Вновь вспыхнули щеки. Но это было единственное свидетельство моего смущения и какого-то суеверного страха.

Короткий взгляд в сторону двери, будто я ожидала увидеть там знакомую мужскую фигуру. Но ничего и никого, кто бы мог испортить мне праздник. Чего и следовало ожидать. Архольда никогда не пропустят на землю Торнтонов.

Улыбка не сходила с лица, когда, присев в реверансе, я замерла рядом с женихом. Мы стояли на небольшом расстоянии вполоборота друг к другу, смотря глаза в глаза.

Я даже забыла, что мы здесь не одни и за нами наблюдают сотни любопытных глаз.

Зазвучали первые робкие звуки скрипки. Тоскливо-нежные, они будили внутри что-то невероятное, нежное, щемящее, грусть по уходящему вперемешку с радостью грядущего.

Мне так хотелось прыгать, плясать, кружиться в танце. Но мы лишь синхронно подняли левые руки вверх, соприкасаясь запястьями. Моя правая рука осталась вдоль тела, придерживая подол пышного платья, в то время как его бережно легла на спину, обхватив меня за талию. Сквозь ткань я чувствовала, какой горячей была ладонь Эйдана, и снова вспыхнула от смущения.

Мы сделали небольшой круг на месте.

К скрипкам присоединилась виолончель. Еще один круг, только в другую сторону. Я, задержав дыхание, позволяла вести себя, неотрывно смотря в ярко-голубые глаза Эйдана и улыбаясь.

Моя рука была еще наверху, когда ладонь мужчины мягко скользнула вниз, касаясь в мимолётной ласке горящих щек. После чего мужчина бережно взял мою ладошку и опустил её вниз.

Теперь играли духовые, мы развернулись и застыли друг напротив друга, лицом к лицу. Нежное поглаживание большого пальца, ласкающего кисть руки. Разворот, и я оказалась прижата спиной к сильной груди, робко накрыв ладонями его руки, лежащие на моём животе. В таком положении мы сделали синхронно шаг назад, потом в сторону и вперёд, затем повторили то же самое, только в другую сторону.

Каждое движение мужчины остро ощущалось. Наши ноги переплетались, и присутствие жениха было таким ярким, что я едва могла дышать. От этой нечаянной интимной близости в горле пересохло и еще сильнее захотелось пить.

Резкий разворот, шорох моих многочисленных юбок, которые ударили нам по ногам, и мы в исходной позиции, вновь друг напротив друга.

Громко простонала скрипка, и я взмыла вверх, не в силах сдержать тихого смеха, выгибаясь в спине, когда Эйдан поднял меня над полом и закружил.

Опускалась я дольше, скользя по сильному телу, кусая губы и задержав дыхание, когда глаза жениха, которые находились так близко к моим, неожиданно стали тёмными и опасными.

Снова духовые, и мы закружились по залу, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя после чувственной близости.

Раз-два-три… раз-два-три…

Незаметно к нам присоединяются сначала наши родители, затем и другие супружеские пары.

Карабеска – танец нежности, привязанности, любви и доверия.

Танец-обещание. Того, что случится совсем скоро. Теперь я как никогда понимала смысл этого действа. Столько раз стояла в толпе гостей, смотрела на танцующие пары, но не понимала.

Все тревоги и сомнения отступили, боль от узких туфель и давящего корсета тоже пропала. Я сейчас была просто счастливой беззаботной невестой в руках самого лучшего мужчины на свете.

– Селина, – выдохнул Эйдан, когда я во второй раз медленно опустилась вниз, лукаво сверкая глазами. Его голос был таким тихим и проникновенным, что по телу прошла дрожь. – Как же я соскучился. Смотреть на тебя весь этот вечер… Видеть твою улыбку, адресованную не мне… Слышать смех и не иметь возможности подойти. Коснуться.

– Таков обычай, – отступая на шаг, ответила ему, а голос тоже сел и был чужим, не моим.

