Хотелось отпрянуть от мужа, отойти на несколько метров и запретить ему ко мне приближаться. Присев на край постели и оставив Калугина стоящим на коленях в нелепой позе, я потребовала:

– Ты должен рассказать мне всё – коротко, ясно, без каких-то эмоций.

Вновь не узнавая саму себя, я, тем не менее, умудрилась вытащить ту «новую» Иру, с которой познакомилась сегодня. Мне нужны были факты. Необходимо было включить разум, чтобы только не расстаться с самой вероятностью остаться в трезвом уме.

– Без… эмоций? – выдохнул Илья, поднимаясь.

Сделал шаг ко мне, но я выставила руку, давая понять, чтобы не подходил.

– Да. Просто факты. Вы познакомились с Кристиной пять лет назад?

Муж застыл, вглядываясь в моё лицо. В его глазах теперь боль смешивалась с таким удивлением, что даже я, видя его, поразилась. Прежде всего, тому, что всё случившееся – не жалкий жестокий розыгрыш. Что всё происходит по-настоящему.

– Да, мы познакомились пять лет назад, – ответил он чуть дрогнувшим голосом. – Кристина – дочь одного из партнёров нашей фирмы. Он сделал большие финансовые вложения в то, чтобы совместный проект принёс большие дивиденды.

Калугин обвёл рукой комнату, в которой мы находились, вероятно намекая на то, что мы тогда, пять лет назад, смогли позволить себе купить это жильё. Переехали из моей небольшой хрущёвки, где обитали восемь лет. Часть денег с неё я вложила в ремонт, остальное – потратила на открытие своего дела. Всё казалось, что сижу у мужа на шее, потому что он зарабатывал в два раза больше. А мне так хотелось ему соответствовать во всём.

И вот какую цену, оказывается, я платила за то, что обитала в просторном жилье, которое Кристина назвала «квартиркой». Пять лет мой муж жил двойной жизнью… Ложился в постель с другой женщиной, воспитывал с ней ребёнка. Гадость.

– Пока ваши показания с твоей любовницей совпадают, – протянула я задумчиво, из последних сил держа себя в руках. – Но продолжим… Ты с ней спал?

Спрашивать о таком было всё равно, что ковырять свежую рану на собственном теле. Но мне требовались чёткие ответы – да или нет, а не «бес попутал, я переключился».

– Она не моя любовница, – устало ответил Илья, игнорируя главный вопрос.

– Хорошо. Назовём её… другая. Она у тебя появилась и… дальше что?

Я вцепилась пальцами в края кровати. Было тяжело… один господь ведал, как мне было тяжело.

– Дальше ничего… Мы встретились несколько раз. На этом всё.

– Ты с ней спал? – повторила я, чуть повысив голос.

Калугин бросил затравленный взгляд на дверь, словно опасался, что за ней стоит наш сын, который слышит каждое слово.

– Пару раз, – наконец, выдохнул он.

Я прикрыла глаза. Мне почти не больно… Почти не больно. Повторяла про себя эти три слова, как мантру, только в них ни черта не верилось.

– На этом моменте мне бы нужно выставить тебя из дома следом за Кристиной, но я хочу знать всё, – ответила помертвевшими губами, взглянув на мужа.

Он вновь бросился ко мне. Я не успела ничего предпринять, как Илья бухнулся на колени, опять хватая меня, сминая ткань брюк. Казалось, ещё немного и она начнёт трещать под его пальцами. Я забилась, высвобождаясь. Стала дёргать ногами и лупить мужа кулаками. Попадала по лицу, голове, плечам. И, кажется, что-то кричала, забыв о приличиях. О том, что Ваня наверняка всё слышит. О том, что я так доведу себя до истерики.

Наконец, он отстранился от меня и теперь смотрел с выражением, какое, наверное, бывает у виноватых побитых собак. Я поднялась с кровати и, обхватив себя руками, отошла к окну.

– Рассказывай всё про ЭКО и Альберта, – проговорила приглушённо, успокаиваясь.

Физически чувствовала, как от Калугина исходят волны непонимания, растерянности, оторопи. Он думал, что у нас всё будет иначе, если я узнаю? Что сделаю вид, будто ничего не случилось? А хотя, вряд ли. Илья был уверен в ином – его параллельная жизнь навсегда останется для меня тайной.

