Разумеется, вам не может и не должно нравиться все, чем увлекается ваш ребенок. Чтобы установить душевную связь с ребенком, находите какие-то общие интересы. Один наш друг обожает занятия спортом на открытом воздухе и всевозможные соревнования. Он хотел, чтобы дети разделили его увлечение и выбрали бы какой-либо вид спорта – любой, он не привередлив! Он мечтал тренировать своих детей. Но его дочери любят театр, музыку и рукоделие и совершенно не интересуются никакой физической активностью. Тем не менее они нашли компромисс. Папа и дочки вместе смотрят фильмы, а еще им всем понравилась серия книг о Перси Джексоне. Папа сказал дочерям, что ему очень приятно проводить вместе с ними время и слушать, как они поют. Девочки увлечены музыкой, и папа попросил дочерей составлять из их любимых песен плейлисты для его тренировок. Благодаря такому подходу между родителями и детьми крепнет душевная связь и растет взаимное уважение.

Установить душевную связь с детьми помогут семейные традиции, позволяющие детям понять, что они – важные члены семьи. Эти традиции вовсе не должны быть сложными: например, когда Билл был ребенком, в канун Рождества по дороге в дом бабушки и дедушки он всегда покупал гамбургеры на вынос. В качестве семейных традиций могут выступать религиозные обряды, приготовление пиццы по воскресеньям или совместный поход в библиотеку раз в неделю. Одна мама рассказала нам, что, когда она отвозит детей в школу, каждый из них, перед тем как выйти из машины, бьется с ней кулачками и говорит: «Команда Джексонов!» Такие ритуалы придают детям уверенность перед встречей с новым днем, сплачивают семью и напоминают детям, что они – неотъемлемая часть некоего сообщества.

Общение с ребенком наедине, доверительные отношения, общие интересы и семейные традиции – все это создает основу для эмоциональной близости. Однако вызывает беспокойство тот факт, что родители всё чаще лишают себя этой эмоциональной близости с детьми и упускают, таким образом, своих детей. Двадцать лет назад исследовательница Суния Лутар была шокирована, когда обнаружила, что дети из богатых семей и элитных школ подвергаются значительно более высокому, чем дети из неблагополучных семей, риску развития тревожности и аффективных расстройств, употребления химических веществ и жестокого обращения, членовредительства и некоторых видов преступного поведения^[8], – все это актуально и сегодня. Такое положение дел, по-видимому, объясняется влиянием двух основных факторов: первый фактор – чрезмерное давление на детей ради высоких достижений, второй – отсутствие эмоциональной близости с родителями^[9]. Второй фактор крайне удивляет состоятельных родителей, особенно тех, кто много времени тратит на то, чтобы возить детей на всевозможные тренировки, прослушивания, к репетиторам и психологам, и кто хорошо осведомлен об учебном процессе и следит за оценками своих детей. Да, доверительные отношения здесь есть, но нет трех других составляющих: времени, проводимого с ребенком наедине, общих интересов и семейных традиций – всего того, что позволяет детям чувствовать себя частью чего-то большего. В итоге дети из таких семей не испытывают эмоциональной близости с родителями^[10]. Нед как-то спросил одну из своих клиенток, дочь очень богатых людей, кого она считает самым близким человеком. Девочка ответила: «Мою няню». Тогда Нед поинтересовался, кто же на втором месте, и она сказала: «Мой водитель». Вот так.

Чтобы установить душевную связь с ребенком, нужно не спеша, целенаправленно и продуктивно трудиться, и тогда мы сможем создать прочные, здоровые отношения со взрослыми детьми. Родителям, которые обладают большим количеством ресурсов – финансовых и социальных, – может показаться, что благодаря своим возможностям и полезным знакомствам у них есть некие преимущества или что они могут перепоручить заботу о детях другим людям, однако это не так. Деньги и власть могут вызвать у родителей ложное чувство того, что они обеспечивают детям безопасное существование («Мы даем им все, что им нужно!»), и непреднамеренно способствовать возникновению соперничества, чрезмерному завышению требований и ощущению подавленности у детей одновременно с потерей душевной связи с ними.

