Вообще, непунктуальностью обычно славились нимфы, но из нас двоих все время опаздывала цветочная фея. Выходить из дома вовремя ей не помогали даже переведенные на пять минут вперед часы.

– Извините нас, господин охранник. – Рута схватила меня за руку и, вынудив отойти на пару ярдов, горячо зашептала: – Чем тебе эта карета – не омнибус? Что за странное проявление самостоятельности? Если человек желает тебя довезти до работы, чего ерепениться?

– Боюсь, потом по счетам с хозяином экипажа не расплачусь, – напомнила я.

– Не бойся, я тебе денег добавлю, – серьезно уверила Рута. Стараясь скрыть смешок, охранник кашлянул в кулак.

– Лучше за вчерашние розы верни, – проворчала я и обратилась к парню, открыто потешавшемуся над нашим спором: – У вас снова приказ довезти меня туда, куда пожелаю?

– Лучше в дом мод, – заметил он.

– Нет, лучше в цветочную лавку на площадь Гард, – категорично заявила я и подтолкнула подругу к карете. – Садись.

– А ты? – растерялась она.

– Прогуляюсь, погода чудная. Солнышко светит, птички поют.

Солнышко, конечно, светило, но налетали такие порывы ледяного ветра, что всех пташек, похоже, напрочь сдуло с голых веток деревьев. В общем, никакого птичьего перезвона, только в соседнем дворе басовито лаял пес. Зато ветер в спину прибавит резвости на спуске. Донесусь до остановки – дух захватит!

– Но господин Гард будет крайне мной недоволен, если вы снова своим ходом… – растерялся парень, наблюдая за тем, как маленькая юркая девчонка, похожая на цветочного эльфа, забралась в салон и плюхнулась на белое сиденье.

– Ох, не переживайте, ход у меня замечательный, – уверила я. – Ни разу не ломался.

Очень захотелось по-анадарски поплевать через плечо и постучать по деревяшке, ведь нимфу-манекенщицу ноги кормят в прямом смысле слова: есть перелом – нет показов.

– Господин… – снова возмутился парень.

– Скажите, что сегодня мне срочно потребовалось доехать до площади Гард. Всего наилучшего! Как вас, кстати, зовут?

– Март Тэгу, – машинально представился он.

– Как первый месяц весны и центральный остров? – послышался из кареты ехидный голосок подруги.

– На первородном языке имя и фамилия пишутся по-другому! – вдруг запальчиво воскликнул охранник, но немедленно прикусил язык. Видимо, Рута наступила бедняге на больную мозоль, хотя на ее месте я бы деликатно промолчала.

Шестую дочь в семье Шейрос, не мудрствуя лукаво, назвали в честь северного острова Рут. Каждый раз, когда подружка перебирала крепкой брусничной настойки тетушки Совы, обязательно начинала стонать, что родители-изверги испортили ей жизнь. Мол, никто и врагу не пожелает жениться на колдунье с фамилией, созвучной Шейросской низине, и с имечком самого бедного острова Города. Она же воплощение плохой приметы! С такой супругой в доме никогда не будут водиться деньги. Пару раз я пыталась доказать, что отсутствие злотых напрямую зависит от умения ими распоряжаться, которого подруге не хватало, но она оставалась глуха к здравым доводам.

– Хорошего дня, господин Тэгу, – помахала я рукой и зачастила вниз по улице, пока парень не пришел в себя и из чувства долга перед хозяином не запихнул меня в карету насильно.

Через полчаса я входила в дом мод. Не успела привыкнуть к полумраку служебных помещений, практически ослепившему после солнечной улицы, как с двух сторон ко мне подскочили Ронни и Стэлла – неразлучные подружки, внешне похожие как сестры. У одной глаза под блузочку отливали золотом, а у второй были такими черными, что терялся зрачок. В сочетании со светлыми волосами, разукрашенными темными полосками, выглядело жутковато. Что ни говори, а в черное чистокровным нимфам одеваться противопоказано!

– Привет, – улыбнулась одна.

– Лаэрли, – добавила вторая.