– Кристина очень хотела ребёнка. – Муж шумно сглотнул. – От меня. Я сразу сказал ей, чтобы она ни на что не рассчитывала в этом плане.

Калугин замолчал и я, полуобернувшись к нему, подсказала:

– И она так не рассчитала, что вы вдвоём отправились в клинику, где ты сдал своих чудесных ребят-головастиков?

Илья медленно поднялся с пола, на котором так и продолжал стоять на коленях. Подошёл ко мне, но предусмотрительно остановился в метре.

– А ты другая, Ира, – покачал он головой и на его лице появилась ухмылка.

«Ему нравилось всё происходящее!» – мелькнула в голове ужасающая мысль. Нет, это невыносимо. Не может же жизнь настолько мгновенно повернуться на сто восемьдесят градусов…

– Это были мои… отступные, назовём их так, – ответил Калугин, закладывая руки в карманы брюк. – Наш договор с Кристиной состоит в том, что она рожает от меня ребёнка и на этом мы с ней разбегаемся.

Мои брови поползли наверх. Илья ведь это не серьёзно же? На кого рассчитана эта история? На дуру-жену, которая скажет, что раз так, то и предмета разговора нет, а после пойдёт приберёт то дерьмо, которое осталось после любовницы, и усадит мужа кормить вкусным ужином?

– Я ни разу его не видел, клянусь! – с жаром добавил Калугин, видимо, поняв по моей реакции, что я обо всём этом думаю. – Ни разу с ним не встречался, поверь. До недавних пор наш договор Кристина соблюдала. Я не знаю, что ей вдруг в голову взбрело и почему она решила испортить мне жизнь.

– Это не моё дело, – отрезала я. – Моё дело, как матери, защитить прежде всего интересы своего ребёнка.

– Ваня и мой ребёнок тоже, – с нажимом ответил Илья.

– Я рада, что ты об этом не забываешь. Поэтому завтра днём мы отправимся к нотариусу. И проконсультируемся на тему того, как оформить дарственную на имя Ивана. Подаришь ему всё, что тебе принадлежит – тогда хоть отчасти сможешь расплатиться за ту двойную жизнь, которую вёл эти пять лет!

Как бы я ни старалась говорить спокойно – на последних словах мой голос сорвался. Но Калугин этого, кажется, совершенно не заметил. Растерянность и те нотки восторга, которые явственно проступали на его лице, сменились злостью. Мне почудилось, что столкнувшись со мною новой, он сначала испытывал удовлетворение, а теперь – агрессию.

– Ты хочешь оставить меня с голой задницей? – с насмешкой уточнил Илья.

– Пока ты не оставил без штанов собственного сына! – парировала я.

– Этого не будет, – пожал плечами Калугин. – Имею в виду, что никакого своего имущества я никому отписывать не стану. Отойду на тот свет, тогда всё останется в наследство Ивану.

Конечно, я вовсе не рассчитывала на то, что муж согласится. Но даже представлять не желала, что, скажем, ему в голову придёт перевезти сюда свою Кристину, ведь «квартирка» была оформлена на нас обоих.

– Тогда я продаю свою долю в этом жилье. И если мы не идём завтра к нотариусу – я еду искать адвоката, который мне поможет быстро с тобой развестись и распорядиться по своему усмотрению тем, что мне полагается по суду.

Я направилась прочь из спальни. Находиться и дальше в компании Калугина было невыносимо.

– Ириш…– окликнул он меня, когда я открыла дверь.

Я обернулась на пороге.

– Что?

– Подумай, пожалуйста, о том, что это всё… не стоит того, чтобы рушить нашу жизнь и наш брак… Я очень тебя прошу. Я люблю тебя… Я умоляю меня простить за то, что пару раз сходил налево. Мужики так делают… Мы полигамны, ты же знаешь.

Как же я ненавидела его в этот момент! Как же хотелось подойти и расцарапать ему морду! Но новая Ира не станет позволять себе подобного. Ни сейчас, ни впредь.

– Раз ты настолько полигамен, то для тебя не составит труда подумать сразу над двумя вещами. Выбирай – нотариус, к которому мы пойдём вдвоём. Или адвокат, к которому я пойду одна. И постарайся поразмыслить над этим где-нибудь вне моего дома.