Мы вновь кружили по залу. Лица гостей казались размытым пятном. Сейчас существовали лишь мы и это безумное притяжение, которое сияло между нами, как пробуждённая искра – ярко, волшебно и неукротимо.

– Завтра, – от его многообещающей улыбки сердце ухнуло вниз.

– Завтра, – кивнула в ответ.

– Моя. Только моя.

– Конечно, твоя, – ответила ему, старательно прогоняя назад червячок сомнения, который вновь проснулся у сердца и завозился, напоминая о прошлых ошибках.

Карабеска – заключительный танец для жениха и невесты, после которого они обязаны вернуться каждый в свои покои и лечь спать. Это гости могли веселиться хоть до поздней ночи, попивая пунш и дорогое вино из виноградников Корлии, солнечной страны в Тихой бухте, а нам завтра на рассвете надо явиться в храм Великих, чтобы совершить первый обряд вступления в брачный союз.

Лишь только отзвучали последние аккорды мелодии, как ко мне подошел Леонард. Брат взял меня за руку и потянул на себя.

– Нам пора, Селина, – безапелляционно заявил молодой человек.

– Конечно, – я даже и не думала спорить, зная правила и собираясь следовать им.

Сил почти не осталось, слишком тяжелой была эта неделя. Сейчас больше всего на свете хотелось вернуться в свои покои, принять ванну и лечь спать.

– До завтра, – улыбнулся Эйдан, отвесив мне поклон. – Я буду считать часы.

– И я, – только успела прошептать жениху, как Лео развернул меня и потащил с центра зала.

Брат был выше на целую голову, и шаг у него был шире, плюс на мне были неудобные туфли и корсет болезненно давил на грудь, так что я едва за ним поспевала, задыхаясь и скользя на гладком мраморном полу.

– Можно помедленнее, – процедила я, как только мы вышли в коридор и направились к центральной лестнице.

– Мне велено доставить тебя к матери, этим я и занимаюсь.

– Что совершенно не мешает тебе быть хоть немного вежливее. Так не терпится от меня избавиться? Осталось совсем немного времени.

– Не болтай глупостей. Мне всё равно.

Я промолчала, мысленно фыркнув.

Конечно, всё равно. Леонард был истинным ванагорийским аристократом, а те отличались холодностью, надменностью и проклятой самоуверенностью. Просто удивительно, как Эйдан смог вырасти другим среди этого окружения. Мне помогла учёба в Высшей Академии Искрящих. Именно там мне показали уникальность каждого. Совсем неважно, из какой страны человек и какое место занимал в обществе, искра делала нас всех равными.

– Ты знал, что Архольд здесь? – неожиданно спросила я.

Лео затормозил, и я едва не упала от неожиданности, скользя на каблуках.

– Он с тобой связался? – безжалостно хватая меня за плечи и разворачивая, словно куклу, спросил брат.

– Вот еще. Я не видела его все эти годы. Мне только что сообщила об этом Мергери. И пусти, ты делаешь мне больно, – вскрикнула я, когда его пальцы особенно сильно впились в плечи, сжимая, а жгучий взгляд пробирал до самых костей. – Лео, прекрати, еще синяки останутся.

Брат некоторое время внимательно изучал меня холодными светло-голубыми глазами, а потом кивнул чему-то, и мы продолжили путь.

– Архольд участвует в обсуждении мирного договора, – произнёс он, когда мы стали подниматься на второй этаж по широкой лестнице, укрытой алым ковром ручной работы.

Родители никогда не экономили на блеске.

Дальше – прямо по коридору, в левое крыло, где была еще одна более скромного вида лестница, ведущая на третий этаж, где и располагались мои отдельные покои.

– Почему мне не сказали?

– А разве это важно?

Снова проницательный взгляд в мою сторону, но я равнодушно пожала плечами.

– Нет. Но было бы неловко случайно встретиться с ним в столице.

От одной только мысли меня бросило в дрожь.

– Ты все дни была занята подготовкой к свадьбе. Встречи не будет ни сейчас, ни после. Эйдан не позволит.

