Он стиснул челюсти, потянул так, что в глазах стало темно, а в ушах зазвенело. Кувшинка заколыхалась, наверх пошли ее ступни: широкие, желто-зеленые, с перепонками между пальцами.

Она задыхалась, лицо стало бледным до синевы, Мрак тащил, чувствуя, что едва не разрывает ее надвое, и наконец увидел длинные зеленые пальцы, что крепко держали ее за щиколотки, но уже расцеплялись, их ждало нещадное губительное солнце, жгло, как раскаленное железо жжет плоть…

Он дернул из последних сил. Зеленые пальцы разжались, с шумом и плеском ушли под воду, а он выдернул ее к себе на берег. На самом деле она оказалась не тяжелее ребенка и от рывка с такой силой ударилась о его твердую грудь, что дыхание вылетело со стоном, а волосы закрыли ей лицо и холодными прядями заструились по его обнаженной груди. Мрак наконец отпустил явор, схватил ее за волосы, оттянул голову, заглядывая в лицо.

Испуганные глаза были ярко-зеленого цвета, брови сошлись на переносице, изогнутые, как луки, а в его кулаке был настоящий шелк волос, ни намека на водоросли.

– Это он велел мне, – сказала она торопливо. – Хозяин этого болота… А ему велел какой-то колдун из племени людей.

– Да, конечно, – ответил он. Взгляд его, на миг задерживаясь на ее вздернутой груди, все время опускался на ступни с перепонками. Не будь их, ее не отличить от молодой красивой селянки. – Я все понимаю. Иди…

Он разжал руки. Она вздрогнула, красивые брови взлетели, а зеленые глаза распахнулись во всю ширь так, что у него заболело сердце.

– Куда?

– Обратно, – вымолвил он устало. – Под корягу. Или где ты живешь?

– Ты… отпускаешь?

– Иди, – повторил он.

Она отступила, не спуская с него недоверчивых глаз, а когда ее ноги коснулись воды, в глазах вспыхнула радость, она упала навзничь, все еще не отрывая от него взгляда. Вода с шумом пошла брызгами, в полупрозрачной глубине мелькнул ее гибкий силуэт, на миг исчез, затем на середине болота поднялся водяной столбик, вода опала, и водяница, все такая же ослепительно красивая, крикнула срывающимся голосом:

– Я не знаю… не знаю, почему ты отпустил… у тебя злое, жестокое лицо… но я навеки… Только назови мое имя… я услышу, приду…

Он махнул рукой и пошел прочь от болота, ноги волочил, будто к ним подвесили скалы, за спиной прозвучал затихающий крик:

– Меня зовут Белая Лилия, я из рода Щеров…

Деревья сомкнулись за его спиной, впереди пошла земля суше, запахи стали чище, он угрюмо раздумывал над странностью этого существа, что назвало ему свое имя, тем самым передав ему власть над нею. Всякий, кто знает тайное имя, волен вызывать и приказывать. Потому старики стараются опасных зверей не называть вовсе, вон бера зовут либо медведем, либо косолапым, а то и вовсе топтыгиным, каждый волхв учит детей, чтобы не поминали вслух черта, а то придет…

– Добраться бы до тебя, сволочь, – прорычал он во внезапном гневе. – Ишь, даже водяницу заставил…

Олег и Таргитай жарили на палочках мясо, но Мрак уловил и сочный запах жареной рыбы. Олег, ухмыляясь, показал на крупных карасей, толстых и уже покрытых коричневой коркой, из-под которой выглядывало нежное белое мясо. Улыбка сбежала с его лица, когда увидел глаза Мрака.

– Стряслось что?

– Пустяки, – отмахнулся Мрак.

– Тарх сказал бы, что на тебе лица нет… но волхв должен быть точен в словах. Лицо на тебе висит, только это уже не лицо… совсем не лицо. Кого загрыз?

Мрак тяжело опустился возле огня:

– Надо бы. Как думаешь, кто нас не оставляет: тот проклятый воевода со своим колдуном или же урюпинцы за своего Змея мстятся?

– А тебе есть разница?

Мрак удивился глупому вопросу, да еще от волхва:

– Конечно.

– Какая?

– Не знаю, – буркнул Мрак. – Но разница есть. Один колдун дурной, но сильный, а другой не силен, зато искусен. Есть разница?

