– Я вернулся, Ника, – отвечает на поцелуй так горячо, словно и не было всего того чужого между нами. – Вернулся, – выдыхает в мои губы.

Я очень хочу, попросить его не уходить больше, не бросать меня, нас, но молчу, чтобы не портить этот волшебный, нереальный момент. Приподнимаюсь, стаскиваю с его плеч куртку, стараюсь не смотреть на забинтованную руку и вообще не думать.

– Чуть не разбился, пока к тебе ехал, – покрывает поцелуями мою грудь, обводит языком сосок. – Устал так. Свожу с ума и тебя, и себя. Не хочу так больше.

– Я тоже не хочу так, – дрожащими пальцами нащупываю край его футболки, хватаюсь за него и тяну вверх – хочу почувствовать его тело: чтобы кожа к коже. – И как раньше не хочу. Давай просто жить, как мы и хотели. Когда ты дома, когда есть сон, выходные и нормальный секс.

– Я все тебе покажу, малыш, – расстегивает молнию джинсов, не переставая меня целовать. – Все расскажу. Хочу быть с тобой. Устал прятаться.

Садится на колени, увлекая меня за собой, входит сразу с тихим стоном.

– Так хочу тебя, – кажется, он хочет раздавить меня в своих объятиях. – Моя любимая девочка…

– Я тоже хочу, – всхлипываю, кусаю собственные губы в кровь, умираю от накатившей эйфории. Двигаю бедрами ему в такт и смотрю в яркие зеленые глаза. – Еще… не жалей…

Он вталкивает палец мне в рот, скользит им по языку, собирая слюну, вытаскивает и приставляет к моей попке.

– Хочу всю, – закусывает кожу на моей шее. – Хочу тебя всю.

– Возьми меня, – шепчу хрипло, чувствуя, как внизу живота ураганом нарастает возбуждение. Напрягаю мышцы, сжимаю его внутри себя, чтобы почувствовать еще сильнее, ярче. – Возьми меня всю. Я твоя Ника.

– Моя Ника, – вторит мне.

Резко разворачивает меня, распихивает бедра по сторонам, плюет себе на руку, растирает слюну по моему анальному колечку. У нас так давно не было такого секса, все превратилось в болезненную механику, а теперь он почти рычит, кусает меня, оставляя следы от зубов на лопатках, прижимает меня к себе, обхватив рукой поперек талии.

Он размазывает мою смазку по моим губкам и приставляет головку к моей попке.

– Любимая девочка, – хрипло шепчет на ухо. – Я идиот, почти забыл, какая ты идеальная.

Толкается в меня жестко, действительно не жалея. Громко стонет мне на ухо.

Я вздрагиваю от боли, которая растекается по низу живота и пояснице жарким, сковывающим маревом, сжимаю влажными пальцами мятые простыни. Ерзаю под ним и дышу животом, пытаясь впустить его в свое тело еще глубже. Глотаю собственные слезы, такие сладкие на этот раз.

– Еще, – шепчу сухими губами, чувствуя, как он жестко растягивает меня. – Хочу еще тебя, любимый.

Сжимает мою грудь на очередном толчке, как будто бы так изголодался по мне, что сейчас ему просто необходимо вжимать меня в свое тело, пока я не растворюсь в нем. Накрывает ладонью мой клитор, трет его, периодически вталкивая пальцы в меня.

– Хочу, чтобы ты стонала, – говорит, прикусывая мочку моего уха. – Так соскучился по твоим стонам.

– Я так соскучилась по тебе такому дикому, – выплевываю слова, задыхаясь от стонов, которые он выколачивает из меня, становлюсь на эти мгновения прежней Никой. – Боже, как же я тебя хочу. Еще… Сильнее!

Он наращивает темп, долбит меня быстрыми, жесткими толчками, вдавливает меня в кровать и стонет не так, как стонал даже сегодня утром. Как-то по-другому.

Меня сминает, разносит на мелкие частички, сжимает и вытягивает струной. Я кричу, реву в голос, бешено сжимая его, пульсирующего, внутри себя.

Он резко выскальзывает из меня, подхватывает, как тряпичную куклу, вместе со мной подрывается с кровати и впечатывает меня спиной в стену, положив на затылок ладонь, чтоб не ударилась.

Закидывает мои ноги себе на талию и входит одним тугим толчком, вжимая меня в стену.

Мое тело так возбуждено, и это возбуждение так подстегивают воспоминания о нас прежних в моем салоне, что я вскрикиваю, почувствовав его глубоко внутри себя, плотно обжимаю мышцами, вцепляюсь пальцами в шею.

