– Д-да, ваше сиятельство, – заикается юноша. – Убиты все. Никто не выжил.

По залу проносится вздох облегчения.

– Однако… они пригрозили, ваше сиятельство, – добавляет вестник с неожиданными нотками сомнения в голосе.

Пульс Вивиан от нарастающего волнения учащается, а гонец будто съёживается под тяжёлыми взглядами членов Совета.

– Пригрозили? – не мигая, переспрашивает Фогель.

– Дриады, которых выкурили из леса, – натужно произносит юноша, – разговаривали на всеобщем… и сказали, что мстить за них придут воины.

За столом снова вспыхивает гневный ропот. Маг Сноуден и маг Флад осеняют себя защитным знаком звезды.

– Древесные феи очень опасны, – мрачно роняет маг Флад.

– Священному государству магов они не страшны, – тут же откликается маг Грир.

– В их руках ветви деревьев становятся волшебными палочками, – нахмурившись, качает головой маг Сноуден. – Дриады вбирают магию леса.

– А мы ударим по ним стрелами с железными наконечниками, – усмехается маг Грир. – Слегка усмирим их волшебные силы.

– Что ещё они сказали, маг? – обращается Фогель к гонцу, который, кажется, не замечает бурных обсуждений, вызванных его сообщением. Члены Совета умолкают.

Вестник встревоженно оглядывается – внимание стольких магов его смущает. Юноша смотрит на Фогеля, будто загнанный в угол зверь, и сглатывает подступивший к горлу ком.

– Говорят, дриады пригрозили, что явятся нам мстить. Магией леса.

Все взгляды снова устремляются на Фогеля, словно безмолвно прося у него совета и защиты.

Верховный маг поднимает руки, словно обнимая зал и всех, кто в нём находится, на его лице проступает выражение мучительной озабоченности, он сильнее сжимает серую волшебную палочку.

– Вознесём же молитву, маги!

Вивиан послушно опускает голову, следуя примеру остальных членов Совета, и Фогель в тишине произносит молитву – размеренный речитатив успокаивает знакомой гармонией слов:

О святейший Древнейший,
очисти наш разум,
очисти наши сердца,
очисти Эртию.
Защити нас от скверны Исчадий Зла.

Как и все за столом, Вивиан осеняет грудь знаком пятиконечной священной звезды, каждый луч которой отмечает одну из магических линий гарднерийцев.

Фогель медленно опускает руки, не поднимая головы, и члены Совета не произносят ни звука.

Они ждут.

Наконец верховный маг открывает глаза и обводит суровым взглядом Совет магов. От его взгляда не спрячешься. Он замечает всё до мелочей. Неожиданно Вивиан ощущает новый прилив сил.

Это его магия. Волшебство наполняет зал Совета, исходя в равной мере от Фогеля и от волшебной палочки в его руке. Магия пронзает воздух.

Фогель переводит зоркий взгляд на гонца, не замечая пляшущих над стеклянным потолком молний и грохочущего грома.

– Передайте мой приказ коммандеру: отправить отряд магов пятого уровня в Северный лес, – решительно произносит верховный маг. – Грядут события, предсказанные Древнейшим. Дриады говорят, что придут мстить магам? Нападут на Гарднерию? За них вступятся деревья? Хорошо. Значит, мы обратим леса в пыль. – Прищуренные глаза Фогеля смотрят беспощадно. – Отыщем всех оставшихся дриад и уничтожим.

Фогель поворачивается к Совету и под аккомпанемент сотрясающего здание грома приподнимает волшебную палочку.

– Благословенные маги, Древнейший призвал нас овладеть всей Эртией, всеми её землями. Вскоре границы священного государства магов будут укреплены руническими заклинаниями и выдержат набег любых сил зла. Земля магов будет очищена от скверны.

От кончика потемневшей волшебной палочки в ру-ке Фогеля поднимается тонкая струйка дыма, и Вивиан едва сдерживает вздох восхищения этой непостижимой красотой.

– Настало время кровавой жатвы, – нараспев произносит Фогель, и в его глазах отражаются вспышки молний. – Пришёл час уничтожить всех Исчадий Зла, проникших на священную землю магов.