– А ты поверил, – сказал Олег с ласковым отеческим упреком. – Какой ты простой, Мрак! Простой и доверчивый… Ладно, время дорого. Я пройдусь над лесом. А ты, Тарх, налови еще рыбки…

В глазах Мрака что-то мелькнуло, он уже сделал движение, словно хотел остановить Таргитая, мол, ножки замочит, но пересилил себя, сказал угрюмо:

– Я поищу снизу. Все будем искать! Даже Таргитай поищет… в золе у костра. Начали! Время в самом деле дороже не бывает.

Таргитай не успел спросить, как это, искать в золе, он не такой уж и золушник, хотя покопаться в золе, конечно же, здорово, за что его звали то пепелюшником, то золушником… но Мрак уже в личине огромного волка скакнул за деревья и пропал, Олег почти одновременно с Мраком взмыл в небо. Пришлось торопливо собирать хворост, ждать лучше всего у костра. Даже если Мрак ничего не задерет, хотя скорее небо падет на землю, то можно разогреть мясо, захваченное из семьи подменыша. Хозяйка переложила ломти пахучими травами, завернула в чистую тряпицу, для нее Мрак так и останется великим лекарем…

Глава 22

Олег судорожно бил крыльями о землю, так ему казалось, но та прогибалась подобно воде, и наконец понял, что колотит о воздух, а тот стал плотным, потому что лупит со страху так, что лес со всем миром будто рухнул в пропасть. Виднокрай необъятно раздвигается, просто страшно, спиной чувствует сырь облаков, сдуру да со страху сейчас расшибет голову о небесную твердь…

Он растопырил крылья, тут же качнуло и повело в сторону, там слегка подхватило, снизу жмет теплый воздух, словно от пожара. Можно держаться вот так, просто растопырившись, надо только не соскальзывать с вершины этого теплого столба, тогда не только удержишься на месте, но даже можно полегоньку подниматься вверх, пока сам воздух не остынет…

Крылья ныли, сдуру расшиб о воздух. Мышцы, что от плеч, скулят от боли и усталости. Если честно, то перетрудил со страху, страшась упасть на землю с высоты. Летал бы чаще, уже привык бы.

Далеко на севере показались светящиеся точки. Он присмотрелся, невероятное птичье зрение странным образом приблизило далеких птиц, их цветные крылья, поджатые к брюху красные, как у цапель, лапы. Шеи длинные, оранжевые и блестящие, словно покрытые золотыми перьями, а на красивых, как у лебедей, головах ярко горят пурпуром гребни покрупнее петушиных, от них идет ровный мощный свет, играет на перьях…

Неужто анки, подумал он неверяще. Род создал их на заре мироздания, потом они стали вредить людям, и Род истребил, но часть уцелела, перебралась на дикий тогда север, прижилась, только теперь прячутся как от Рода, так от его людей…

Облака двигались на север, но когда поднялся еще выше, там был слой странно тонких, как блины, облаками даже не назвать, неспешно идут совсем в обратную сторону. Воздух зимний, все тело начало застывать, мышцы свело судорогой. Мир перевернулся, облака и далекая земля поменялись местами, потом еще раз и еще, а когда ветер засвистел в ушах, он с ужасом ощутил, что падает, а крылья нелепо болтаются.

То ли от усилий, то ли от страха, но согрелся так, что бросило в жар, крылья начали цепляться за воздух сами. Но на этот раз удержал дикий страх, не поднялся под облака, а пошел над лесом, над самыми верхушками деревьев. Если дятел близко, он его заметит, как замечает даже мелких жуков, красноголовых муравьев, паучков, что затаились в ожидании добычи…

Таргитай подпрыгнул, когда рядом огромное и мохнатое ударилось о землю, мелькнули красные горящие глаза, оскаленный клюв с острыми зубами. В следующее мгновение голый человек с красными, как огонь, волосами пихнул его так, что Таргитай упал, задрав ноги:

– Опять мою волчовку под задницу сунул!

– Олег, как ты напугал…

– На свою садись! – рявкнул Олег зло. Его трясло, кожа пошла пупырышками. – Теперь воняет!

– Я тебе грел! – пискнул Таргитай. – Понюхай, какая теплая!

Он засуетился, выгреб из затухающего костра голыми руками куски мяса, еще теплые. Олег торопливо оделся, сел, лязгая зубами, к костру. Он все вздрагивал, ежился, придвигался к пляшущим языкам пламени так, что шерсть на волчовке начала скручиваться.

