– Так вот одну шпильку и осталось вколоть, – сказала она и, воткнув шпильку, увенчанную жемчужиной, отошла на шаг назад и улыбнулась. – Ну и красавица же вы, ваша милость. Гляжу, и наглядеться не могу.

– Благодарю, – ответила я рассеянно и поднялась с низкого кресла, на котором сидела.

– Завтракать подавать, ваша милость?

– Позже, – снова отмахнулась я. – Сначала схожу к ее светлости.

– Исхудаете, госпожа, – служанка укоризненно покачала головой.

Я отвечать не стала. Бросив на себя в зеркало последний взгляд, я направилась к дверям, но прежде вновь вдохнула аромат полевых цветов и поспешила к герцогине. Настроение у меня было превосходным. Таким же превосходным было настроение у ее светлости, и как только я вошла к ней в комнаты и присела в реверансе, моя покровительница, сидевшая в кресле, протянула ко мне руку и позвала:

– Шанриз, дитя мое, идите же ко мне.

Поспешив исполнить ее повеление, я опустилась перед ней на одно колено и замерла, глядя герцогине в глаза. Она ласково потрепала меня по щеке и накрыла ладонью мою руку, уже покоившуюся во второй ладони ее светлости.

– Каков успех, дитя мое, – негромко произнесла герцогиня. – Вы произвели фурор вашей выходкой, еще и я с этими ставками подогрела интерес и азарт. Мы с вами славно сыграли. Половина двора от вас в восторге, вторая половина готова закидать камнями, но главное, – она склонилась к моему уху и прошептала: – Как он смотрел на вас, как смотрел… Я думала, он съест вас взглядом. Мы на верном пути, девочка моя. – Затем распрямилась и продолжила негромко, но уже не шепотом: – Вы видели лицо графини? Кислей физиономии я не видела, – и ее светлость весело рассмеялась.

Я улыбнулась, и герцогиня отпустила меня. Распрямившись, я склонила голову, пропуская ее светлость. Моя покровительница отошла к зеркалу, оглядела себя и, выслушав восторженные комплименты от своих фрейлин, обернулась.

– Дети мои, сегодня чудеснейший день. Не будем терять времени и отправимся на прогулку. Сегодня я желаю развлекаться. Шанриз, – я ответила внимательным взглядом. – Вы пока свободны, но я непременно жду вас в парке.

– Скоро я присоединюсь к вам, ваша светлость, – я присела в реверансе и поспешила вернуться к себе, пока моя утроба не начала выводить непристойные рулады, голод все-таки начал ощущаться.

А пока Тальма бегала на кухню, я сидела за столом, рассматривала безыскусный букет и продолжала фантазировать. Так и летала в облаках, пока не вернулась служанка. Она закончила мои грезы одним движением – убрала букет со стола и заменила его завтраком. Неодобрительно покосившись на нее, я вздохнула и признала, что хватит уже мечтать и строить воздушные замки, пора бы вспомнить о насущном. И пока насыщалась, заставила себя даже не смотреть в сторону букета. Во-первых, неизвестно, от кого сие подношение, а во-вторых, может еще и не своими руками собирали, а попросту отправили прислугу. И после этих мыслей ореол вокруг букета померк. Так что свои комнаты я покидала уже собранная и готовая к дальнейшим военным действиям.

Я особо не раздумывала, зачем нужна ее светлости. Раз призвала за день до моего дежурства при ней, значит, или хочет поговорить, или же дать какое-то указание. Выйдя из дворца, я узнала у стражи, в какую сторону направилась герцогиня Аританская, а затем последовала туда, думая, что придется пройти большую половину парка, пока отыщу свою покровительницу, однако нашла ее я очень скоро.

