– Ложимся в дрейф! – глянув назад, распорядился кормчий. – Ждем.

Матросы полезли на ванты убирать паруса, отставив лишь блинд на бушприте – уворачиваться, буде понадобится, от островков-скал. Один такой, совсем маленький, однако поросший соснами и можжевельником, как раз и показался по левому борту.

– Вон, видите, крест? – переложив румпель, Онуфрий Кольцо кивнул на выступающий с островка мыс с большим деревянным крестом, серебристым от ветра и времени. – Значит, правильно идем… Да где же там эти поползни-то?

Когги с ладьями подходили медленно, едва-едва, и прошло немало времени, прежде чем моряки с ходких каракк смогли разглядеть своих сотоварищей.

– Один, два, четыре… – доверив румпель вахтенному, неторопливо считал дядько Онуфрий. – Шесть… Полдюжины коггов! И еще с дюжину – сразу за ними… У нас столько не было!

– Корабли по левому борту! – звонко закричал с марсовой площадки зуек. – Пять… нет, шесть… нет – восемь!!! Кажется, приближаются.

– Кажется? – сурово вскричал кормчий. – Вот я тя плеткой-то! Мхх… сиди уж, сам посмотрю…

– Восемь, зуек прав, – князь тоже всмотрелся в море. – Плывут как-то странно…

– Галсами идут! – недобро прищурился шкипер. – С нами сближаются. С добром зигзагами этакими не ходят! Поднять паруса! Всем готовиться к бою!

– Думаешь, лиходеи? – Егор скосил глаза.

– А тут и думать нечего! Что я, не знаю, что ли?

Отмахнувшись, старый моряк принялся яростно распоряжаться дальше. По всему судну забегали матросы и взятые с собой в плаванье воины, не исключая и небольшую княжескую дружину, экипированную доспехами на европейский манер – бригантины, латные кирасы – эти-то куда как больше кольчуг от стрел пригодны. Наступательного же оружия имелось всякого – и сабли, и мечи, и шестоперы-палицы, и любимые многими боевые топоры – алебарды.

Егор в команды шкипера не вмешивался – старый моряк все делал, как надо, не нужно было мешать.

На грот-мачте взметнулся вверх синий вымпел – команда «делай, как я» – дымя зажженными фитилями зашевелись у бомбард пушкари, на кормовой и носовой надстройках притаились лучники с арбалетчиками, по бортам поставили стену из щитов. А ну, сунься, вражина!

– Когги не наши! – вдруг закричал с кормы командир стрелков.

И тотчас же с коггов грянули пушки, и ядра просвистели над головами моряков, особого вреда не причинив и большей частью попадав в море. Что ядра? Если нужен результат – так бить только в упор и желательно в полный штиль, без всякой качки. Или залпами – так пушек для этого маловато. Пушки на корабли да, ставили, в силу компактности, а вот от громоздких баллист с катапультами давно уже отказались, особенно здесь, на Балтике, где даже в хорошую погоду всегда волна, зыбь. А с качающейся-то площадки попадешь, как же… в белый свет как в копеечку, или – вот как сейчас – в море. Потому одна надежда: у пиратов – на абордаж, у купцов – на маневренность и скорость. И у обеих сторон, само собой – на стойких и сплоченных воинов, уверенных в себе профессионалов.

Когги, конечно, никогда бы не догнали каракки даже и при слабом ветре, однако те быстроходные разбойничьи суда, что подходили по левому борту, уже успели выстроиться по ветру в линию, перекрыв курс новгородским караккам.

– Ничо! – ухмылялся в усы кормчий. – Бог даст, прорвемся. Эх, ветерка бы поболе!

А вот с ветерком-то стало сейчас совсем худо: бодренький, задувший было к полудню, бриз почти совсем стих, а низкое серое небо снова заволокли тучи, повиснув над мачтами тихой сапой, как всегда перед бурей…

Впрочем, о буре сейчас никто не думал – прорваться бы!

Снова ударили пушки – на этот раз с маячившего впереди длинного и узкого судна, в котором впередсмотрящий зуек сразу же признал «Морскую Деву» вышедшую из Ладоги чуть раньше новгородского каравана.