Сопереживаем ребенку и демонстрируем, что понимаем его: руководство по поиску взаимопонимания

Однажды вечером Кейти, дочь Неда, потерпела поражение в видеоигре и, буквально кипя от злости, спустилась в гостиную. Кейти играла очень внимательно, но, несмотря на свои героические усилия, упала в лаву и завершила игру, потеряв все накопленные онлайн-сокровища. Брат Кейти, исходя из лучших побуждений, включил «режим спасения» и начал расспрашивать сестру об игре и предлагать варианты, которые показались Кейти упреком: «Могла бы, должна была сделать». Их мама Ванесса, ничего не знавшая об игре, перефразировала слова Кейти и подтвердила, что понимает, почему Кейти так расстроилась: «То есть ты упала в лаву и потеряла все, что у тебя было. Звучит ТАК ужасно». Когда Кейти поняла, что ее услышали, она не только успокоилась, но и посмотрела на ситуацию другими глазами, что помогло ей подумать о том, как справиться с неприятностью.

Демонстрируя ребенку свое сочувствие, мы максимально сближаемся с ним. Детям необходимо чувствовать, что родители слышат их, и мы удовлетворяем эту потребность, внимательно слушая их и сопереживая вместе с ними^[11]. Наши взаимоотношения с детьми укрепляются и тогда, когда мы демонстрируем, что понимаем их опыт. Это подтверждают данные масштабных поведенческих исследований^[12], а также биологические исследования, обнаружившие связь между проявлением эмпатии и формированием привязанности, в частности исследования эмпатии и окситоцина, гормона привязанности. Чем выше уровень окситоцина в крови человека, тем большую чуткость он способен проявить. И наоборот: когда человек сочувствует кому-то, даже если просто смотрит трогательное видео, уровень окситоцина в его организме повышается, человек сильнее ощущает связь с другими людьми и становится более великодушным по отношению к ним^[13].

Может показаться, что проявлять сочувствие и демонстрировать понимание опыта ребенка просто, но в действительности делать это нелегко. Если ребенок ведет себя не слишком хорошо, родители считают, что должны выразить свое неодобрение, иначе, по их мнению, ребенок будет думать, что родители не осуждают такое поведение. Кроме того, если ребенок чем-то расстроен, у родителей может сработать так называемый рефлекс исправления^[14], то есть желание решить любую проблему ребенка с помощью рационального объяснения. Однако логические рассуждения не смогут успокоить эмоции ребенка – сделать это способны ваши сочувствие и поддержка. Мы беседовали с учениками средней и старшей школы, и они говорили, что самую сильную близость ощущали по отношению к людям, которые внимательно слушали их и не порицали, причем чаще всего таким человеком оказывался вовсе не родитель. Самыми близкими людьми дети называли своих братьев и сестер, кузенов или других взрослых, например дядю или учителя. В этом нет ничего плохого, но возникает вопрос: почему не мы? Вероятно, нам нужно научиться проявлять эмпатию.

Один школьник сказал нам: «Лучше бы родители показывали, что не равнодушны к детям. Мы все ошибаемся. Мы же учимся. Общайтесь с ребенком, чтобы он понимал то, что ему приходится переживать».

К счастью, существует довольно четкая инструкция, касающаяся того, как это сделать. Чтобы помочь ребенку разобраться в его эмоциях, действуйте поэтапно и не забывайте, что первые два шага вы должны выполнить еще до того, как начнете говорить с ребенком.

1. Сохраняйте спокойствие и помните, что сильные эмоции ребенка дают вам реальную возможность установить с ним контакт.

2. Понимайте и принимайте, но не осуждайте; будьте любопытны, но не обвиняйте.

3. Проговаривайте вслух и подтверждайте, что понимаете чувства ребенка.

4. Пытайтесь разобраться в ситуации, задавайте дополнительные вопросы.

Давайте пройдемся по каждому этапу.