Имелась у подружек раздражающая привычка заканчивать друг за другом фразы. Складывалось впечатление, будто они делили один ум на двоих, этакое коллективное сознание. Жили нимфы вместе, подозреваю, что и на свидания ходили только парные, иначе не могли поддерживать светские беседы.

Меня незаметно увлекли к общей комнате для переодеваний. Мы вышагивали ровным строем, как на параде, заставляя белошвеек строиться по украшенным картинами стенам.

– Поздравляем тебя, детка, – проговорила Ронни.

– Ты подвинула королеву, – добавила Стэлла.

– Куда подвинула? – не поняла я. Наверное, следовало уточнить, кого именно подвинула, но мне не дали даже рта открыть.

– За борт, – совершенно ничего не объяснила первая нимфа.

– И теперь она захлебывается в собственной желчи, – добавила вторая.

В спину понеслись шепотки девчонок из пошивочной мастерской. Они сбились в стайку, что-то возбужденно обсуждая, и моментально рассыпались по коридору, стоило мне с недоумением оглянуться через плечо.

– Кто захлебнулся? – наконец спросила я.

– Конечно… – начала Стэлла со странной улыбочкой.

– Тамарин, – закончила Ронни, назвав имя ведущей манекенщицы дома моды.

«За что?» – с тоской подумала я.

Видимо, выдав последние новости, подружки синхронно отцепились от моих рук и хором объявили:

– Арлис тебя ищет.

– Сразу не могли сказать? – охнула я.

– Ты же… не спросила, – по реплике выдали нимфы. Боже, дай мне терпения! Одного коллективного разума на двоих им определенно маловато.

– Иди, а то она… ненавидит ждать, – синхронно улыбнулись они.

Вот и я о том же! Не тратя время на переодевания, в пальто и уличных ботильонах я бросилась в другой конец модного дома, только пятки замелькали, и хвостом потянулись шепотки белошвеек. Подскочив к высокой дубовой двери, я перевела дыхание и отточенным движением расплела пучок на голове. Волосы, конечно, закрутились неровной волной, но Арлис терпеть не могла, когда ее модели выглядели, как учительницы младших классов.

Прежде чем войти, я осторожно постучалась и заглянула в шикарный кабинет. Арлис сидела за огромным письменным столом из красного дерева и что-то рисовала грифельным карандашом в альбоме для набросков, поди, снова придумала наряд, плохо подходившей для нормальной жизни. Она отложила работу, сняла очки-половинки и едва заметно улыбнулась:

– Проходи, милочка. Только появилась?

«Милочками» Арлис называла всех манекенщиц, кроме Тамарин. Подозреваю, чтобы не путать имена.

– На дорогах заторы, – мгновенно выкрутилась я.

– Ничего страшного, присаживайся, – указала она на шикарный диван.

Ничего страшного? Клянусь, после этих слов у меня прошел мороз по коже. На полдень покупательницы с острова Эльба заказали большую демонстрацию пляжных нарядов, в такие дни Арлис нервничала и требовала, чтобы манекенщицы готовились к выходам с рассветом, хотя прекрасно знала, что рассветы существовали для нимф только если они не ложились ночью спать. Может, я сама не подозревая как-то задела Тамарин, любимую модель хозяйки, и теперь меня решили пнуть с работы?

Придумывая десяток доводов, почему меня ни в коем случае нельзя увольнять, я присела на краешек дивана. Арлис опустилась в противоположном углу, сложила ногу на ногу и, расправив воздушную юбку, заявила:

– На следующей неделе мы планируем гравировать изображения с новой коллекцией весенних нарядов. Ты будешь моделью.

– А как же Тамарин? – вырвалось у меня. Оказаться на разноцветных гравюрах в специальном каталоге, который рассылался по клиентам дома мод, считалось чрезвычайно престижным. Девушки были готовы на убийство, лишь бы попасть хоть на один разворот, и эту отличную работу прежде получала ведущая модель.

– Много спеси и мало форм, – сухо прокомментировала Арлис. – Следует учитывать вкусы клиентов, а им определенно нравятся девушки с грудью.

Она имела в виду Соверена Гарда. Видимо, его манера выбирать женские платья и самих женщин под купленные платья произвела неизгладимое впечатление на хозяйку дома мод.