Глава 3. Отщепенец

Тьеррен Стоун

Пятый месяц

Валгард, Гарднерия

– Известно ли вам, маг, – обращается к Тьеррену коммандер Сайлус Бэйн, – что постыдное увольнение из рядов гарднерийской гвардии лишит вас права служить в дальнейшем? И вас отвергнут все гильдии магов? Даже беднейшие фермеры с Нижней реки не наймут предателя ходить за скотиной.

Сайлус Бэйн сидит за письменным столом, окружённый старшими офицерами гвардии, все они сверлят Тьеррена гневными взглядами.

Тьеррен с не меньшей страстью отвечает на взгляд Бэйна – перед его глазами всё плывёт, в груди застыл ледяной ком. Какая разница, что о нём думают эти… Ничто теперь не имеет значения.

Когда Тьеррен вернулся домой, родители с ужасом и удивлением заметили произошедшие в нём перемены. Их любимый сын, золотой мальчик, не мог спать – его мучили кошмары, от которых он вскакивал с криком, а в тисках напавшей вдруг бессонницы Тьеррен застывал в неудачное время в странных позах. Порой он сидел неподвижно, уставившись бессмысленным взглядом в стену, вглядываясь в пустое пространство перед собой так напряжённо, как будто следил за страшными картинами. Его лицо искажали гримасы боли и страха, а под глазами залегли тёмные круги.

Сначала родители пытались понять сына. Даже заплатили жрецу, и тот провёл церемонию изгнания злых духов – родные опасались, что Тьеррена осквернили своим дыханием Исчадия Зла, с которыми он столкнулся в военном походе.

Однако вскоре тревога семьи обратилась гневом: Тьеррен стал неуправляем. Ночами он бродил по улицам, отыскивал запрещённый алкоголь и напивался дома, ни от кого не таясь. Одну бутылку родители вовремя отобрали и уничтожили, но Тьеррен принёс другие – алкоголь заглушал воспоминания, помогал справиться со страшными картинами, не желавшими покидать его мысли.

Перед глазами у него стояло лицо юной дриады. И тот малыш.

Родители советовались с жрецами и лекарями – мать жалко кривила губы от унижения, на её глазах выступали слёзы всякий раз, когда она, сжав руки на груди, признавалась в нравственном падении сына. Как же случилось, что лишь одна встреча с Исчадиями Зла так его изменила, сломала, превратила в злодея, который едва отвечал за свои поступки. Совсем недавно он изрезал на куски свою военную форму – мундир гарднерийской гвардии! И поджёг флаг Гарднерии.

Тьеррен поглощал весь алкоголь, до которого ему удавалось добраться. Скупал нилантир у фермера-кельта и жевал горькие ягоды, проваливаясь в чёрное забытьё. Вскоре только так он мог прогнать постоянные кошмары, которые преследовали его во сне и наяву.

Элисен, его наречённая, пришла навестить жениха и убежала в слезах, отказываясь видеть Тьеррена и слышать о нём – родители девушки прилагали отчаянные усилия, чтобы разорвать помолвку. Тьеррену всё было безразлично. Он думал только о дриадах – о женщинах и детях, день и ночь слышал их крики.

Спустя время Тьеррен принялся развешивать повсюду фигурки белых птиц. Вырезал их из бумаги, привязывал к крыльям бечёвки и крепил к балкам и стропилам. Сначала мать и приходившие с визитами жрецы и лекари видели в этом занятии важный символ, знак возвращения заблудшей души на истинный путь, указанный Древнейшим.

Однако вскоре случилось нечто душераздирающее, превосходящее всё произошедшее ранее: Тьеррена обнаружили в спальне – он сидел на полу, а вокруг лежали страницы, вырванные из священной книги. Тьеррен же держал в руках страницу с откровениями Древнейшего и рвал её на тонкие полоски.

Тогда-то родственники всерьёз озаботились его душевным здоровьем и задумались, не пришло ли время поместить Тьеррена в валгардский госпиталь для душевнобольных.

Всё это Тьеррен лениво прокручивает в памяти, стоя перед коммандером Сайлусом Бэйном и другими старшими офицерами. Он смотрит на них безмятежно, как на пейзаж за окном кареты. Ему всё равно. И подыгрывать он никому не будет. Пусть не делают вид, будто верят в собственное враньё.

