Бросить все и вернуться обратно. В деревню!

Может быть, смогу поступить в другое заведение? Вдруг не поздно перевестись?

Но через мгновение я вспоминаю слова бабушки: «ты у нас местная знаменитость»

Черт-черт-черт!

Она же всем-всем похвасталась, рассказала.

Пусть меня в этом ужасном месте всего за несколько дней достало, но как я могу вернуться?

Теперь точно не получится, только опозориться еще больше. Теперь уже перед своими, близкими, а это в тысячу раз хуже, чем перед какими-то мажориками выглядеть дурочкой!

Но как же быть?

Грудная клетка горит словно в огне, я едва дышу, больше всхлипываю!

Нашла укромное местечко, один закуток, где меня точно никто не увидит. Спряталась между двух зданий и обессиленно сползла вниз по стене.

Рыдания стали еще громче.

Но сесть я не смогла, потому что левую ногу обожгло адской болью.

Это еще что такое?

Я перевела взгляд вниз, слезы застилали глаза. Я вытерла их ладонью и застонала. Дурнота подкатила к горлу от вида окровавленной коленки.

В падении я приземлилась на ладони, их сильно саднило. Но это пустяки по сравнению с видом разбитой коленки.

Не знаю, что именно там творится, но чувствую, как сильно саднит, крови много. Она стекает по ноге, до самых туфелек на низком каблуке. На одной из туфелек бантик даже почти оторвался.

А на коленку смотреть страшно.

Кровь льется щедро, а я не из тех людей, что могут спокойно на такое смотреть. Всегда становится дурно!

У дружков Марка появится еще один повод для издевательств. Здесь все идеальные, как фотомодели, на коже ни царапинки, а я буду ходить с изуродованной ногой. Может быть, даже хромой останусь?

Саднит сильно, боль яркими волнами расходится и пульсирует.

Надо что-то делать!

С трудом глотаю слезы.

Наощупь вытаскиваю из рюкзака салфетки и прикладываю к ноге, чтобы собрать хоть потоки крови.

Действую почти вслепую, чтобы не грохнуться в обморок.

Как же быть дальше…

Остаться в этом универе? Но я даже не представляю, в какой ад превратятся мои будни.

Или вообще-то представляю, потому что над головой рокочет голос главного из демонюг – Марка Абрамова.

– Ну и куда ты свалила, деревня? Не знаешь, что реферат нужно было подать, а не бросать? – спрашивает тихим, напряженным голосом, но в этом голосе дрожат эмоции и плещется ярость.

Наверное, за его спиной еще прислужники.

Неосознанно вжимаюсь в стену еще больше, опустив вниз мокрые от слез ресницы.

– Я, по-твоему, всегда должен со стеной общаться? – спрашивает нагло.

Через миг его пальцы ложатся на мои плечи как горячее клеймо. Сжав меня, он вздергивает меня вверх, юбочка взметнулась облачком от резкого жеста.

Я смущенно опускаю ее вниз, нервничая.

Вид у меня тот еще! Помятая, зареванная.

– Ревешь, новенькая?

Наклоняется, роняя свежее мятное дыхание с легким привкусом табака. Так близко и горячо. Почему он снова припер меня к стене, амбал? Припечатал намертво своими здоровенными, горячими ручищами! А его дыхание падает сверху и протягивается дорожкой до моих губ, заставляя моё сердце на секунду замереть.

– На меня смотри!

Снова приказ, как удар.

Я осмеливаюсь поднять на него взгляд и снова теряюсь. Всегда это происходит, когда смотрю в его тигриные глаза – напряженные, искристые, полные азарта!

Возникает головокружение, скользит странный жар по всему телу. Грудь ноет, живот тоже стягивает комком, а внизу бьется пульс. Так низко, я даже не знала, что могу быть настолько чувствительной и ощущать, как кровь приливает к самым интимным частям тела.

Я быстро отдергиваю взгляд с глаз Марка на его лицо. На мужественный подбородок, выбритый до синевы, крупноватая челюсть и красивые губы. Он проводит по ним кончиком языка, вызывая во мне ужасный вихрь ощущений.

Я бы откусила ему этот гадкий язык.

Но для этого пришлось бы касаться его губ, и сама эта мысль кажется мне и уродливой, и прекрасной.