Егор пробежал на нос, ибо с кормы ничего не было видно, мешали паруса и поднявшийся после залпа бомбард густой пороховой дым, вмиг заволокший судно по самые мачты.

Снова грянула пушка, и просвистевшее над левым ухом Егора ядро ухнуло в море, подняв тучи искрящихся жемчужно-белых брызг.

Капитан «Морской Девы» просчитался – ветер все же был, пусть и небольшой, и неустойчивое, с высокими надстройками, судно сносило прямо на скалистый островок, полный возмущенного птичьего гама.

В образовавшуюся брешь и ринулся было «Святой Георгий», однако, когда спасение казалось таким близким, ветер вдруг сменил направление, ударив в правый борт, паруса каракки повисли бессильными тряпками… судно сносило прямо на врага! Медленно, но верно.

Одновременно с обеих сторон рявкнули бомбарды, на этот раз причинив существенный урон – на «Морской Деве» в щепки разнесло носовую надстройку, а снесенная под корень грот-мачта «Святого Георгия», падая, придавила собой старика кормчего и еще нескольких человек – и это была большая потеря.

– Приготовились к схватке, ребята! – взбежав на корму, князь взял командование в свои руки. – Врагов больше – не давайте им перебраться к нам! Пушки заряжай! Арбалетчики… Залп!

Затмевая небо, тучами летели стрелы, многие из которых тут же находили себе жертв. Корабли сближались, укрытую от ветра высоким корпусом новгородской каракки «Морскую Деву» сносило уже не так сильно. До сближения осталось всего-то с полсотни шагов… сорок… двадцать…

В ход уже пошли топоры и сулицы, полетели, круша головы зазевавшихся моряков. А вот и взметнулись абордажные крючья!

Конечно, и там, и сям воины вооружились прилично, однако же море вносило свои коррективы – полный доспех не наденешь, как и поножи или тяжелый шлем – случись что, так подобная амуниция живо утянет на дно, на корм рыбам. Короткие кольчуги, легкие нагрудники-кирасы, а многие самонадеянно обходись и без этого, став первыми жертвами безжалостных стрел.

В обтянутой синим бархатом бригантине и обычной железной каске с небольшим полями князь, сжимая в руках меч, смотрел на приближающийся борт вражеского судна, стремительного низкобортного хулька, какие строили в Зеландии по большей части для откровенно пиратских нужд.

– Пять шагов… три…

– Сеть! – оглянувшись на моряков, крикнул Вожников.

И, как только корабли со стуком столкнулись бортами, на ринувшихся на абордаж пиратов полетели рыбацкие сети, специально хранившиеся в трюме предусмотрительным новгородским кормчим… упокой его душу, Господь!

Кто-то запутался, кто-то прорвался, разрубив сети мечом или длинным матросским ножом, в любом случае нападавшим сейчас пришлось очень даже несладко – лезть вверх, продираясь через мешающие им сети. Да еще стрелки со «Святого Георгия» не упускали своего, сделав уже несколько залпов.

– Бей их, дави!

– Кто на Бога и Великий Новгород?!

Однако на месте одного убитого пирата тут же вставали трое – откуда только брались? Видать, «Морская Дева» вообще не несла в своих трюмах никакого полезного груза, только лишь воинов, отъявленных головорезов, не боявшихся никого и ничего.

– Бей их! Бей!

– Вита! Вита! Ага!

Князь Егор непроизвольно вздрогнул, услыхав старинный клич витальеров, морских разбойников и бродяг, не так давно наводивших ужас на всю Балтику. Ныне, сильно потрепанные Ганзой и тевтонскими рыцарями, они уже не имели прежнего влияния и силы… однако около трех десятков кораблей, вот, сумели собрать!

– Эй, парни! – оставив дружину у борта, Егор подбежал к лучникам. – Не спешить! Пусть те, у кого самострел, сначала сделают залп… потом вы… и так – одни за другим – ясно?

– Ясно, господине.

Самозваному командиру подчинялись на судне беспрекословно – ибо вышло так, что приказы сейчас отдавал он один, все остальные – кормчий и прочие – были либо ранены, либо убиты. И это большое счастье, что нашелся-таки человек, организовавший оборону, не побоявшийся взять ответственность на себя… и судя по всему, несмотря на молодость – человек опытный, бывалый.