– Там были дети, – безжалостно напоминает Тьеррен, буравя взглядом Сайлуса Бэйна.

Сайлус с отвращением фыркает и ухмыляется.

– Нет, Тьеррен, там были гнусные варвары. Вы забыли, кто вы есть.

– Там были младенцы, – не шелохнувшись, произносит Тьеррен.

Сайлус больше не усмехается, его глаза презрительно сужаются.

– Гнусное отродье фей.

Гнев охватывает Тьеррена, будто налетевшая ледяная буря. Когда с ним такое случается, он ничего не может поделать, ярость захлёстывает его целиком. Без остатка.

И Сайлус Бэйн наверняка понимает, что происходит с его подчинённым. Он прекрасно знает, что Тьеррен очень изменился. Превратился в нечто совершенно далёкое от истинных гарднерийцев. Коммандер Бэйн с жестокой радостью разделался бы с потерявшим рассудок магом, но, к сожалению, приказ есть приказ.

– У вас весьма влиятельные родители, на ваше счастье, – не пытаясь скрыть омерзения, произносит Сайлус. – Они обивали пороги, какие только могли, и отыскали-таки коммандера гарднерийской гвардии, который согласился принять вас, лишённого всех званий и привилегий. – Губы Бэйна кривятся в коварной ухмылке, в глазах мелькает странная искорка. – Однако уверяю, что в компании с мальками кракена и то оказаться было бы предпочтительнее. Вся ваша магия – детские игрушки по сравнению с силой, подвластной вашему новому коммандеру. К тому же он не раз доказывал, что умеет… приводить в чувство неблагонадёжных личностей.

«Как интересно…» – равнодушно думает Тьеррен.

– Кто же это? – спрашивает он вслух.

– Маг Лукас Грей, – с широкой улыбкой отвечает Сайлус Бэйн.

Глава 4. Побег

Спэрроу Триллиум

Пятый месяц
Юго-восточный остров Фей

Стоя на восточном берегу юго-восточного острова Фей, Спэрроу скользит взглядом по бурным волнам Волтийского моря. На другом берегу – континент, Западные земли.

Небо затягивают тёмные тучи. Сверкают тонкие полоски кривых молний, то и дело освещая воду. Облака мчатся по бескрайнему небу, впереди – устрашающее бурлящее море. По сравнению с ними Спэрроу кажется такой маленькой, беззащитной.

Вечер выдался необычно холодный. Ветер без труда пронизывает её тонкую серую робу, и Спэрроу, вздрагивая, поплотнее обхватывает себя руками за плечи. Солёный бриз бросает её спутанные лиловые волосы на нежно-лавандовое лицо, не давая рассмотреть тёмный берег за бушующими волнами.

Там, далеко, самая западная оконечность материковой Гарднерии.

Спэрроу напряжённо хмурит брови, в свинцовых волнах мерцает тёмной зеленью узкая полоса, скользящая вдоль побережья, будто водяная змея.

Это новая руническая граница Гарднерии. Её воздвигли сильные маги, проникнув в тайны древнего волшебства. Тысячи и тысячи гарднерийских рун выстраиваются в стену, и она растёт с невообразимой быстротой.

Особенно если учесть, что в Гарднерии всего один маг света – и тот весьма преклонных лет.

Прищурившись и заправив волосы за остроконечные уши, Спэрроу силится рассмотреть непреодолимый рунический барьер, оценивает его, будто жестокого и коварного врага.

Руническая преграда, которую строят гарднерийцы, охватывает западный берег Гарднерии до самой дальней точки на севере, какую только в состоянии рассмотреть её глаза, и тянется в населённый кракенами океан, отделяющий самую восточную оконечность островов Фей от материка.

Все магические силы Гарднерии брошены на то, чтобы удержать урисок, вроде неё и Эффри, на островах, подальше от Большой земли.

Как только вся Гарднерия будет окружена рунической границей, никто не сможет проникнуть на континент, чтобы перебраться по суше в Восточные земли.

Руническая граница ползёт на юг с каждым днём всё дальше и совсем скоро запечатает весь западный берег. А там доберутся и до островов – закроют их теми же рунами, непреодолимыми и вечными.

Времени до побега остаётся всё меньше.