Последующие трое суток они почти не расставались. Ночью Божена тайком пробиралась в его комнату, а днем влюбленные скрывались в каком-нибудь укромном местечке, коих в замке имелось предостаточно, много целовались, много разговаривали. Божена уже знала, что род Вронов относится к мелкому дворянству, что Вацлаву двадцать один год, что у него есть совсем маленький брат, который вместе с родителями живет в Плоцке¹², а сам он три года назад поступил на службу к пану Мнишеку.

− А где ты так научился сражаться? Мне показалось, на турнире ты дрался даже лучше многих опытных воинов.

Вацлав улыбнулся на похвалу.

− Год назад я участвовал в военном походе короля Батория на Псков в гусарской роте Мнишека. Сражался на самой передовой.

− Говорят, Россия страна диких варваров. И управляет ею злобный тиран, − повторила Божена с чужих слов.

− Ты что, − рассмеялся Вацлав. – Нет там никаких варваров. Царь их может быть и тиран, так по-другому иногда и нельзя. Попробуй-ка такую огромную территорию в одних руках удержать. Россия восхитительна. Удивительная земля. И идти войной на эти земли было глупостью. А какой Псков красивый!

− Ты так говоришь, что мне и самой теперь интересно побывать в тех землях.

− Побываешь. Вот поженимся, я найду способ свозить тебя в тот удивительный край.

Божена слегка нахмурилась.

− Вацлав, боюсь, мои родители не согласятся на наш брак. Мама уже что-то заподозрила, беседы со мной разные проводит, будто есть у них на примете для меня жених из знатных.

− Я тоже дворянин, − разгладил Вацлав на ее лбу набежавшую складочку. – Не переживай, моя божья девочка, я все продумал. Пан Юрий Мнишек мне благоволит, попрошу его, чтобы он тебя за меня сосватал. Твои родители не смогут старосте отказать.

Божена кинулась ему на шею. Обняла, покрыла лицо возлюбленного поцелуями.

Только не удалось такому хорошему и, как они думали, верному плану осуществиться.

− Вацлав, меня срочно вызывают в Варшаву на сейм¹³, − сообщил Мнишек, уже на бегу застегивая пряжку мехового плаща. − Часть свиты я забираю с собой. Ты же поедешь сопровождать пани Ядвигу с детьми в Саноцкий замок. Пани пожелала выехать сегодня и уже готовится к отъезду.

Вацлав заволновался. Если магнат¹⁴ сейчас уедет, то другой возможности получить согласие родителей Божены на брак с их дочерью у него может и не быть.

− Пан Юрий у меня есть одна просьба.

− Все потом. Сейчас некогда.

Несмотря на наметившиеся тучность и грузность, пан Юрий легко вскочил в седло и спешно отбыл.

Вацлав ругал себя последними словами. Получается, у Мнишека сегодня утром уже состоялся разговор с воеводой Джевицким, ведь не мог он уехать, не попрощавшись с хозяином замка. Если бы только он передал свою просьбу накануне, а не выжидал подходящего момента… И пани Ядвига вот-вот даст отмашку выезжать.

Он решительно направился на поиски отца Божены.

Мацея Джевицкого с супругой нашел в одной из замковых башен, в круглом кабинете с четырьмя окнами и большим камином. Они разбирали какие-то счета.

− Уже уезжаете? – вполне дружелюбно спросил его воевода. – Мы с Катажиной сейчас спустимся, попрощаемся с пани Ядвигой.

Супруга Мацея смотрела менее дружелюбно. Но Вацлав не стушевался.

− Я пришел просить руки вашей дочери. Мы с Боженой любим друг друга.

− Любите? – от неожиданности сватовства растерялся воевода.

− Это ничего не значит, − резко ответила его жена. – О браке между вами не может быть и речи.

− Вы считаете меня недостойным?

− Не в этом дело, − смягчила тон Катажина. – Мацей, лучше скажи ему правду. Иначе, этот пылкий юноша будет и дальше искать встреч с нашей дочерью.

Воевода устало опустился в кресло.

− Наша семья испытывает сильные материальные затруднения, − признался он. – Содержание замка требует немалых средств. Лодзенское воеводство задолжало внушительную сумму королевской казне. В прошлом году, к неудовольствию торгового люда, мне уже пришлось значительно увеличить налоги, что позволило хотя бы частично рассчитаться с казной. Если в этом году я не внесу всю сумму, то лишусь воеводства.

