.

Кажется, это волнует только мою душу, потому что Алекс стонет…

– М-м-м… – Падает на меня всем своим весом.

Содрогаясь с головы до ног.

Его удовольствие такое осязаемое, что я хочу вобрать его в себя до последней капли.

Не знаю, сколько времени мы лежим переплетённые и соединëнные в одно целое. Тихо перешëптываемся, говоря друг другу глупости, и просто лениво молчим.

Алекс выскальзывает из меня и ненадолго скрывается в ванной, а потом возвращается, даже не собираясь прикрыться.

– Держись за меня…

Подхватывает меня с постели и несëт в душ.

Между ног всё пульсирует и неприятно саднит. Колени дрожат, и хочется немного побыть одной. Выгоняю Немцева из ванной, а когда выхожу, он сидит на полу под дверью, задумчиво глядя в окно.

Когда он уходит в себя, это всегда странно, но я давно привыкла. Иногда он может провалиться в себя на долгие минуты, не реагируя ни на что вокруг. В такие моменты я всегда ревновала его к его разуму, а сейчас просто знаю, что моё место рядом с ним.

Усевшись возле, устраиваюсь под боком, кладу голову на его плечо. Касаюсь горячей кожи губами. Вдыхаю запах, который и так помню наизусть.

Он мой лучший друг, мой любимый мужчина, мой единственный мужчина… Рядом с ним я дома. И не важно, куда он попросит за собой отправиться. Уже не сомневаюсь в том, что он попросит. Его работа… не оставит выбора. И в этот момент я должна окончательно решить. Я буду идти с ним рядом или нет.

– Если ты меня разлюбишь… – говорю сквозь слëзы.

– То что? – спрашивает, откинув голову на стену и прикрыв глаза.

– То… – Прижимаюсь к нему всем телом. – Катись ты к чёрту…

Там, за окном его квартиры, не видно ничего. Только ночь и перевёрнутый вверх тормашками безумный мир. Но это лучше, чем прятаться от этого мира. Лучше познавать его и брать тепло любимого мужчины. Кажется, этого чувства ничто никогда не заменит. Даже отцовская любовь.

– Зануда? – Моего плеча касаются горячие губы Алекса.

Смотрю на него, подняв голову.

– С Рождеством.

Немцев так внимательно шарит глазами по моему лицу, что я вдруг начинаю волноваться, а потом… он целует меня настолько медленно и вдумчиво, что я опять сдаюсь.

Сердце начинает биться быстрее, потому что по безымянному пальцу моей правой руки ползёт холодок.

– Алекс… – сокрушаюсь миллиметре от его губ. – Так уже никто не делает… никто не женится в… двадцать…

– Je t'aime, Adèle.