– Люблю тебя, Ванечка, – задыхаюсь собственными стонами. – Всегда будем вместе.

– Теперь… – он вколачивается в меня, сжимает мои бедра до синяков. – По-другому вместе… Так, как раньше… не хочу. Обещай, что не бросишь меня. Пообещай мне! Так люблю тебя…

– Клянусь! – выкрикиваю я на очередном глубоком, болезненном толчке. Не понимаю, о чем он говорит. Неужели не понимает, что я не уйду, даже если он сам станет меня гнать. – Всегда с тобой. Люблю больше жизни.

– Моя… Ты моя… Слышишь? – он стонет, близится к финалу, я чувствую. – Никому никогда тебя не отдам. Никогда, слышишь? Мне ничего не нужно, кроме твоей любви. Ничего. И я все смогу. Без тебя ничего не могу… – целует мою шею, всасывает кожу в рот до боли и кровоподтеков. – Кончай…

– Твоя, – сдавленно шепчу, поливая его слезами. Боже, наконец, он… мой. По-настоящему мой. Боже… – Умру за тебя… Так люблю тебя.

Я впиваюсь ногтями в его шею, и меня вновь пронзает током, сминает еще более сокрушительным оргазмом. Я кричу ему в шею, не осознаю себя из-за этого внезапного, совершенного счастья.

Он пульсирует вместе со мной, выстанывает мое имя, сжимает до хруста костей.

– Я люблю тебя… Люблю тебя… Я люблю… – как в бреду целует мое лицо, обнимает мои скулы пальцами.

– Я знаю, мой хороший, – прижимаюсь своим лбом к его. – Знаю. Мы все вместе преодолеем. И ты все сможешь. И этот чертов тремор вылечим.

– Плевать на него, – дышит тяжело, но все равно меня не отпускает. – Я с левой не хуже стреляю. Плевать.

– Я так хочу забрать твою боль, – внезапно признаюсь я, крепче оплетая его руками и ногами. – Позволь мне.

– Не надо, малыш, – опускает меня на пол, прижимает к себе опять. – Не надо ничего забирать. Просто будь рядом.

– Я всегда рядом, – утыкаюсь носом в его плечо. – Ты просто не всегда это замечаешь.

– Напиши записку няне, – неожиданно говорит он. – Будем примерно к вечеру.

– Хорошо, – просто киваю я, ничего не уточняя. – Сейчас. Как мне одеться?

– Удобно и тепло. Там что-то похолодало, – целует меня в нос и улыбается. Улыбается!

– Я так люблю твою улыбку, – говорю, натягивая на себя джинсы и толстовку, в которых гуляю с ребенком. – Улыбайся мне чаще.

– Я постараюсь. Честно, – он надевает водолазку вместо футболки.– Кофе будешь? Спать не получится.

– Буду, – киваю, согласная ехать с ним куда угодно и делать что угодно. – Пойдем на кухню, сварю.

– Я сам, – проходит мимо и шлепает меня по заднице. – Поухаживаю за тобой.

– Ты просто все еще боишься, что я устрою пожар и спалю твою любимую турку, – улыбаюсь, поймав его руку.

– Моя турка – это вообще реликвия, – фыркает он. – Волосы подбери, пожалуйста.

– Я подарю тебе еще одну, – вздыхаю и собираю волосы в высокий хвост.

– Подари, буду собирать коллекцию, – он целует меня снова, вводя меня в ступор своим поведением, и отправляется на кухню.

– Хорошее хобби, – говорю просто, чтобы не молчать, пока моя голова просто разрывается от самых страшных догадок.

Что-то случилось? Настолько жуткое, что он начал вести себя так. Внезапно вернулся, чтобы попрощаться? Утром мы занялись сексом просто потому, что так было нужно, он был напряжен, вытворил эту дичь с ножом, а теперь это было так по-настоящему. И эти его слова… Боже, это так непохоже на Ваню. Сейчас он покажет мне нечто такое, после чего вообще ничего не останется.

Мне вдруг становится сложно дышать, в глазах все плывет и двоится. Хватаюсь за спинку стула и стараюсь не умереть от накатившей панической атаки.

– Надо купить Тёме куртку на зиму, – выпаливаю эту чушь, чтобы он не понял, как жестко меня накрыло.

– Малыш, я отвратительный муж, – Ваня появляется на пороге, – не помню сколько ложек… Ника? Что случилось?

