Я лишь улыбнулась и кивнула. Герцогине, разумеется, видней, она более искушена и в сердечных делах, и в интригах. У меня же имелись сомнения, для которых было немало оснований. Казалось, даже придворные уже отбросили любопытство и позабыли о моем существовании. Я стала такой же частью дворца, как и они сами, одна из теней, скользивших по длинным коридорам и лестницам. По-моему, и принцесса с фавориткой Его Величества перестали меня замечать, только фрейлины Селии продолжали задирать носы, но они это делали и до меня.

– Подождем переезда в резиденцию, – ответил дядя на мое замечание.

Но с переездом мало что изменилось. Разве что я вошла во вторую пятерку дежурных фрейлин, и потому первые три дня после того, как мы перебрались в «Жемчужину», мне досталось просто наслаждаться отдыхом. Этому занятию я предалась со всем своим удовольствием. Во-первых, выспалась на славу, а во-вторых, прихватив с собой Керстин, отправилась исследовать место своего нынешнего обитания.

В один из этих дней мы столкнулись с Ее Высочеством. Она гуляла по парку в сопровождении своих фрейлин, нескольких лакеев, музыканта и, разумеется, охраны. Мы с Керстин присели в реверансе, и принцесса прошла мимо, лишь едва заметно кивнув.

– Какая она все-таки противная, – шепнула моя новая подруга и испуганно закрыла себе рот кончиками пальцев.

– Не выдам, – заверила я ее, однако согласие с неосторожно оброненной фразой оставила при себе. Я вообще старалась больше слушать, чем говорить сама. Так было безопасней.

Потом были три дня службы, а после снова наступил отдых. Мне полюбились прогулки по берегу озера. Но туда я выходила только с Керстин или с кем-то из женщин ее светлости, а вот по парку у фонтанов могла гулять и без сопровождения. К тому же я добралась до библиотеки, которую мне указала Керстин. Проведя здесь один из вечеров, я взяла себе несколько книг, и теперь, пока была не нужна герцогине, я скрывалась в уединенной беседке и читала там, пока за мной не прибегала моя служанка, приставленная дядей, и не звала на обед или ужин.

А вечером мы все собирались в покоях нашей госпожи, рассаживались на большом балконе и слушали игру музыкантов, певцов или читали вслух. Ее светлость демонстративно вела уединенный и добропорядочный образ жизни, потому, кроме фрейлин, на ее вечерах могли присутствовать избранные придворные дамы, но мужчины в комнаты герцогини не входили.

– Я не ханжа, – как-то сказала она мне. – Но пересудов не терплю. – Я спорить не стала. Для меня придворные так и оставались незнакомцами, так что оказаться в их обществе я пока не спешила.

Вот так протекала моя жизнь. Не сказать чтобы она была наполнена красками, но и совсем уж тоскливой тоже не была. И сегодня, пользуясь своим свободным днем, я опять сидела в беседке и читала «Славные деяния». Подобное чтиво никогда меня не утомляло, в этих книгах я получала знания, которые никогда бы не дали мне учителя, приставленные матушкой, но именно их я считала более необходимыми, чем игра на музыкальных инструментах, на которых не столько играла, сколько извлекала некие звуки.

День радовал приятной погодой, ветерок трепал оборки на платье, а птичья трель вселяла в душу умиротворение. Я была почти счастлива, когда…

– Доброго дня, прелестнейшая, – незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое уединение, едва не вынудил меня подпрыгнуть, и на месте удержалась я лишь благодаря матушкиной выучке.

Повернув голову, я взглянула на мужчину. Он был молод и красив, и красив до такой степени, что будь я чуть впечатлительней, то непременно застыла бы, пораженная в самое сердце. Но я с ранней юности была холодна к романтическим иллюзиям. Уж не знаю, передалось ли мне это по наследству, или же попросту меня занимали иные идеи, но красоту я видела не в гармоничных чертах. Меня восхищали сильные натуры. И пока Амберли томно вздыхала над чувствами придуманных романистами героев, я зачитывалась жизнеописанием победителей. Втайне от матушки, разумеется. Для нее на моем столике всегда имелась одобренная ею книга, а под периной покоился томик «Исторических хроник».

