Недоброе солнце (страница 4)
– Нарин, – в рубку ворвался низкий, рокочущий голос, от которого мне стало немного страшно и пробрала ощутимая дрожь, – ты опаздываешь на 23 часа, мальчик мой.
– Прости, Анур Палет. Были некоторые вопросы.
– Слышал я о твоих делах, – невидимый собеседник расхохотался, отчего я вжалась в кресло и с силой вцепилась в подлокотники. Тут я почувствовала легкое поглаживание в районе коленки. К моему удивлению, капитанский хвост, неплотно обвившись вокруг моей ноги, медленно, успокаивающе проводил по тонкой ткани комбинезона. – Мне доложили, что ты притащил на корабль землянку.
– Прошу блокировку сознания! – резко вскрикнул один из техников. Его повернутое к нам лицо было сероватым, а глаза широко распахнуты.
– Разрешаю. Не я, а акер Сумудин. И она сейчас со мной, так что сбавь обороты. Тем более, что ты начинаешь подавлять мою команду.
– О, прошу прощения, терри, если чем-то вас успел обидеть, – рокочущий голос продолжал посмеиваться, но стал не таким пугающим. – Надеюсь, мы с вами в скором времени будем иметь возможность познакомиться воочию.
– Все в полном порядке, анур Палет, – чуть прокашлявшись, постаралась спокойно и вежливо ответить невидимому собеседнику, – также надеюсь на наше скорое знакомство.
Нарин хмыкнул и чуть сильнее обвил хвостом мою ногу.
– Анур, мы будем в секторе через пятнадцать часов, готовьтесь. Переход к прыжку готов?
– Да, капитан.
Нарин быстро пробежал по рядам огоньков, и изображение звезд на большом экране сначала растянулось и размазалось, затем превратилось в ряды тонких синих, красных силовых линий, а затем – в белое слепящее пространство с тонкими голубыми и розовыми полосами. Ну, здравствуй, зверь невиданный. Вот ты какой, третий уровень гиперкосмоса. А затем мою голову сдавило, в носу появилось что-то горячее и, скатившись, капнуло, упав на колени кровавой, красной каплей. И стало темно.
Нарин
Когда Лени испугалась голоса Палета, я удивился. Честно говоря, предполагал, что придется ставить блокировку сознания, но ее напугал только голос, а не силовое воздействие. Даже мой второй техник, не раз и не два присутствующий при разговорах, попросил помощи, а ей просто стало не по себе. На самом деле, меня немного удивила эта точность, с которой я могу определить ее эмоции. Настораживало. Но удовольствие, полученное на отклик от действий моего хвоста, свел на нет все переживания. Было некоторое опасение, что за подобное нарушение личного пространства получу по наглой конечности, но здесь, видимо, свою роль сыграла новизна восприятия. Девушка не до конца осознавала, настолько эта часть тела чувствительна и тактильна. Скорее всего, просто оторвала бы. Я усмехнулся. Хвост ее не беспокоил, а успокаивал и явно отвлекал от неприятного присутствия Палета.
Переключившись на управление «Парадоксом», не сразу отреагировал на возникшее в сознании беспокойство. Точнее, мне не сразу удалось зафиксировать его источник. Связь с кораблем из капитанского кресла у меня была прямая. Возможности нашей расы и путь эволюции позволяли подключить главный компьютер крейсера к самым сильным из валор, создавая симбиотическую пару. Мозг обрабатывал информацию со всех основных систем, контролируя критические уровни нагрузки на корабль.
Когда я понял, что перестал чувствовать Селену, меня охватила паника. Девушка полулежала в кресле в бессознательном состоянии, и из носа неровной красной дорожкой шла кровь. Мне потребовалось всего две минуты для передачи управления и отправки сигнала в медотсек.
К моменту нашего появления Сумудин ждал с открытой медкапсулой.