– Слезы вытирай, мелочь! – небрежно смахивает крупной шершавой ладонью влагу с моего лица. – Не хватало чтобы ты меня еще залила или мои учебники!

Фу, какой он отвратительный! Но почему щека горит от его небрежного жеста.

Я краснею…

Марк отодвигается совсем немного и изучает прищуренным взглядом.

– Коленки стесала? Ну ты даешь! – фыркает. – Под ноги смотреть надо!

Киваю согласно.

Пусть этот мучительный разговор как можно скорее закончится!

Но внезапно Марк присвистывает.

– М-да… Лишь бы ты хромоножкой не осталась! Хромоножек у меня в рабынях еще не было!

Его издевательские слова вызывают у меня новый прилив горячих слез.

– Слышь, ты! – сплевывает в сторону. – Чтобы в медпункт сгоняла!

Через секунду он поступает еще более странно.

– Пока доковыляешь, – хмыкает. – Дай посмотрю, вдруг тебе нужна реанимация?

Миг, и он деловито присаживается возле меня.

Его мускулистые бедра расставлены широко в стороны, по обе стороны от моих ног, между ними торчит гигантская выпуклость, точно в районе ширинки.

Татуированные пальцы скользят по ноге, от самой щиколотки до коленки, дико обжигая нежную кожу. Вслед за ними по ногам вверх ползёт жар… Дыхание сбивается, а по коже бегут мурашки. Острые и колючие.

Сердце стучит бешено, отстукивает барабанный ритм, пока Марк неспешно изучает мою ногу, потом выдергивает еще одну салфетку из пачки и быстро собирает кровь по ноге.

– Жить будешь. Крови много, но так ссадина. Царапина. Пусть просто обработают, – говорит неожиданно хриплым голосом.

Его руки застыли уже на моих коленях, а потом внезапно скользнули выше, уже на бедра, забрались под юбочку.

Я издала тихий, протяжный выдох от неожиданности, а он тем временем продолжил и задрал руки так высоко, сжав попку, что я чуть не вскрикнула. Мгновенно впала в ступор, не в силах пошевелиться, потому что пальцы мажора впились в ягодицы, а потом один из его пальцев пополз под трусики, поглаживая кожу.

– Какая ты там… – выдыхает шумно. – Гладкая или с пушком, а?

Просовывает палец глубже.

Это… это наяву? Он лапает меня в закутке укромном и присаживается ближе, совсем не сбежать. Я опускаю взгляд на его непослушные, растрепанные волосы.

Палец мерзавца вот-вот коснется сокровенного местечка.

Дать ему по башке учебником, что ли? Или…

Не знаю, что творится в моей голове, откуда появляются такие пошлые мысли, но хочется ощутить его касания… Мне не хочется, чтобы он останавливался!

Боже…

Что со мной?

Я как будто схожу с ума. За миг до заклания. Уже не контролирую дыхание, оно застыло на моих губах, а тело дрожит, дрожит, когда его длинный палец чиркает по нижним губкам.

Чуть-чуть задевает лепестки возле входа.

Меня шарахает как от удара током.

Я дёргаюсь, а он хватает меня за запястье, насильно пригвождая к стене.

– Дикая что ли? Тебя тут трогали? – рвано спрашивает и набирает в легкие воздуха.

Делает паузу.

Наверное, чтобы сказать очередную гадость.

Или сделать еще что-нибудь?

Я едва не грохнулась в обморок.

Бах!

Заорал его телефон. Такой громкий, пронзительный рингтон, поставленный на максимальный звук.

Марк ведет головой в сторону, выдергивает руку из моих трусиков и достает телефон из кармана джинс, тихо матерясь.

Он смотрит на экран и буквально сатанеет, а я, любопытничая, тоже на миг подглядела. Так как до сих пор стою выше, чем он.

Успела прочитать:

«Бросаю тебе вызов! Там же, где и всегда. И если ты не…»

Больше прочитать не успела.

Марк поднимается рывком и перехватывает мой взгляд, рассердившись еще больше.

Наверняка это серьезно, потому что Марк выглядит взбешенным.

Вызов. Драка? Бой? Гонка? Ясно только, что это будет состязание!

Наверное, не из легких! Иначе бы Марк не озверел так сильно!

– Любопытно? – спрашивает с гневной интонацией и выпрямляется.