Лет в тринадцать я была влюблена в графа Виннера. Он одержал одну из крупнейших побед в истории Камерата – нашего королевства во время пятилетней войны с Самменом – нашим соседом со стороны Нирской равнины. С поля боя его вынесли израненным, но граф так и не выпустил из руки голову командующего самменской армией, которую держал за волосы. Кровопролитнейшее сражение, и подвиг камертцев стал примером для будущих поколений. Правда, произошло это более двухсот лет назад, однако сие досадное недоразумение не помешало мне засыпать с портретом графа Виннера под подушкой и тихо вздыхать, любуясь его лицом, обезображенным шрамами.

Так что мужчина, обладавший почти идеальной красотой, произвел на меня впечатление ровно столько, сколько могла произвести статуя, созданная руками талантливого скульптура. Поэтому просто отметила наличие привлекательности, и на этом интерес к внешности незнакомца исчез.

– Доброго дня, – с прохладной учтивостью ответила я, отложив книгу. – С кем имею честь разговаривать?

Мужчина уверенно шагнул в беседку, перед входом в которую стоял. Он галантно склонил голову и произнес:

– Мы не были представлены друг другу, тогда позвольте мне представиться самому…

– Знакомиться напрямую для незамужней девицы – дурной тон, – сухо ответила я. После поднялась на ноги, не забыв прихватить свою книгу, и собралась покинуть беседку, но наглец не пожелал пропустить меня.

– Полноте, ваша милость, – отмахнулся он. – Я уже знаю ваше имя. Столь яркие волосы могут принадлежать лишь одной известной мне девице. Выходит, что мы наполовину уже знакомы, баронесса Тенерис. Осталось довести знакомство до его завершения. И поэтому я просто назову себя, иначе выходит и вовсе уж безобразие. Незамужняя девица беседует с мужчиной, имени которого не знает. И как вам это, ваша милость? По мне так ужасно неприлично.

Поджав губы, я внимательно оглядела незваного собеседника и отступила на шаг назад, демонстративно накрыв рот кончиками пальцев. Он приподнял брови в ироничном изумлении:

– Стало быть, вы со мной не разговариваете? – Я коротко вздохнула и отвела взгляд в сторону, перестав замечать незнакомца. – Но вы со мной уже беседовали, Шанриз, – заметил наглец, и я сухо ответила:

– У вас нет права обращаться ко мне по имени.

– Ну вот, мы уже вновь беседуем, – весело подмигнул мужчина. – А раз так, то я все-таки представлюсь. Моя светлость герцог Нибо Ришем, – он улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой и склонился, чтобы взять меня за руку, но я, не скрывая недовольства, спрятала ее за спину.

Теперь я вновь смотрела на него, уже с новым интересом. За весь месяц, что я служила герцогине Аританской, деверя королевской фаворитки я видела впервые. Он покинул королевский дворец через пять дней после моего появления в нем, а за те пять дней не попался мне на глаза ни разу. Зато сегодня я могла разглядеть его во всех подробностях.

Закончив осмотр, я все-таки сказала:

– Целовать руку девице является так же дурным тоном, как и разговор с ней, не будучи представленным третьим лицом, и как ее ответ человеку, имени которого она не знает. Я ваше имя уже знаю, вы мне его навязали, и потому чиста по всем правилам, а вот вы так и остались их нарушителем, и потому не стоит усугублять свою вину еще больше.

– А вы были бы строгим и безжалостным судьей, который не замечает звания и титулы, – завуалировано укорил меня герцог за мою грубость.

– Я вас обидела? – фальшиво изумилась я. – Приношу свои глубочайшие извинения, ваша светлость, – и, прихватив подол пальцами, я склонилась перед ним в еще одном отточенном годами поклоне.

– Я нисколько не обиделся, баронесса, – отмахнулся герцог. – И в свою очередь приношу вам свои извинения за то, что обратился к вам по имени.

– Вы прощены, ваша светлость, – милостиво ответила я. – Теперь позвольте мне пройти. Вам, несомненно, известно, что уединение с мужчиной также порицается правилами хорошего тона.