Я снова чуть не споткнулась, прижимая свободную ладошку к груди.

– Он знает?

– Виконт знает, что Архольд доставал тебя во время учебы в Академии, и ты, помня о тех неприятностях, совершенно не хочешь его видеть. Разве это не так?

– Так.

Мы подошли к лестнице, где нас уже ждала матушка.

– Невеста доставлена в целостности и сохранности, – криво усмехнулся Леонардо и быстро зашагал обратно, даже не попрощавшись.

Я бросила в его спину злой взгляд, желая ему гореть в бездне или влюбиться. Вот бы посмотреть, как его будет мучить сердечная мука. Но всё было зря.

Такие, как Леонард Торнтон, не умели любить. Архольд был такой же. Жаль, что я поняла это слишком поздно.

– Какая вы очаровательная пара, – щебетала матушка, провожая меня оставшийся путь в покои. – Эйдан так смотрел на тебя, дорогая. Уверена, что ты будешь счастлива. Он сделает тебя счастливой.

– Конечно, матушка. Я тоже не сомневаюсь в этом, – первой входя в личную гостиную, а затем и в спальню, произнесла я.

В углу уже горел камин, оранжевым светом освещая большую комнату и согревая своим первобытным теплом. И пусть дом согревался паровым котлом в подвале, я любила смотреть на огонь холодными вечерами, чувствуя некую родственность между нами.

– Кто бы мог подумать. Моя крошка выходит замуж, – матушка неловко сжимала в руке белоснежный платок с вышитой монограммой нашего рода и тяжело вздыхала. Её припудренные кудряшки золотистого цвета согласно подпрыгивали, обрамляя совершенное лицо с молочной кожей и светло-голубыми глазами. – Ведь только совсем недавно ты была таким очаровательным младенцем с ямочками на щеках и тёмными кудряшками.

– Самой не верится.

Я не спеша подошла к трюмо и принялась вытаскивать из причёски шпильки, украшенные крохотными жемчужинками. От них страшно зудела кожа. Для полного счастья мне бы избавиться еще от корсета, но шнуровка сзади, и придётся ждать Конни.

– Мама, вызовите, пожалуйста, горничную.

– Позже, – немного нервно ответила она, подходя к узкому высокому окну, стекло которого уже покрылось тонким слоем инея. – Нам надо поговорить.

Я взглянула на зеркало, находя в нём отражение матушки. Леди Торнтон повела плечами, будто ей стало холодно, хотя в спальне было тепло, и, отойдя от окна, села на софу, дрожащими пальцами расправляя золотистую юбку своего пышного платья. Она явно нервничала, разительно отличаясь от привычного образа идеальной леди, которой мы все привыкли её видеть.

– О чём? – спросила я у неё.

Найдя замок на тяжелом ожерелье из сапфиров и изумрудов, я сняла его с груди и положила в шкатулку. Туда же отправились серьги, которые порядочно оттянули мне уши.

– О завтрашнем дне. Точнее, ночи. Завтра ты станешь женой Эйдана.

И только сейчас я поняла, о чём именно собирается с духом поведать мне матушка.

– Я знаю, – потирая мочки ушей, ответила ей. – Если ты собираешься посвятить меня в вопросы исполнения супружеского долга, то не стоит. Я знаю, что происходит между мужем и женой за закрытыми дверьми спальни.

– Знаешь? – побелела матушка. – Вы с виконтом Санроу?…

О, Великие, какую же глупость я только что произнесла и как двусмысленно она звучала. Раньше я себе такого не позволяла. Видимо, сказалась усталость и общая нервозность.

Пришлось срочно успокаивать родительницу. Я быстро подошла к софе и села рядом, бережно взяв женщину за руку.

– Матушка, я провела пять лет в Академии. А там проходили обучение самые разные люди, и обычаи у них были разными. Искра проявляется у всех, независимо от положения и статуса. Так что в особенности супружеской жизни меня посвятили. На словах.