Дом горит. Его дом, в котором он не был уже несколько месяцев, полыхает. Пламя вздымается до неба. Какие-то люди бегают вокруг, как потерянные. Кто-то передает ведра с водой, кто-то кричит, а он просто стоит и смотрит. Несколько минут, а потом срывается с места. Там мать. Она не успела убежать.

Он рвётся вперёд.

– Пустите меня! Пустите!

– О, сынок Ритаров!

– Давно тебя не было.

– Где шлялся то, пока мать твоя тут корячилась?

– Наверное уснула, забыла погасить свечу, вот дом и загорелся.

– Пустите!

Он расталкивает людей и пробирается к дому. Дом полыхает, так, что уже не видно ни дверей, ни окон. И всё-таки там мама. Его мама. Он виноват. Он должен был навещать её, но не сделал. Всему виной открывшийся дар. Сейчас он почти ненавидит и себя и дар и наставника.

Тобиас обходит дом и видит маленькую лазейку, приоткрытое кухонное окошко из которого пока ещё не рвётся пламя. Мама обычно в это время сидела на кухне.

– Мама! – Он залазит в приоткрытое окно, цепляясь штанами и обдирая голые руки в кровь. – Мама!

В кухне ещё нет огня, но уже нечем дышать. Это плохо. Он ещё не понимает, почему, но возможно он ещё найдёт её, успеет.

Он делает несколько шагов и видит на полу её. Мама лежит возле кухонной двери. Наверное, она рванулась к выходу, когда начался пожар и не успела.

– Мама! – Воздуха уже не хватает. Он кашляет, задыхается, потом снимает рубаху и обматывает лицо. Надо было намочить, перед тем, как лезть сюда. И почему он не сообразил? Он трясёт маму за руку, но она остаётся без движения. А над головой уже опасно трещат потолочные балки и прорываются искры. Надо уходить.

Тобиас взваливает мать себе на плечи и пытается идти. Очень тяжело. От дыма почти ничего не видно. И голова раскалывается. И всё-таки он успевает добраться до окна. Выталкивает мать туда, наружу, на улицу. И падает следом. А за спиной падает балка, обдавая его снопом искр.

Несколько секунд и вот он сидит возле матери на траве.

К нему бегут со всех сторон.

– Смотрите, Ирэн Ритар.

– Сынок то нашёл её и вынес.

– Живая?

– А ну ка отойдите! – Высокий полный мужчина отодвигает всех и проходит к ним. Тобиас вскакивает ему навстречу. Это – лекарь для бедняков с соседней улицы. Он точно поможет.

Лекарь наклоняется над матерью, щупает пульс, зачем то потом дотрагивается до шеи и поворачивается к нему. И за долю секунды, Тобиас понимает, что вот сейчас произойдёт что-то неотвратимое и страшное.

– Прости, мой мальчик, но твоей мамы больше нет с нами.

– Нет! Мама, нет!

Кажется он падает на колени и плачет. Он не смог уберечь мать! Он не помог.

Тобиас проснулся и резко сел на кровати, хватая воздух. После общения с госпожой Фелиной кошмары почти перестали его мучать. И тут – на тебе. Он даже не мог понять, что послужило причиной, но давно уже он не просыпался в поту от собственного крика. Да, его дар стал его проклятием. Сначала, заигравшись он не уберёг мать, а потом послужил виновником смерти Кэти. И только чудо спасло её.

Сегодня уроков, кроме занятий с Кэти у него больше не было. И всё же он пришёл заранее. Была особая радость в том чтобы наблюдать за тем, как госпожа Фелина спешит в Университет, к нему на занятия. Он никогда не признался бы даже самому себе, что ему давно уже не нужны зашторенные окна, что он мечтает глотнуть свежего воздуха, а яркое солнце больше не кажется насмешкой над его горем. Но он не хотел, чтобы госпожа Фелина видела его, не хотел чтобы она знала, что он думает о ней. Он не хочет быть ей помехой. Тобиас не подарок, он это осознавал. И если Кэти не изменилась за эти годы, то он превратился в человека, которого ненавидят и боятся с таким прошлым, которое он не имеет права разделить с Кэти.