– Какие все-таки ужасные эти правила, – удрученно вздохнул Ришем. – Вам не кажется, что их следует отменить?

– Нет, – ответила я. – Не для того я их столько лет заучивала, чтобы сейчас старания моих учителей оказались напрасны. Позвольте мне покинуть вас.

– А если не позволю? – он улыбнулся и… не сдвинулся с места.

– Это будет весьма прискорбно, – признала я. – Мне придется настаивать.

– Настаивайте, – разрешил герцог.

– Стало быть, не пропустите? – полюбопытствовала я, отступив еще на шаг. – Быть может, уйдете тогда вы?

Он изобразил недоумение и развел руками:

– Вынужден отказать. Присаживайтесь и не обращайте на меня внимания, а я не буду мешать вам. Представьте, что меня здесь попросту нет. Раз уж вышло так, что нам обоим пришлась по нраву эта беседка, то зачем же кому-то из нас уходить отсюда? И, в конце концов, выражаясь вашими словами, я не для того столько шел к этой беседке, чтобы мои старания оказались напрасны.

Герцог мило улыбнулся и указал на скамейку, на которой я сидела еще совсем недавно. Я также мило улыбнулась в ответ, после приподняла подол, забралась на скамейку с ногами, а уже оттуда перемахнула через невысокую стенку беседки.

Оказавшись на свободе, я повернулась к его светлости, взиравшему на меня в явном ошеломлении, присела в реверансе и с чистой совестью направилась прочь.

Впрочем, ликовала я недолго, вскоре за моей спиной послышались быстрые шаги, и деверь фаворитки пристроился рядом.

– А вы, оказывается, сорванец, ваша милость, – заметил герцог. – Неожиданный поступок.

Он предложил мне руку, но я ее «не заметила».

– Это было единственно верное решение, – ответила я. – Вы не оставили мне выбора. И к чему идти за мной, ваша светлость, когда я оставила вам вожделенную беседку?

– Вы меня заинтриговали, ваша милость, – произнес герцог. – От меня нечасто сбегают дамы, да еще таким лихим образом. Да что там часто, дама сбежала от меня вообще впервые.

– Дама сбежала из двусмысленного положения, – заметила я. – Но вы продолжаете создавать его, и что же прикажете делать мне? Бежать от вас и дальше?

– Это было бы забавно, – хмыкнул Ришем. – Но мне пришлось бы бежать за вами, дабы поддержать, если вы споткнетесь или подвернете ножку. Как галантный и воспитанный мужчина я обязан позаботиться о сохранении здоровья нежной дамы.

Остановившись, я воззрилась на него с искренним возмущением, герцог не смутился.

– Помилуйте, ваша светлость! – воскликнула я. – Прекратите ваше преследование и как галантный и воспитанный мужчина оставьте меня.

– Так вы считаете, что я вас преследую? – в ответ возмутился он, однако я видела, что герцог больше развлекается нашим диалогом, чем оскорблен моим требованием.

– Иначе не назвать, – кивнула я.

– Вы ошибаетесь, ваша милость, – заверил меня Ришем. – Я вовсе вас не преследую.

– Тогда возвращайтесь в вашу беседку, а мне позвольте идти своим путем без ненужного сопровождения.

Я вывернула с той дорожки, по которой мы шли, и оказалась на аллее, где уже можно было встретить кого-то из придворных, и общество герцога стало совсем уж лишним. Однако он последовал за мной, не желая оставлять мои слова без ответа. Но успел только вновь поравняться со мной и открыть рот, как в спины нам прилетел возглас:

– Ваша светлость!

Мы оба обернулись, и я вздохнула с облегчением – к нам направлялась герцогиня Аританская.

– Негодный мальчишка, что вам понадобилось от моей фрейлины? – не стесняясь в выражениях, вопросила моя покровительница. – Дитя мое, что понадобилось от вас его светлости?

– Мы не поделили беседку, – наябедничала я. – Но как только я ушла оттуда, господин герцог последовал за мной. Его светлость уверен, что его долг сопроводить меня, я же настоятельно прошу оставить заботу обо мне.