– На свой вкус, – с трудом выталкиваю слова, оседая на стул. – Все в порядке. Голова закружилась. Сейчас приду.

Подходит медленно, присаживается передо мной на корточки.

– Когда я все тебе расскажу, обещай со мной говорить, – сжимает мои коленки. – Все будет хорошо. С тобой все будет по-другому, я уверен.

– У нас заберут Артёма? – спрашиваю, почти теряя сознание. – Это ты хотел рассказать?

– Ты что, нет! С ума сошла? Кто его заберет? – переплетает наши пальцы. – Он останется с нами. Никто его не заберет.

– Ты болен чем-то серьезным? – процесс запущен, и я озвучиваю вторую свою самую страшную догадку. – Скажи честно.

– Да, – абсолютно серьезно говорит он. – Раскусила меня. Я болен… тобой.

– Дурак, – бью его ладошкой по плечу, чувствуя, как мою грудь отпускают тиски, и я снова могу нормально дышать. – Нельзя таким шутить.

– А кто шутит-то? – уворачивается от очередного моего шлепка, смеется, как раньше. – Полегчало прям, как все понял. Пошли кофе выпьем, а потом я тебе свою голову покажу.

– Пойдем, – хватаю его за руку и встаю на нетвердые ноги. Мне и жутко, и хорошо одновременно.

– Через заборы лазала? – вдруг спрашивает он.

– Ага, в детстве, – протягиваю, совсем оторопев. – Ваня, это точно не какое-то странное прощание?

– Это приветствие, малыш, – серьезно говорит он. – Странное, но приветствие.

Глава 4. Ваня

Пишу сообщение, чтобы все показались. Вывожу жену за руку из квартиры, и с верхнего этажа уже спускается Сережа.

– Здравствуйте, Вероника Владимировна, – кивает он ей, а я хлопаю его по плечу, искоса поглядываю на Нику, веду ее вниз.

– Ты знаешь, меня все не покидало чувство, что на меня постоянно смотрят, – устало проводит ладонью по лицу. – Я думала, что схожу с ума, как тогда, когда Де… этот человек приставил ко мне своих головорезов.

– Всегда смотрят, малыш, – мой тезка Ваня ждет этажом ниже.

– Здравствуйте, Вероника Владимировна, – улыбается он. – Хорошо выглядите.

– Слюни подбери, – чуть сильнее сжимаю его предплечье.

– Виноват, Иван Алексеич, – все еще улыбается он, но на Нику больше глядеть не решается.

– Мило, конечно, – издает нервный смешок, поправляя куртку. – Но выгляжу так себе. И ты можешь попросить, чтобы они все не звали меня так? Никак не могу переучить Валентину.

– Не могу, – подмигиваю ей. – И Валентину не переучишь. Потому что это условие ее контракта.

– Ты же знаешь, что я не люблю это имя. Так еще и с отчеством.

– Ты им хозяйка, а не подружка, – серьезно объясняю ей очевидные вещи. – Не стоит распускать.

– Хорошо, – крепче сплетает наши пальцы. – Ты прав. Пускай так, так Тёмику безопаснее.

– Верно. И… Валентина тоже, если что, – почему-то за это мне становится неловко. – Представляешь, она в подкинутую монету попадает. Сам проверял.

Женщина, работающая у нас няней, не из простых. Давно знаю ее по теневому миру, хорошо работала. Но она женщина, ей уже хочется хотя бы какого-то покоя.

– Вань, почему ты так странно себя ведешь, если у нас даже няня – снайпер? Что случилось? – все сильнее сжимает мои пальцы. – Что может случиться?

– Надеюсь, ничего, – сжимаю ее ладонь в ответ. – А веду странно… Устал, Ник, до сумасшествия устал, малыш. Решил все рассказать с самого начала. И… может, и сам чего пойму. А может, и не пойму.

– Я тоже устала, Вань, – касается моего плеча. – Я постоянно думаю, как он без меня. А потом, когда все же засыпаю, мне снится, что за Артёмом приходят его настоящие родители. Я знаю, ведь, что он не наш… Ну точнее наш уже… Короче, я боюсь, что и его заберут.

– За Артёмом не придут. Он отказник, – коротко говорю я.

– Здравствуйте, Вероника Владимировна, – Витя и Никита вылезают из машины возле нашего подъезда.

Кивает им, мазнув взглядом по внушительным фигурам, и поворачивает ко мне голову, смотрит пристально.

– Я больше не могу делать вид, что все хорошо.