Егор

Стоило услышать голос дочери тренера, меня снова захлестнуло. Злая ирония, чёрт подери.

– Ничего. – Чтобы ненароком во что-нибудь не въебаться, я сбавил скорость. Каждое слово – хлыстом по оголённым нервам. Как голос с того света.

Заставил себя собраться.

– Если честно, не понимаю, чем могу вам помочь. Если не ошибаюсь, вы хоккеист?

– Не ошибаетесь.

– Вы хоккеист, я – журналистка. Хотите, чтобы я взяла у вас интервью?

– Нет.

Вкратце я рассказал ей суть проблемы. Она слушала, не перебивая. Временами было ощущение, что связь снова оборвалась, но нет. Видимо, дочь унаследовала манеру своего отца. Краткость во всём. Ничего лишнего.

– Мне нужна зацепка, Полина, – подвёл я черту сказанного. – Любая. В долгу я не останусь.

– Не останетесь, – отозвалась она с довольно странной интонацией. Помолчала. – Хорошо, я помогу вам. По крайней мере, постараюсь помочь. Не обещаю, что это будет очень быстро.

– Буду вам признателен. – Я снова завёл двигатель. Чёрт! Этот голос… Но как бы ни похож он был на голос строптивого ангела, это была совсем другая женщина.

Я поглубже вдохнул и потихоньку поехал вперёд.

– Я перезвоню вам, если что-то найду. Пока быть признательным мне не за что.

– Я и не сказал, что признателен вам сейчас, – усмехнулся я. – Лишь сказал, что буду вам признательным.

Разговор с Полиной Кузнецовой оставил странное ощущение, но итог был один: в голову опять полезли воспоминания. Поначалу я пытался отогнать их, но потом понял: на хрена? Лезут – пусть лезут. Может, так и лучше. Всё эта дурацкая холодная осень и Россия. Не стоило мне сюда возвращаться. Не вернулся, когда стоило, а сейчас уже особенно и незачем.

Прошлое

Жрать хотелось дико. Возвращаясь с тренировки, я пытался вспомнить, есть ли что в холодосе. По всему выходило, что нет. Неплохо бы было заглянуть в ближайший супермаркет. Забить морозилку, да и дело с концом. Но сегодня тренер нас так ухайдохал, что было в падлу. Благо до дома рукой подать. Подаренная пару лет назад родителями трёшка находилась минутах в десяти ходьбы от катка.

Весна выдалась дрянная. Холодная и мокрая.

– Твою ж мать, – процедил я, вляпавшись в грязь.

Коммунальщики, похоже, решили забить на талый снег. В потёмках было не разобрать, как пройти к дому, не уделавшись. К хренам моржовым супермаркет. Закажу что-нибудь из ближайшего ресторана.

Решив так, я хотел свернуть к себе.

– Отстаньте! – вдруг раздалось сбоку. – Отстаньте от меня!

Затормозил. Кричала девушка, и… голос показался смутно знакомым. В мозг впаялся пронзительный вскрик, другие голоса – уже не девичьи.

Я бросился в переулок. В самом конце мелькнуло светлое пятно, рядом – тёмные тени.

– Достала уже со своей сестрой, сука ебанутая! – рявкнула одна из них.

Девушка снова закричала.

– Не надо! – Мне стало видно, как она загораживается от трёх парней. – Пожалуйста…

– Мы из тебя дурь живо выбьем! – Один схватил её за куртку, толкнул к другому.

Чёрт! Когда я оказался рядом, она уже лежала на асфальте. Трое лбов швыряли её, как беспомощного котёнка. Сжавшись, она пыталась защититься, но куда уж.

В меня словно зверь вселился. Сумка с формой полетела на мокрую землю.

– Ты, блядь! – Я схватил первого попавшегося урода и с размаха всадил кулак ему в скулу. Недомерок отлетел к стенке.

За ним отправился второй. Третий дожидаться своей очереди не стал – сиганул в подворотню так, что только пятки засверкали. Хрен тебе, сучёныш. Я догнал его в несколько секунд. Встряхнул и придал ускорения. С девчонкой все трое были смелыми, а тут расползлись, как побитые дворовые псы.

Тяжело дыша, оглянулся. Кровь кипела. Если бы не прижавшаяся к стене девчонка, вернул бы всех трёх и как следует объяснил, что соперников надо выбирать себе по размеру.