Ее светлость расположилась на лужайке, на которую выходили окна королевского кабинета и его покоев, и затеяла батфлен – игру, в которой мяч ловили сачками. Сачки эти назывались ловцами и отличались от тех, которыми ловят бабочек, меньшим диаметром и твердым каркасом и краями, позволявшими, подобрать мяч с земли. Игра была занимательной и веселой. Мы с Амберли обожали ее, играть в нее нам не мешало даже малое количество участников: я, она и лакей, кидавший нам мяч. Да что там! Именно в таком составе мы и любили батфлен! Потому что можно было броситься к мячу и, визжа и выкрикивая что-нибудь этакое, мешать друг другу. Конечно же, мы упускали мяч! И потом, заливисто хохоча и толкаясь, мы пытались накинуть сачок на мяч, подхватить его и поднять, объявляя свою победу. Когда приходилось играть с родителями или с другими девочками, нам становилось невыразимо скучно, потому что вести себя полагалось более пристойно и терять весь тот пыл, который и делал батфлен по-настоящему увлекательным.

В игре, затеянной фрейлинами ее светлости, всё было намного спокойней и приличней, чем у нас с моей сестрицей. Всего в игре участвовало пятеро, шестой была сама герцогиня. Они составляли две команды, перемешанные между собой. Мяч кидала та, у кого он оказался в сачке. Если на противоположной стороне лужайки его не смогли поймать и мяч покатился по траве, то, конечно же, за ним кидались вдогонку, но мешали друг другу лишь сачками. Вроде и увлекательно, но не было того щенячьего восторга, хорошо мне знакомого, и я даже невольно вздохнула, вспомнив об Амбер. Мне ее ужасно не хватало, и я безмерно тосковала по своей родственнице…

– А вот и вы, Шанриз! – воскликнула разрумянившаяся герцогиня. – Смените же меня скорее, я уже вздохнуть не могу!

Я бы даже скептически хмыкнула, зная, как надо играть, чтобы не хватало сил для полноценного вздоха, но уважение и рамки приличий не позволили мне это сделать. Поэтому я просто поклонилась и поспешила «спасти» ее светлость. И когда встала на ее место, то обнаружила на скамейке, скрытой до этого кустами, барона Гарда. Искренне улыбнувшись ему, я вопросила:

– Отчего ваша милость отсиживается в кустах? Неужто опасаетесь, что женщины победят вас и в батфлене?

– О-о, – возмущенно протянул барон: – Это уже прямой вызов, ваша милость! Но я его не приму, – тут же ответил он: – Я буду лишним игроком. К тому же я увлекаюсь и могу нечаянно обидеть даму резким движением, а этого делать мне вовсе не хочется.

– Ваша милость, я с радостью уступлю вам свой сачок, – мгновенно отозвалась прим-фрейлина. – Мне привычней стоять подле моей госпожи, а не состязаться в удали с теми, в ком еще кипит задор.

Я перевела взгляд на герцогиню. Она уже успела сесть на скамейку. Ее светлость некоторое время смотрела на окна кабинета своего племянника, а после расслабилась и махнула рукой:

– В самом деле, Фьер, идите и смените графиню. Мы с ней дамы почтенного возраста, и это нам престало сидеть на скамейке и наблюдать за играми молодых людей. Дитя мое! – это было уже обращено ко мне: – Не вздумайте позволить его милости выиграть у вас!

– Клянусь, – заверила я и широко улыбнулась, уже чувствуя азарт. С бароном, я была уверена, игра пойдет веселей.

Однако Гард, уже направлявшийся к прим-фрейлине, вдруг остановился и обернулся к герцогине:

– Ваша светлость, ее милость повергает меня в трепет, – пожаловался барон. – Вы видите эту кровожадную ухмылку на устах очаровательного создания? Сдается мне, что под этой милой личиной скрывается чудовище.

– Идите смело, ваша милость, я вас не съем, – заверила я Гарда. – Может, укушу разок, но вы выживите.

– Фьер, немедленно прекратите бояться, заберите сачок у графини Виктиген и займите ее место, – приказала герцогиня.

– Покоряюсь, – склонил голову барон, опустил плечи и голову и, будто осужденный на казнь, дошел до прим-фрейлины под веселый женский смех.

– Быть может… – вдруг донеслось с противоположной стороны лужайки, и все взгляды устремились на Керстин, смущенно опустившую глаза, – быть может, господин барон желает играть на нашей стороне? У нас безопасней…

– Вот уже нет, – фыркнула герцогиня, – этак его милость еще заплывет жирком, станет неповоротливым и изнеженным. Пусть уж лучше Шанриз заставит его побегать. Это будет восхитительное зрелище!