Она вошла, как обычно, поздоровавшись. И он сразу увидел, что она чем-то обеспокоена. За эти годы он прекрасно и без дара научился читать людей, считывать эмоции, как книгу.

Захотелось подойти, спросить, что случилось, успокоить. Но госпожа Фелина не нуждалась в нём.

– Начнём занятия?

– Да, – она смотрела словно сквозь него, как будто думала о чём-то своём. Волосы, обычно ровно уложенные, сегодня лежали небрежно. Словно у неё не было сил сделать причёску или мысли заняты другим. Как странно, что он уделяет так много внимания женской причёске. Сказал бы кто ему об этом ещё год назад, Тобиас бы не поверил. Он усмехнулся своим мыслям и взял протянутую госпожой Фелиной руку.

И тут же провалился в воспоминания. Словно она хотела показать ему что-то важное. А может и правда хотела. Тобиас увидел разговор со слугой, который показался ему странно знакомым, Джейн, которая не побоялась отправиться за неизвестным человеком в самый опасный район столицы, а потом человек в плаще и голос…

Он отпустил её руку. Ну вот и всё. Наставник вышел из тени. Он знал, что Тобиас прочтёт воспоминания госпожи Фелины. Игра началась. И ставки в этот раз слишком высоки, чтобы он смог проиграть.

– Вы показали мне всё, что хотели?

В этот раз она не стала отпираться.

– Я подумала о том, что это может быть важно.

– А о том, что в одиночестве разъезжать по трущобам столицы может быть опасно, вы не подумали? – Он разрывался между желанием взять её за руку и как следует встряхнуть и просьбой, почти унижением не подвергать свою жизнь опасности. Он бы нанял ей охрану. Но кто может справиться с Наставником, если он действительно решит взяться за госпожу Фелину? Одна надежда на то, что она для него не интересна, а это – лишь послание для него. Мысли в голове мешались, ему бы сесть и подумать.

– Он читал вас? – Спросил Тобиас резко.

– Нет. Я поставила барьер как вы учили.

– Хорошо. – Он ей верил. Жаль, что она пока не умеет закрываться полностью, читать другого, не открываясь самой. – Надеюсь, вы не собираетесь соглашаться на занятия с ним?

– А что не так? – Она снова вскинула голову и знакомым жестом поправила медальон. Несколько секунд он стоял и смотрел на неё. Но сейчас было не то время. Он не имел права упустить её сейчас.

– Вы знаете, кто такой Наставник? – Он понизил голос до шёпота, почти пугая. Пусть она боится.

– Кто?

– Вы же видели в моих воспоминаниях смерть, – он сглотнул, так и не решившись назвать вслух имя той, что сейчас стояла перед ним. – Её виной был Наставник.

Да, он сам виноват не меньше, если не больше. Но госпожа Фелина видела всё, по крайней мере, он надеялся, что она успела увидеть в его воспоминаниях то, что ему было нужно.

Он поднял глаза. Джейн вздрогнула как от удара.

– И вы хотите отомстить ему?

– Не только я, госпожа Фелина, не только. Его Величество, король Ричард очень желает поймать нашего неуловимого злодея. И вот кажется он наконец-то объявился. И ради Бога, не соглашайтесь на встречу с ним больше никогда.

Он поднял глаза и почему-то ему не понравился такой странный блеск её глаз.

– Госпожа Фелина? – Тобиас шагнул ближе, словно преодолевая пропасть, разделявшую их. Шаг, ещё шаг. Подошёл близко и взял за рукав платья, так чтобы не прочитать. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Казалось время остановилось. Тобиас смотрел в её глаза и видел Кэти, наивную и доверчивую, такую чистую и родную. Он не выдержит! Находиться здесь рядом с ней и не иметь возможности признаться, чтобы услышать ответ. Казалось, он сходил с ума. Надо отойти, отпустить её, но он не мог.

– Госпожа Фелина, пообещайте мне, что никогда и не под каким предлогом вы не будете больше искать встреч с Наставником. – Она сжала губы и упрямо молчала. И тогда он решился. – Джейн! – Она вздрогнула, как от удара. – Пожалуйста!

Он готов был встать на колени перед ней, если бы это помогло.