Глава 5
Лени
Медкапсула у них была отменная. Вот что значит другая ветвь эволюции. Совершенно иной принцип работы. Все наши, как и элманские, работали по принципу межмолекулярных излучений. Электромагнитный импульс определенной чистоты, посылаемый в пораженный участок, мгновенно доставлял набор регенерирующих клеток. Вполне зарекомендовавший себя за время звездной экспансии способ. Совместная разработка, с низкими энергопотребностями и компактными размерами. А тут…
Я очнулась в желе! В этом противном, теплом, тягучем нечто. Небольшая дыхательная маска позволяла не переживать за доступ кислорода, но было неимоверно противно. Никак не свыкнуться с этой их штукой. «Желе» было голубоватым и не мешало смотреть, хотя для того, чтобы открыть глаза потребовалось перебороть саму себя. Медленно приоткрыв правый глаз, проверила, не печет ли от этого вещества. Мало ли какие у него там свойства. После проверки медленно открыла глаз полностью. Второй открылся от удивления.
Надо мной склонилась женская особь валорского вида. Удивительное зрелище. Дама была тонкой как тростинка, высокой и бледно-голубой. Ее кожа будто светилась, а глаза на вытянутом лице были огромными, синими, с радужными переливами, без белка. Я в них чуть не утонула, таким притягательным и удивительным было это зрелище. Наваждение отпустило только тогда, когда валорка моргнула. Она широко улыбнулась, показав жемчужные мелкие зубки с небольшими глазными клыками. Смотрелось немного жутко, но дама явно пыталась произвести приятное впечатление. Пришлось также улыбнуться, хоть за дыхательным устройством вряд ли она рассмотрела. Для убедительности попыталась помахать ей рукой. Вышло очень замедленно, как в старых фильмах.
Моя новая знакомая помахала в ответ. Также медленно. Я почувствовала себя в аквариуме. Когда-то в детстве родители водили меня в океанариум на Земле. Такой огромный, размером с Лондон, бассейн под куполом, в котором проложены полукруглые тоннели, как муравьиные ходы. Там пытались сохранить от вымирания исчезающие морские виды. Вот, в одном из секторов бассейна плавала огромная белая «не рыба», дельфин, кажется. Помню, когда я прижалась носом к стеклу тоннеля и помахала животному, он также медленно ответил мне движением плавника.
Ученые утверждали, что эти животные наделены высоким интеллектом, только пошли в своем развитии не по техногенному пути, как люди, что их и погубило, сведя популяцию почти под ноль. Верилось с трудом. В университете все «земельные» и «животные» направления (микробисты, биологи, астроморфологи и прочие) были уверены, что правительство нам врет, и вина лежит в первую очередь на людях, как на самом распространенном и высокоразвитом виде нашей планеты.
Вот теперь и я была в аквариуме. Видимо, мне через эту жидкость поступало еще и какое-то успокоительное, так как ситуация, против ожидания, не сильно нервировала. Чудо с голубой кожей опять улыбнулось, а потом скрылось из виду. Пара мгновений, и окружающее меня желе стало куда-то всасываться. Из состояния невесомого парения, с уменьшением субстанции, я постепенно оказалась лежащей на твердой поверхности медкапсулы. Когда вся жидкость утекла, куполообразное стекло отъехало в сторону. Выплюнув дыхательный аппарат, который тут же втянулся в ячейку над головой, я аккуратно села. Все же хорошо, что их «желе» не остается ни на коже, ни на одежде. Рабочий комбез, который я еще на геоисследованиях носила, остался чистым. Немного потрепанный, он, все же, был вполне приемлемой и приличной вещью. Самочувствие было замечательное. Даже, кажется, лучше, чем до «прыжка» в гипер.
С интересом осмотрела их медицинский отсек. Ничего так, вполне ожидаемо. Несколько встроенных шкафов с неопределяемой ерундой, три еще таких же капсулы, как у меня, одна огромная вертикальная колба с темным стеклом и два стола. Пара дверей. За одним из столов сидел Сумудин, разглядывая столбики данных на большом экране. В углу, сложив на груди руки, стоял высокий, хмурый валор, кажется, следя за мной. Новая знакомица обитала на табурете, типа пластикового, возле моей капсулы и улыбалась. Клыкасто.
Среагировав на звук, медик обернулся и подскочил с места, подхватив небольшую планшетку, перекинул одним движением на нее все показатели с большого экрана и, почти вприпрыжку, двинулся ко мне. Все же, немного суетливый он у них. Интересно, в стрессовой ситуации он тоже мечется туда-сюда и икает? Какой уж тут профессионализм?