– Холодно там? – посочувствовал Таргитай.

– Оч-ч-чень, – пролязгал зубами Олег.

– Непонятно… Я думал, чем ближе к солнцу, тем горячее… Ладно, я не волхв, мне все равно. Есть хочешь?

Олег молча ухватил обеими руками уже остывшее мясо, зубы вонзались с такой жадностью, словно он стал Таргитаем, а сам Таргитай, сочувствующе сопя, раздул угли, принялся разогревать последние пласты мяса, а Мрак себе в лесу добудет.

– Ты замерз, – сказал он рассудительно, – потому что голодный! Я всегда замерзаю. И еще мне печально, когда я не совсем сытый… Потому и песни у меня печальные, что вы меня не кормите. Ешь, ешь!.. Когда брюхо набито, хоть босиком по снегу, а голодному и среди лета зябко…

Олег жадно ел, а когда прожевал первый кусок и ухватил второй, промямлил с набитым ртом:

– Я видел эту птаху.

– Дятла?

– Да. В самом деле, голова не красная, а зеленая. Почти зеленая, этот подменыш цвета различает не больно… Вообще бы не заметил, но когда летел в ту сторону, только один дуб стоял сухой, а когда летел обратно, уже два!.. Ну, снизился, а он, зараза, сел и жуков собирает!.. Они все повыползали наружу, чтобы, значит, на другое дерево перебираться. Тут он их и…

Таргитай кивнул, спросил с беспокойством:

– Это не слишком далеко?

– Всего с полверсты к северу. Перекусим, а там отыщем быстро.

Таргитай хлопотал, грел мясо и услужливо подкладывал мудрому волхву, а тот ел быстро и с удовольствием, веселел на глазах. Затравленное выражение ушло с лица, он повеселел так сильно, что Таргитай даже удивился:

– У тебя будто гора с плеч гагахнула!

– Две горы, – признался Олег. – Дубы это что, засохнут или не засохнут – это как-то не моя забота, а вот на кой дятлу клевать деревья, чтобы засохли? Теперь ясно. Чтобы червяков и жуков собирать без хлопот. У него даже клюв не такой острый, как у других. А под клювом какой-то зоб, как будто там… Не знаю, скоро увидим.

Мрак вернулся не скоро, но Таргитай вздохнул с облегчением. На морде кровь, глаза сытые, про мясо не спросит.

Волк пробежался по поляне вокруг костра, коротко рыкнул, отпрыгнул, остановился, изогнув корпус, явно приглашая идти за ним.

– Понятно, – сказал Олег, – ты тоже нашел. Верно?

Волк кивнул. Олег поднялся, сунул одежду Мрака в мешок, бросил Таргитаю:

– Понесешь. Дятла все равно убивать не будешь.

– Не смогу, – признался Таргитай. – Человека – другое дело, их не жалко, они сами… а дятла за что?

– За то, – огрызнулся Олег, – что голова зеленая!

Затоптав остатки костра, они побежали за волком, что даже не подумал разволчиться, зверь зверем, а между деревьями понесся, будто забыл, что у него четыре лапы, а у них четыре на двоих.

Олег, хоть волхву надлежит быть не таким, все высматривал впереди, даже подпрыгивал на ходу, наконец вскрикнул возбужденно:

– Во-о-он там! Там я видел этого дятла!..

Он только что не сказал, что он первым заметил, да и то потому, что еще неизвестно, кто первым, но суетился, в глазах нездоровый азарт, даже руки тряслись, когда вытаскивал из мешка одежду Мрака.

Волк превратился в человека, оделся, рывком выхватил из рук Таргитая лук:

– Даже тетиву не натянул?.. Что лень с человеком делает!

Быстро набросил петлю на один конец, согнул, набросил на другой, с удовлетворением потрогал натянутую струну ногтем. Та предостерегающе загудела, Таргитай торопливо подал стрелы.

– Может, ты? – предложил Мрак.

Таргитай отшатнулся. Олег ревниво наблюдал, как Мрак без спешки сделал еще пару шагов; отчетливо доносился стук крепким клювом по сухому дереву, потом стало видно и дятла – птица как птица, разве что под клювом небольшой зоб, будто болеет чем-то, но в остальном дятел как дятел: лупится головой о дерево с такой силой, что у другого бы мозги съехали, а ему хоть бы что. Такого в волхвы не возьмут, в певцы разве что.