– Обещаю, – тихо сказала она.

Глава 11

Джейн

Ей казалось, что кружится голова. А ещё словно не хватало воздуха. «Джейн!» Ей ведь не послышалось?! Джейн не могла уснуть. Ворочалась в кровати, но сон не шёл. Нет, она просто обманывается. Но его голос… Неужели профессор Ритар… Неужели он переживает за неё?

Даже подумать об этом было странно. Да может ли он вообще переживать?! И всё же она знала, что может. Просто он привык держать всё в себе. А ещё кажется она уже не представляет себе жизни без его уроков. Это глупо, безумно глупо! Но так хочется увидеть его снова. Услышать снова её имя из его уст. Джейн боялась даже подумать, что за чувство испытывала сейчас. И не хотела дать ему названия. Всё, что она чувствовала – безумно само по себе. Кто его мертвая любимая – и кто она! А ведь живые никогда не выдерживают состязания с мёртвыми. И всё же его глаза не лгали и голос… Такой мягкий, глухой, завораживающий – мурашки по коже.

Джейн даже помотала головой, словно избавляясь от наваждения. Она просто хотела видеть профессора, хотела, наверное, разгадать его тайны, хотела читать его. И как бы он не пытался оттолкнуть её, она хотела быть рядом, несмотря ни на что.

Почему он привлекает её больше, чем такой добрый и милый Фредерик, Джейн не знала и даже думать не хотела об этом. Ей было достаточно того, что есть сейчас. О большем она боялась думать и надеяться. Это было слишком хорошо и…больно.

Проворочавшись до утра, она встала с постели не выспавшаяся. Но даже мысли не было не идти на занятие. Ей казалось почему-то что профессор Ритар нуждался в ней больше, чем она в нём, отчаянно нуждался. И Джейн не собиралась делать ему больно.

Позавтракав, она собралась и, отчаянно зевая, отправилась в Университет, надеясь, что холодная погода поможет проснуться.

– Ну, госпожа Фелина! – Он усмехнулся. – Чем вы меня порадуете сегодня?

А Джейн вдруг подумала, что действительно хотела бы его порадовать и более того – сделать всё, чтобы он снова улыбнулся. Хотелось разгладить морщины на его лбу и убрать тени, что залегли под глазами. Она с трудом отвела глаза, успев поймать его какой-то жадный взгляд. Словно он смотрел на неё и не мог насмотреться. Да что он увидел в ней?!

Она смело взяла профессора за руку, даже не думая строить барьер. Ей хотелось его читать. Пусть это неправильно, пусть эти занятия не помогут ей, но ей хотелось, чтобы это сладкое сумасшествие продлилось как можно дольше.

Он сидит за столом. Перед ним в беспорядке разбросаны бумаги. Тобиас думает и вспоминает. Столько времени прошло, а он не может или не хочет забыть. Ричард говорил – не держаться за прошлое. Вот только само оно держится за него крепко и не отпускает. Оно проросло в него. И, наверное, это даже нужно для того, чтобы не сойти с ума.

Его Кэти… Тобиас нащупывает на шее цепочку и вытаскивает её, чтобы ещё раз рассмотреть то, что на ней висит. Рассмотреть и не забыть. Кольцо. То, что осталось у него от Кэти. Только это кольцо, которого касалась она и которое она отвергла. Да ещё воспоминания, сущая малость. И всё же он не забудет её, пока не умрёт.

«Пока смерть не разлучит нас». Он усмехается.

– Вот ведь как глупо, – говорит Тобиас вслух, и сам почти пугается собственного голоса. В пустом доме он звучит глухо и надтреснуто. Словно он болен. Да, так и есть – он давно и глубоко болен, глубже, чем может показаться, только болит у него душа, а не тело. – Все они говорят – пока смерть не разлучит нас. Не разлучит, пока есть память.

Он свято верит в то, что говорит. Иногда от этих слов становится легче. На какое-то время он почти забывает… И поэтому разрешает себе говорить. А ещё смотреть.

Тобиас жадно вглядывается в кольцо, что так ярко и радостно блестит, словно вся радость ещё впереди, а потом вдруг прижимается к нему губами.