– Ты… – Я присел рядом с ней и осёкся, наткнувшись на её взгляд.

Затянутые слезами зелёные глаза, растрёпанные, забитые снегом волосы. В уголке губ кровь.

– Ангелина? – переспросил глупо. Сам поразился, что её имя всплыло в памяти. Прошло уже больше недели с того матча.

Это действительно была она. Та самая девчонка. Шмыгнув носом, она вытерла кровь и попыталась встать. Пошатнулась. Я дёрнулся, придержал её.

– Я в порядке, – сказала сдавленно, сделав попытку высвободить руку.

– Заметно.

Девчонка отвернулась. Громко, рвано выдохнула и тихо застонала. Я подхватил сумку, вывел Ангелину из переулка и развернул к себе лицом. Заставил поднять голову.

– Ёб твою мать, – не удержался, увидев царапину на скуле.

Она слизнула каплю крови.

– Давай отвезу тебя в больницу.

– Не надо! – В её тихом, нежном голосе послышался испуг. Отразился он и в глазах. – Пожалуйста, не надо, – попросила она почти шёпотом.

– Ты их знаешь?

Она молчала. Долго. Опустила голову, и грязные волосы скрыли её лицо.

– Твои дружки? – Едва унявшаяся злость начала подниматься снова. И какого хрена я, спрашивается…

Но додумать я не успел.

– Не дружки. Они… Вернее, мы… Мы из одного детдома. Если я поеду в больницу, оттуда передадут в полицию. Только хуже будет. Они меня убьют. Изнасилуют и убьют.

Из одного детдома? Вспомнился билет без обозначения стоимости. Так вот оно что. Выходит, билеты сбагрили в детский дом.

Так мы и стояли, пока я думал, что делать с этим дерьмом. Я держал её за локоть, а она молчала. Тишину нарушали только проезжающие вдалеке машины. Кровь покатилась по подбородку, и она стёрла её.

– Раз в больницу нельзя, – наконец решил я, – пойдём ко мне. – Взглядом показал на соседний дом. – Тут близко.

Она посмотрела из-под ресниц. Испытующе, смело и робко одновременно. Заметно было, что колеблется.

– Пойдём, – повторил я. – Не волнуйся, на твоё достоинство покушаться я не собираюсь. Мне это не нужно.

Всё время, пока я распатронивал аптечку, Ангелина просидела на краю в самом углу кухонного дивана. Без куртки она казалась ещё тоньше. Водолазка под горло скрывала всё, что только можно было скрыть, и при этом подчёркивала каждый изгиб тела. Белый цвет ей шёл. Я как-то само собой отметил это, только девчонка разделась.

Поставив стул, я сел напротив.

– Руку давай.

Она протянула ладонь. Кожа на ладони была содрана. Задрал рукав – следы от чужих пальцев, которые не скрывала свежая ссадина.

– За что тебя так? – Я провёл ватой с перекисью.

Ангелина не пикнула. Складывалось ощущение, что ей похрен, хотя рану наверняка драло. Вздохнула, и плечи её опустились.

– Они мне завидуют.

Я даже оторвался от дела. Посмотрел, ожидая продолжения.

Ангелина снова вздохнула.

– У них никого нет, а у меня есть старшая сестра. Полина.

– Так если она старшая, что же не забрала тебя?

– Она старше на пятнадцать минут.

Впервые я увидел её улыбку, продлившуюся долю секунды. Ангелина забрала у меня вату и прижала к уголку рта. На сей раз поморщилась.

– Двойняшки, что ли?

Смочил ещё одну.

– Близняшки. Мы с ней, как две капли воды. Нас даже родители путают. Вернее, – голос стал тише, да и сама она сникла, – путали.

В кухне повисло неловкое молчание. Прервала его, как ни странно, сама Ангелина:

– Мы с сестрой всегда вместе. Нас за это ненавидят. И родители у нас были, а у этих… – Она махнула рукой. – Кого-то от алкоголиков забрали, а от кого-то в детстве отказались. Вот.

– Что с вашими родителями случилось? – всё-таки спросил я.

– Авария. Папа сразу погиб, мама в больнице умерла. А мы… Нас в детский дом забрали.