Этап 1. Сохраняйте спокойствие и помните, что сильные эмоции ребенка дают вам реальную возможность установить с ним контакт

Когда люди испытывают одинаковые стрессовые переживания, между ними возникает особая связь. Разумеется, вы не станете прыгать от радости, если у ребенка нервный срыв, если он угрюм или находится в подавленном состоянии. Однако если вы сохраните спокойствие и будете воспринимать сильные чувства ребенка как шанс установить с ним контакт, вам будет легче проявить терпение и сострадание. Кроме того, когда ребенок злится, кричит, плачет, наше спокойствие приглушит его эмоциональный всплеск, и мы сможем передать информацию от нашей префронтальной коры к префронтальной коре ребенка (а не от наших цепей реагирования на стресс к его цепям реагирования на стресс). Префронтальная кора (так называемый пилот) – это часть мозга, способная мыслить ясно и логически и расставлять все по своим местам. Если человек возбужден, конструктивное общение невозможно. Будьте рядом с ребенком в трудную минуту и не впадайте в истерику сами.

Этап 2. Понимайте и принимайте, но не осуждайте; будьте любопытны, но не обвиняйте

Когда ребенок расстроен, у родителей появляется желание использовать этот момент в воспитательных целях. Подавите свой порыв, хотя это и непросто. В нашей работе мы придерживаемся того же мнения, что и такие корифеи, как Росс Грин, выдающийся детский психолог, утверждающий, что «дети добиваются успехов, когда могут»^[15], и Барри Кауфман, психотерапевт и писатель, который выражает аналогичную точку зрения: «Люди всегда делают все, что в их силах»^[16]. Будьте великодушны: даже если у ребенка неприятности, он старается изо всех сил – и это нормально. Не всякая ошибка чему-то учит ребенка. Поэтому лучше проявить искреннюю заинтересованность, а не обвинять детей, попытаться вникнуть в суть проблемы и понять, что происходит в душе у ребенка.

Билл много лет тестировал детей с нарушениями способностей к обучению, нарушениями внимания, проблемами в социальной либо эмоциональной и поведенческой сферах. Он встречался с родителями, которые сердились на своего ребенка или были недовольны его успехами, и в процессе тестирования выяснялось, что некоторые навыки (например, умение выполнять указания или контролировать свое поведение) давались этим детям тяжелее, чем большинству обычных детей. Узнав причину такого поведения, родители испытывали стыд из-за того, что ругали или наказывали детей за то, в чем те не были виноваты. Когда родители понимали, почему ребенок не выполнял указания учителя, почему возникали сложности с обучением, почему он действовал импульсивно, то вместо осуждения, критики и попыток надавить они стремились оказать ребенку поддержку и принять его таким, какой он есть. Чтобы следовать этому подходу, вам вовсе не нужно тестировать своего ребенка. Если бы все родители исходили из того, что дети делают все, что в их силах, с учетом обстоятельств, это предотвратило бы множество психических травм.

Недавно Билл консультировал девочку по имени Молли, которой несколько месяцев назад поставил диагноз «расстройство аутистического спектра». Узнав о своем диагнозе, Молли поначалу воспрянула духом: она осознала причину своей чрезмерной застенчивости и одновременно открыла в себе новые таланты. Однако летом у Молли произошел срыв: она стала тревожной и апатичной. Девочка рассказала Биллу, что ей трудно учиться и поддерживать социальные контакты с одноклассниками, но родители не понимают, насколько ей некомфортно, и, даже если она звонит матери из школы и жалуется, что у нее все плохо, мать отвечает: «Тебе нужно пережить это». И все^[17].

– Родители даже не слушают меня, – сказала Молли. Она объяснила, как ощущает свою депрессию: она ненавидит сама себя, испытывает отвращение ко всем остальным и думает, что никогда не будет соответствовать собственным идеалам. Неудивительно, что у нее возникала потребность поговорить с матерью! Молли добавила, что, когда она чувствует себя несчастной и одинокой, родители упрекают ее в том, что она сама не идет на контакт с другими детьми, если дети не проявляют интереса к ней.