– Терри, вы очнулись! Я так рад! – медик почти танцевал вокруг капсулы, поглядывая то на меня, почти влюбленными глазами, то на данные в планшете. – Для начала должен сообщить, что у вас не очень хорошая реакция на наш дыхательный газ. Судя по показателям, в привычном вам варианте примерно на 3,28% больше азота. Для компенсации этого момента вам предстоит каждые две недели сдавать кровь на анализ и проходить специальную процедуру по обработке легких.
Я глубоко вдохнула. Воздух, и правда, обладал немного предгрозовым ароматом, так сказать. Но это только, если сильно принюхаться. С ходу и не определить. Вот только думаю, моя самая большая неприятность на данный момент не в составе местного «кислорода». Я была права, это было только начало. Сумудин глубоко вздохнул и продолжил вещать с невероятной скоростью и маниакальным блеском глаз:
– По вакцинации у вас все замечательно. Меня интересует только один момент, но я пока не знаю, необходим ли вам укол от тамарской лихорадки. Через четыре-пять суток будет готов результат исследования, тогда станет ясно, что делать. Кроме того, я не обнаружил у вас никаких блокаторов репродуктивной системы, а активность воспроизводящей клетки невероятно высокая. Это мне непонятно. Вы удалили блокаторы и готовитесь к обретению потомства, или он вышел из строя и новый не успели установить, что вызвало сбой в организме?
Потребовалось пара минут, чтобы понять, о чем речь. Противозачаточными блокаторами я не пользовалась, ввиду глубоко захороненной личной жизни. А крайне редкие и неожиданные «ситуации» вполне обходились индивидуальными одноразовыми приспособлениями. Непонятна была формулировка вопроса.
– Никаких планов на ближайшее «обретение потомства». Лет 10 я планирую посвятить только работе. Мне просто не нужен блокатор. И сбоя никакого не заметила. Совершенно обычная активность «воспроизводящей клетки», как вы ее обозвали.
– Простите, уважаемая… – ученый немного замялся, кинув взгляд на голубокожую валорку, – а какая у вас «обычная» активность? Чему у вас равен один цикл жизни этой самой клетки?
– Эм, тридцать пять–сорок стандартных суток.
Медик чуть подался вперед:
– КАЖДЫЕ тридцать пять–сорок суток? Без «дремлющего» периода? – я медленно кивнула. Рядом раздался шокированный вздох, и прекрасная валорка осела на пол без чувств. Хмурый мужчина бледной расы, до этого подпиравший стену, кинулся ее поднимать.
Дальнейший разговор мы немного отложили, пока валорку укладывали в капсулу, делали какие-то инъекции и проверяли общее состояние. Когда стало ясно, что дама спит, медик вернулся за свой стол, предложив мне табурет напротив. Хмурый парень оказался мужем, или «арие» синеглазой. И одним из младших механиков «Парадокса». Он сидел возле своей любимой и нежно держал ее за руку, как сказал док, считывая эмоциональное состояние подруги.
– Вы можете читать эмоции друг друга? Я знаю, что вы – эмпатически развитая раса, но каковы границы ваших возможностей? – ученый внутри меня тоже требовал новой информации. Я получила возможность узнать больше всех об этой расе. О, тут можно даже научный труд написать! Расоведение – это конечно не мой профиль, но при наличии такого количества материала ничего не делать – просто кощунство!
– Могу я использовать эту информацию для создания научной работы? Это был бы некоторый прорыв во взаимодействии наших рас.
Медик задумчиво поглядывал на меня, постукивая тонкими узловатыми пальцами по столу.
– Знаете, судя по всему, мы можем оказать друг другу помощь. Меня интересуют некоторые моменты в вашей анатомии и физиологии, а вас интересуют особенности нашей расы. Только, боюсь, мы не можем просто так предоставить эти сведения друг другу. Ни Нарин, ни Великий совет не позволят этого. Здесь необходимо учесть интересы обеих сторон. Мы не об особенностях кулинарии разговор ведем.