− И спасение ситуации представляется в выгодном браке дочери?

− Именно так, − подтвердил Мацей.

– Мы уже нашли подходящего жениха, – решила открыть все карты Катажина.

– И кто он? – внешне спокойно, но внутри, кипя от негодования, спросил Вацлав.

– Князь Яцек Порыцкий. Бездетный вдовец. Он мечтает получить наследника, иначе род Порыцких прервется.

– Его не было среди гостей, – помнил Вацлав, что мужчину с таким именем не представляли.

– Он находится в Швеции в составе дипломатического посольства, – пояснил Мацей. – Следит за выполнением мирных договоренностей. Король обещает отозвать его в середине лета, как раз для того, чтобы князь мог устроить свою личную жизнь.

– Князь очень богат, – добавила Катажина. – И готов взять Джевицы на обеспечение.

– Не сомневаюсь, – сухо произнес Вацлав Врона.

Божена прибежала в его комнату, когда он уже был готов освободить ее. Он боялся, что придется уехать, так и не повидав девушку.

Как всегда, бросилась порывисто ему на шею. Вацлав так любил эту ее непосредственность, такую естественность, лишенную всякого жеманства. Обнял девушку, прижал к себе сильно.

– Я только узнала, что пан Юрий экстренно уехал, а во дворе стоит готовая карета для пани Ядвиги, – жарко зашептала она. – Ты уезжаешь?

– Да, любовь моя. И я… я получил отказ от твоих родителей на брак с тобой.

Божена разжала руки на его шее.

– А как же пан Юрий? Он не поручился за тебя? – пытливо вглядывалась она в его лицо.

Ее глаза уже заполняли слезы, она все знала наперед, но разве можно втолковать горькую правду влюбленному сердцу?

– Он сильно спешил, у него не нашлось времени выслушать меня.

Божена все-таки не удержалась, разрыдалась.

– Не плачь, божья моя девочка, я что-нибудь придумаю.

Вацлав крепко поцеловал ее в губы и ушел.

А она еще долго лежала на кровати, где прошедшей ночью он шептал ей ласковые словечки. Встала, лишь когда заслышала шум за дверью. Слуги начали убирать освобожденные рыцарями комнаты.

– Милая, родители ждут тебя в круглом кабинете, – позвала ее старенькая няня Фелисия после того, как Божена не явилась на обед, сославшись на недомогание.

– Дочь, нам надо серьезно поговорить, – начал отец.

– Почему? Почему вы отказали ему? – перебила она его.

Мацею было жаль видеть свою девочку такой расстроенной, он на миг замялся. Тогда разговор в свои руки взяла более твердая Катажина.

– Вацлав Врона не чета тебе. Мелкий дворянин. Обычный мазур, посвященный в рыцари, – хлестко бросила она.

В устах матери слово «мазур» прозвучало оскорбительно.

– Но ведь дворянин же! – с горячностью бросилась защищать она своего возлюбленного.

– Без денег и без своего имения! – так же горячо отвечала мать.

– Пан Мнишек обещал отписать Вацлаву одно из своих прикарпатских имений неподалеку от Кросно.

– Божена, мы не можем зависеть от милостей пана Мнишека, – вмешался в их перепалку Мацей. – Наша семья в огромных долгах. Еще и турнир этот. Так некстати. Он съел наши последние сбережения.

Божена с удивлением уставилась на родителей.

– Мы банкроты?

– Да. Но у нас есть отсрочка. Король согласился подождать, так как твой будущий муж обязался после свадьбы оплатить ежегодную ренту за Джевицкий замок.

– Мой будущий муж? – прохрипела Божена.

Голос внезапно сел, грудь сдавило, а под ребрами неприятно сжалось.

– Король предложил кандидатуру князя Яцека Порыцкого, – сказал отец, отводя от нее глаза.

Услышав о вмешательстве короля, Божена осознала, что план Вацлава обратиться к Мнишеку изначально был провальным и в дальнейшем ничего не даст. Стоит старосте узнать об участии Стефана Батория, он не станет вмешиваться.

– Яцек Порыцкий – это тот князь, с чьих земель в Лодзь поставляют соль? – вспомнила Божена толстого и неопрятного князя, который навещал их в Джевицах прошедшим летом.