Он расправляет плечи и толкает меня широченной грудной клеткой так, что я вжимаюсь в стену, а острые неровности царапают кожу под тонкой блузкой.

– Не суй свой нос! Куда не следует! – чеканит. – Сгоняй в медпункт и обработай свою ногу, не хватало, чтобы ты кровищей наш Премиум пачкала!

Он разворачивается, собираясь уходить, а потом резко делает поворот назад.

Меня словно ударило его взглядом.

Абрамов внезапно делает рывок и зависает близко-близко от моего лица. Его губы выпускают рваное дыхание. Он почти касается моих губ своими.

Я ничего не понимаю… голова кругом. Кажется или он хочет меня поцеловать? Почему пожирает мои губы таким голодным взглядом?

Тело затрепетало.

– Слушай сюда. Маша!

Марк вытирает ладонь, которой трогал меня под юбочкой, о свои штаны и брезгливо кривит полные губы.

Мне казалось, что он вот-вот поцелует меня! Но вместо этого мажор цедит:

– Первый и последний раз. Поняла?

– Что именно? Ты лапал меня? Надеюсь, что так!

Громкий дьявольский хохот.

– Лапать? Было бы за что! Аккуратнее с моими заданиями, ты готовишь их не для себя, голодранка, а для Марка Абрамова. Чтобы в следующий раз я не нагибался за рефератом. Если даже один листочек помнется… – помолчал, сверкнув демоническим взглядом. – Если реферат не одобрят, тебе хана!

Он треплет меня по щеке ладонью, а потом, обхватив пальцами за шею, шепчет ядовито.

– Трусы твои я заценил. Половая тряпка уборщицы – и то новее. Смени гардероб. Я люблю кружево!

Толкаю его в грудь ладонями! Но он как скала, не отодвинуться.

– Кружевные трусики чтобы надела, поняла? Или совсем без трусов будешь ходить! – щиплет за ягодицу. – И сходи в медпункт. Тебя буду ждать!

Отходит резко, так же как подскочил.

Он вообще может передвигаться как все нормальные люди?! Или не может?

Я едва стою на ногах! Колени дрожат…

Глава 11
Марк

– Ты ж её сейчас не трахаешь? Может сдашь мне пока в аренду?

Молча.

Я делаю это молча…

Скидываю с колен шалаву, хватаю утырка за загривок с глухим “бум” впечатываю его лбом в скамейку. Слышу вой боли и кажется хруст.

– Марк!

Держу его со всей силы, вдавливая рылом в твёрдую деревянную поверхность. Дышу часто, почти со свистом. Вены вздулись на руке, оплетая смуглую кожу. Я зол, взбешён, почти на грани!

– Ещё раз нечто подобное посмеешь тявкнуть, я тебе язык вырву и в жопу засуну, понял?

– Отпусти… Прошу… Извини, Марк! Пусти-и-и-и! – мычит, глотая сопли, слюни, завывая от боли, что слов едва можно разобрать.

– Усёк?! – надавливаю сильнее на затылок.

– А-а-а! Больно-о-о-о! Усёк, усёк!

Отпускаю, брезгливо встряхивая рукой в воздухе, словно потрогал вшивого пса. Напоследок добавляю умнику с ухмылкой:

– Сегодня драишь общажные толчки.

– Хорошо… Как скажешь! – держится за лоб, который скоро станет похож на огромную сливу.

– Своей зубной щеткой! – уточняю. – Теперь исчезни с моих глаз! Чтобы неделю рожу твою не видел.

Две секунды, Светлакова и след простыл, я поворачиваюсь к остальным:

– Так будет со всеми, если мне что-то не понравится, всем понятно?

– Понятно.

– Да.

– Разумеется!

Дружно закивали, глядя на меня ошалевшими лицами. Я вдруг невольно левее посмотрел, увидел недалеко от лавочки лежавший на траве реферат.

Вот же заноза в одном месте.

Ударилась наверно сильно…

– Подножку! КТО?! – со звериным рычанием в голосе.

И опять тишина. Все стушевались словно церковные мыши, отводя глаза кто куда.

– Ладно, позже выясню! – подхватил реферат, стряхнув с него пыль, с быстрого шага перешёл на бег.

Рану надо бы осмотреть…

* * *

Чего поперся за ней?