– Стрелки… Залп! Лучники – не зевайте. Щитоносцы – вперед!

Не снижая натиска, враги спешно перегруппировывали силы, Егор смог хорошо рассмотреть их командира, ловкого и сильного человека в рыцарском панцире и в закрытом шлеме бацинет, с вытянутым забралом, еще называемым «собачьей мордой» и стоившим не меньше четырех золотых монет – гульденов или флоринов. Примерно столько же зарабатывал в год мальчик при солидной купеческой лавке. Очень хороший шлем, и дышится в нем легко, и пробить непросто. Вот только вид уж больно уродливый, да и обзор много лучшего желать заставляет.

Выпендривается, варнак! Или… просто не хочет, чтобы его потом узнал кто-то из спасшихся? Значит – рыцарь. Или добропорядочный бюргер, негоциант из того же Любека, Ростока или Стокгольма. Утром бюргер, вечером пират – дело доходное.

Кто бы ни был предводитель разбойников, рыцарь или бюргер, а командовал он умело – враги уже захватили почти половину корабля, от бушприта до грот-мачты, превратив усыпанную трупами палубу в скользкое месиво из дымящихся людских кишок и крови. Пираты наседали, волнами, одна за другой, перекатываясь на борт обреченного судна – вот уже держалась лишь корма, и то – только благодаря организованной Егором обороне. Все же опыт какой-никакой имелся, да…

Рыцарь! Вожак! Отбив секиру врага, князь в какой-то момент понял, что именно от разбойничьего вождя исходит сейчас самая главная опасность. Он – организовывал, он – направлял, все команды его, разумные и четкие, исполнялись пиратами беспрекословно.

А что, если внести разлад в этот четко организованный праздник смерти? Внести одним, единственно возможным, способом.

– Сражайтесь!

Ободрив своих и пользуясь суматохой, Егор скинул шлем, убрал меч в ножны и, склонившись за борт, ухватился за абордажный канат. Миг – и он оказался уже на вражеском судне. Оглядевшись, живо подобрал с палубы брошенный кем-то шлем с длинным назатыльником и прорезями для глаз, называемый «немецким саладом», нахлобучил его на голову – слава богу, подшлемник оказался на месте… оружейники называли это «мягким внутренним капюшоном из кожи», и цена его неразрывно входила в цену шлема.

Никто не обратил на князя никакого внимания – подбадривая друг друга истошными криками, враги суетливо карабкались на борт новгородской каракки. Ой, сколько же их было много!

Вот и корма… румпель… И главный враг в бацинете «собачья морда»!

Опытный в подобных схватках Егор нанес удар с ходу – однако враг обернулся, почувствовав опасность каким-то шестым, особым, чутьем… Обернулся, уклонился – удар лишь скользнул по забралу – и сам сделал выпад, намереваясь достать соперника своим длинным клинком.

Со звоном отбив разбойничий меч, князь вновь перешел в атаку, стремясь разделаться с врагом как можно быстрее – в этом был единственный шанс уцелеть.

Удар! И звон… и злой, режущий нервы, скрежет! Так, верно, скрежещут сковородки в аду, когда черти их чистят песком.

Удар! Удар! Удар!

Вражина сделал знак своим – чтоб не мешали. Видать, хотел потешиться, надеясь на свое несомненное искусство и храбрость.

Получай, ползучий гад, сволочуга! Отступаешь? Ага!!! Кто на Бога и Великий Новгород?!

Ах ты ж… Увернулся! Все же борец – сразу видно – опытный. Ударил сам… Снова звон. А если подставить под клинок шлем? Вроде прочный, не должен бы развалиться… И, когда пират ударит, достать его снизу, выпадом – в пах!

Пират, видно, увлекся схваткой, в запальчивости совершив то, на что и рассчитывал его хитрый соперник. Удар по шлему!

Егор тут же упал на правое колено, и…

И тут где-то над головой загрохотал такой жуткой силы взрыв, что, казалось, раскололось пополам небо! Взорвался пороховой погреб? Нет! Это гром… молния… волны!