Выходит, он приезжал смотреть на нее.

– Да, – подтвердил ее опасения отец. – Князь овдовел, и король предложил ему присмотреться к дочери воеводы Джевицкого.

– И?

– Ты ему очень понравилась. Он попросит твоей руки этим летом, когда вернется из Швеции.

Значит, у меня целых полгода впереди, – воспряла духом Божена. За это время всякое может случиться.

– Князь чрезвычайно богат, Божена. У него даже имеется свой флот, – пристально глянула Катажина на дочь. – Соляные копи в его землях дают большой и стабильный доход.

Зато Вацлав молод и красив. А главное, мы любим друг друга, – подумала Божена.

Она обрадовалась отсрочке неприятной ей женитьбы и была уверена, Вацлав что-нибудь придумает. Он ведь обещал.

Только чего совсем она не ожидала, так это последующего строгого родительского надзора. Дочь воеводы оказалась фактически запертой в замке, никуда не могла выйти без сопровождения. И с каждым днем крепла уверенность, что от нее прячут письма Вацлава.

В однотипном и безрадостном состоянии провела Божена почти пять месяцев. Была бы она постарше, да поопытнее, то заметила бы неладное намного раньше. А так… заметила нянюшка.

– Пресвятая Мария! – взмахнула руками Фелисия, – подавая молодой хозяйке полотенце, когда та выбиралась из большой лохани с пенистой водой.

– Что такое нянюшка?

Но та только охала, причитала, прижимала руки к сердцу.

Божена рассердилась на старую дуреху.

– Пришли кого-нибудь из служанок, чтобы помогли мне одеться, раз сама не можешь, – строго сказала она.

– Панночка, миленькая, нельзя служанок, – забеспокоилась няня.

– Фелисия, в чем дело?

– Надо маменьку Вашу звать.

– Да позовем мы ее, только объяснись уже наконец, что тебя так взволновало!

Няня никак не могла прийти в себя, но побоялась, что девочка действительно кликнет служанок и тогда позора будет не укрыть. Потому заставила себя сказать:

– Беременны Вы хозяюшка. Неужели сами не замечали, не чувствовали?

– Беременна?

Божена плюхнулась обратно в лохань с водой, прямо в завернутом полотенце. Часть воды вылилась, потекла по вымощенному красным кирпичом полу. Но обе женщины не обратили на это никакого внимания.

– Нянюшка? Что же мне теперь делать?

– Я за пани Катажиной побегу. Она решит, что делать.

– Фелисия, я боюсь, – захныкала, словно маленькая, Божена. – Мама меня убьет.

– Милая, теперь уж не исправишь ничего. А маменька твоя посердится немного, да поможет как-нибудь.

Фелисия оставила плачущую девушку и с резвостью, несвойственной ее почтенному возрасту, припустила искать главную пани.

Когда через пятнадцать минут она вернулась с хозяйкой замка, Божена так и сидела в лохани с остывшей водой и в промокшем полотенце.

К великому изумлению няни и девушки, Катажина не учинила скандала и не стала хлестать дочь по лицу, как иногда поступают матери в подобной ситуации.

– Божена, одевайся, – скомандовала пани. – Едем к доктору. Я знаю надежного, он будет молчать. Чтобы понимать, что делать дальше, для начала узнаем вердикт врача.

– И ты, Фелисия, молчи, – приказала она няне.

– Клянусь Пресвятой Девой Марией, никому ни словечка, – перекрестилась нянюшка.

Божена не в состоянии была думать и что-либо делать, она послушно дала высушить волосы и одеть себя няне. Потом также послушно отправилась за матерью в поданную карету, украшенную ярким гербом рода Джевицких.

– Восемнадцать-двадцать недель, – после осмотра сообщил доктор, к которому Катажина привезла дочь. – Сердце хорошо прослушивается. Скоро ребенок начнет активно толкаться.

Доктор понимал всю щекотливость ситуации, но счел нужным предупредить:

– Не советую на таком сроке прерывать беременность. Последствия для роженицы могут быть самыми непредсказуемыми.

– Против веры это, дите в утробе убивать, – молвила Катажина. – Божена будет рожать.

Дочь искоса глянула на мать. Не ожидала от нее такого. Неужели теперь ей разрешат выйти замуж за Вацлава?