– А у тебя в том месте, где у нормальных нимф даже не топорщится, вечно расходятся пуговицы, – закончила мысль Арлис.

Искренне хочу верить, что она попыталась сделать комплимент женственным формам, но прозвучало так, будто я страдала лишним весом. По-хорошему, при моем росте следовало набрать еще несколько фунтов, чтобы не сносило ветром с горки, как случилось сегодня утром. Я не просто добралась до омнибусной остановки, а доскакала. И плащ раздувался, словно парус. Даже в глубине души – очень глубоко – пожалела, что из боязни оказаться неправильно понятой не залезла в карету Гарда.

– Твоя белошвейка должна заняться подгонкой нарядов, – дала она последние указания и улыбнулась: – Хорошо поговорили, милочка.

– Очень, – поддакнула я.

– Готовься к дневному показу.

И «милочка», полная противоречивых чувств, поплелась приходить в себя. Ну, и спутанные ветром лохмы превращать в приличную прическу.

Слухи по дому мод разносились со скоростью простуды в пансионе благородных девиц. Я еще не добралась до общей комнаты для переодеваний, а весь коллектив уже знал, чья физиономия и другие части тела украсят сезонный каталог. В комнате для переодеваний меня встретили с нарочитым безразличием. Кто-то вяло поздоровался, другие отвернулись, и только Мика, моя бессменная напарница-белошвейка, лучилась радостью.

– Лаэрли, усаживайся быстрее! – недовольно проворчала мастерица по прическам Сати и указала на свободное место перед ярко освещенным зеркалом. – Времени осталось в обрез.

Она нещадно дергала волосы черепашьим гребнем и ворчала под нос, мол, тысячу раз повторяла, что нельзя ложиться спать с мокрой головой, но все нимфы отчего-то обладают счастливым даром избирательного слуха.

– Сделаем локоны, – заявила она. Через отражение в зеркале я следила, как Сати накрутила длинную темную прядь на горячие щипцы. От волос пошел выразительный дымок, в воздухе отчетливо запахло паленым.

– У меня волосы к показу останутся или придется побриться налысо? – спокойно спросила я.

В комнате, где только-только весенними птичками щебетали нимфы, наступила выжидательная тишина. Мы стали перекрестьем любопытных взоров. Всем было ясно, что мастерица устроила провокацию, чтобы угодить Тамарин, похоже, задетой тем, что полукровку неожиданно выбрали лицом весеннего каталога. Странно, как она не явилась лично. Видимо, посчитала ниже королевского достоинства выходить в холодный коридор из личной комнаты для переодеваний и понадеялась на чернь.

– Убери, – настойчиво попросила я Сати и попыталась забрать раскаленные щипцы из ее рук, но в итоге обожгла запястье и охнула.

– Извини, – состроила испуганный вид мастерица. – Сильно обожглась?

– Нельзя аккуратнее? – громко возмутилась Мика, немедленно вступая в спор.

– Я же не специально, – как будто обиделась Сати.

– Конечно, специально! – в сердцах воскликнула я и тут же захотела прикусить язык. Ссорами все равно ничего не решить.

– С кем не бывает, – буркнула она.

– Да ни с кем не бывает! – огрызнулась белошвейка.

Любой в комнате подтвердит, что подобной неприятности ни с одной нимфой во время подготовки к показу не случалось. Мастера, дорожившие местом в доме мод, старались превращать подопечных в изящные статуэтки, а не в ободранных куриц.

– Девушки, успокойтесь, – попыталась я призвать скандалисток к порядку. Арлис ненавидела, когда подсобные помещения сотрясались от криков, и, бывало, выгоняла на улицу за меньшее.

– Раз так, то сами делайте прическу. – Парикмахерша принялась собирать расчески и баночки с притирками в сундучок. – Больно мне надо тут выслушивать всяких…

– Сати, – спокойно позвала я, заставляя девушку поднять глаза, – ты сможешь мне заплести косу? Они выходят у тебя отличные.

Та поджала губы, а потом буркнула:

– Ладно.

– Мика, – обратилась я к подруге, – давай ты закончишь с платьями?