Процедив эти слова, я вышла из комнаты и направилась к сыну. Мне жизненно необходимо было просто обнять его и позволить себе то, чего не могла сделать при муже.

Поплакать.

Первым делом заглянула в столовую. Нужно было немного выдохнуть, прибрать разгром, ну и спасти те блюда, которые сиротливо заветривались на праздничном столе. Когда в квартире хлопнула входная дверь, я сначала испытала облегчение, а потом – такую острую горечь, что от неё стало трудно дышать. Илья ушёл. Без слов, просто вышел и на этом всё.

Ваня пришёл через пару минут. Молча присел на корточках рядом со мной, молча же стал собирать еду с пола и складывать её в пакет, принесённый с кухни. Один раз сын зло отёр слезинку, сбежавшую по щеке. В этот момент я пообещала себе, что каждый, кто причастен к этому огромному несчастью маленького человечка, ответит за всё.

– У папы другая женщина? – неожиданно серьёзным тоном и со взрослой формулировкой спросил сын, когда я замывала пол, весь в следах от еды.

Я вскинула голову и посмотрела на Ивана. В его взгляде читалось то, что полоснуло по материнскому сердцу – сын словно бы повзрослел на несколько лет сразу.

Молча кивнув, я протянула ему тряпку и попросила:

– Сполоснёшь на кухне? Я вымою руки и мы сядем и поговорим.

– Да, – просто ответил сын и, распрямившись, вышел.

Я вновь призвала на помощь все силы, чтобы только не пойти, не лечь на диване и, обхватив колени руками, не начать рыдать. Эмоции требовали выхода. Я знала – лучше всего поддаться этому, а не запирать их на замок. Потому что впоследствии это может дорого мне стоить.

Когда я вымыла руки и, плеснув себе на лицо несколько пригоршней воды, вернулась в столовую, Иван уже успел похозяйничать. На моей тарелке были пара лёгких закусок и овощной салат, сын же теперь возился с тем, чтобы открыть бутылку вина. Я невольно улыбнулась тому, как сосредоточенно он орудовал штопором.

Его же тарелка была пуста и я, взяв её, положила всего понемногу. Мы молча сели ужинать. Ваня налил мне вина, себе – сока. Я отпила сразу добрую половину бокала. Обычно алкоголем лишь баловалась пару раз в год, но сейчас понимала, что это станет своего рода анестезией. Дурацкая мысль – так и до того, чтобы заливать горе, недалеко.

– Невкусно? – спросила у Ивана, который вяло ковырялся в тарелке.

Сама я буквально заставила себя поесть, но никакого удовольствия от пищи не получила. Всё казалось пластиковым и отвратительным.

– Вкусно, – кивнул сын. – Просто аппетита нет.

Он вдруг принялся запихивать еду в рот, вилка за вилкой. Я остановила эту попытку меня не расстраивать тем, что положила ладонь на запястье Вани и чуть сжала.

– Не нужно, если не хочешь, – сказала мягко. – Запей соком и давай поговорим.

И вновь во взгляде сына мелькнули затаённая боль и страх. Такой бывает у тех, кого незаслуженно избили и они ожидают, что вот-вот всё повторится. И я могла бы сделать вид, что ничего не произошло, если бы Иван дал мне понять, что ни о чём не хочет знать. Но он уже задал главный вопрос, уже дал понять, что он достаточно взрослый для того, чтобы это обсудить.

– Эта женщина, которая к нам пришла… она с папой? – опорожнив стакан, спросил Иван, глядя на меня так, как будто я могла дать ему ответы на все вопросы.

– Её зовут Кристина. Какое-то время назад папа с ней познакомился и…

– Влюбился?

– Можно сказать и так.

Сын поджал губы и уткнулся взглядом в тарелку с едой. Мял салфетку в небольшом кулачке, а у меня только одно желание было – подойти, обнять, спрятать от всех бед. Но сделать я этого не могла. Это было просто не в моих силах.

– Я немного слышал… У них с папой есть ребёнок? – ошарашил меня Иван в следующую секунду.

И вновь этот взгляд – пытливый, наполненный горечью, которая становилась эхом того, что ощущала я.

– Да. У них есть ребёнок. Мальчик. Ему три года.