– А родственники?

Ангелина отрицательно мотнула головой. Слипшиеся волосы тоже мотнулись. Словно поняв, что я заметил грязь, она убрала прядку за ухо. Посмотрела вначале из-под ресниц, потом прямо. Рука моя застыла на её. Каждый раз сталкиваясь с ней взглядом, я отмечал, какие красивые у неё глаза.

Не повезло девчонкам, что уж. Я не представлял, как это – лишиться сразу и отца, и матери. Да что там, я не представлял, как это – потерять хоть кого-то из них. Пусть отношения с матерью у нас были достаточно сложные, я бы порвал любого, скажи он в её сторону дурное слово.

– Давно они погибли?

– Четыре года назад. Мне кажется, что уже вечность прошла. А иногда я просыпаюсь и… – Глаза её стали влажными.

Не договорив, она прикусила губу, сжала кулак. Только я хотел сказать, что продолжать не нужно, как она сдавленно договорила:

– Иногда просыпаюсь, и как будто вчера всё было хорошо. Мы с сестрой, мама, папа. А потом начинается новый день, и…

На этот раз она замолчала, так и не закончив фразу. И опять уставилась на меня. Открыто, с грустью и наивностью, которой я раньше не замечал. Понятия не имею с чего, но стало ясно: раньше она никому этого не говорила. Разве что сестре, но это не в счёт.

– Можешь остаться у меня на пару дней. Надеюсь, ты не собираешься сегодня возвращаться к этой своре?

Она отрицательно мотнула головой.

– Хочешь позвонить сестре?

– Нет. – Она набрала побольше воздуха. Поднялась и прошла через всю кухню к окну. Только там обернулась. – Сегодня Полина сказала мне, чтобы я бежала и не возвращалась. И запретила звонить ей первое время. Она не должна знать, где я.

– А сама она что? Почему не сбежала вместе с тобой?

– Она другая. Такая же, но другая. Не знаю, как объяснить. Она может за себя постоять. – И опять этот неуловимый намёк на улыбку. – Она же старшая.

– На пятнадцать минут.

– На пятнадцать минут, – ответила Лина так серьёзно, словно каждая минута равнялась году. Глядя на неё, сложно было усомниться, что так и есть.

– Если так, можешь пожить у меня.

Какой чёрт дёрнул сказать это, я не знал. Видел её второй раз в жизни. Обычная девчонка, каких пруд пруди.

Ангелина натянулась струной. Слова висели в воздухе, сгущая напряжение. Я поймал себя на том, что, если она откажется, будет досадно.

– Просто так? – спросила с осторожностью.

– А как ещё?

Ангелина пожала плечами. В этом жесте было больше, чем если бы она принялась объяснять. Хотелось ухмыльнуться. Не вышло.

– У меня трёшка. Одна комната свободна. Так что да, просто так. – Я задумался на пару секунд. – Хотя нет. Будешь ходить за едой и готовить. И убираться. У меня с этим паршиво.

– И всё?

– И всё. Только тебя же искать будут.

– Будут. Но не найдут.

– Не слишком самоуверенно для детдомовской девчонки?

– Нет. В самый раз.

Не прошло и десяти минут, как я кинул на кровать в самой маленькой из трёх комнат постельное бельё. Простыня была серая, наволочка и пододеяльник – белые.

– Извини, некомплект.

– Переживу.

В этой комнате обычно ночевали пацаны, если оставались у меня. Но они тоже переживут. Тем более что чем яснее становились перспективы каждого из нас, тем реже мы зависали. При одинаковых исходниках я добился куда большего, чем любой из команды, и останавливаться не собирался.

Девчонка осмотрелась. Подошла к балконной двери, открыла и высунула нос на улицу. Джинсы на ней были узкие, потёртые, носки с разноцветными пальчиками.

– Через месяц мне будет восемнадцать, – сказала она ни с того ни с сего. – Надеюсь, нам с Полей дадут хотя бы комнату.

К чему это было, я не понял, но согласно кивнул. Месяц, значит. Месяц так месяц. Хотя бы на какое-то время после тренировки мне гарантирован горячий ужин. И компания зеленоглазой тоже. Учитывая, что в последнее время вечера приходилось проводить в обществе телевизора, не такая уж дурная перспектива.

Настоящее