Ее взгляд снова скользнул к окну, и я заметила, как уголки губ дрогнули в улыбке. Я не оборачивалась, но довольства на лице ее светлости хватило, чтобы понять – нас все-таки услышали и заинтересовались.

– Ну, держитесь, ваша милость, – в притворной угрозе пообещал Гард. – Щадить не буду.

– Очень на это надеюсь, ваша милость, – ответила я и добавила, значительно понизив тон: – Я хочу получить удовольствие от игры.

– Я вас услышал, – хмыкнул барон, разом разгадав причину моего призыва. – Только уж обещайте не обижаться, если невольно сделаю вам неприятно. Я и вправду легко и быстро увлекаюсь.

– Клянусь, – улыбнулась я. Гард обернулся к остальным игрокам:

– У кого мяч?

И мяч полетел в противоположную сторону поля. Так как нас играло шестеро, а игроки из противоположных лагерей должны быть смешаны, то делились мы следующим образом. Я и графиня Энкетт – супруга одного из сановников Его Величества, а также одна из четырех анд-фрейлин, были представителями нашего лагеря на этой стороне, а на противоположной как раз оказалась Керсти. Барон же был из вражеского стана, и пара его союзниц стояли по бокам от баронессы Вендит. Мяч бросила графиня, но заметно расстроенная Керстин его упустила, и фрейлины занялись своей вялой борьбой. Выиграла вторая анд-фрейлина, и команда его милости записала на свой счет очко. А потом мяч полетел в нас.

Барон успел первым, он уже потянулся, чтобы поймать мяч, но я ударила древком своего ловца по ловцу противника, и упущенный снаряд, отскочив от ободка, на который была натянута сетка, покатился по траве. Однако поймать мяч я всё равно не успела, потому что Гард обогнал меня в два широких шага, заступил дорогу и… я оттолкнула его бедром, а после катнула мячик в сторону графини Энкетт. Ее сиятельство подставила сачок, и мы заработали очко.

– Браво, Шанриз! – намеренно громко воскликнула герцогиня.

– Маленькая негодница, – барон нацелил на меня сачок. – Теперь я окончательно вас понял.

Я отсалютовала ему ловцом, и игра закипела. И если поначалу страсти накалялись только на нашей стороне, то вскоре увлеклись и фрейлины, стоявшие напротив. Теперь наши возбужденные голоса перекрывали голос ее светлости, занимавшейся всё это время привлечением королевского внимания, более ее усилий не требовалось. Да и сама герцогиня, вдруг заинтересовавшись, увлеклась батфленом, забыв про свои интриги. Она умудрялась переживать за всех сразу:

– Шанриз, не поддавайтесь! Фьер, да что же вы за растяпа такой! Керстин, мяч у вас перед глазами! Альена, вы там не умерли? Совершенно не шевелитесь! Как же так можно, дамы, как же так?! Вы совершенно не умеете играть! Зачем я отдала ловца?! О-о, мои бедные нервы!

– Ваше сиятельство, ваша милость! – вторили герцогине возмущенные возгласы барона Гарда, когда мы с графиней Энкетт налетели на него с двух сторон. – Я уже и не знаю, жив ли я!

– Как вам не совестно, ваша милость, – сопя, отвечала графиня, – в вас совершенно нет совести, немедленно уберите ловец от мяча и отдайте его хрупким женщинам.

– Хрупким?! – восклицал он потрясенно. – Баронесса, вы пытаетесь насадить меня на вертел?

– Вы обещали не жаловаться, – отмахивалась я, пихая в борьбе барона ручкой ловца в живот уже в третий раз подряд.

– Да как вы можете противостоять нашей красоте и изяществу? – возмущалась графиня, раскрасневшаяся до кончиков ушей.

– Ваша красота убивает, – ответила Гард и полетел на траву, окончательно снесенный с ног.

– Эгей! – издала торжествующий клич графиня Энкетт и забрала мяч в свой сачок.