И сегодня они сияли очень ярко, словно чувствовали, как слабеет моя решимость и бурлит от волнения кровь. В последнее время это происходило все чаще, а еще добавлялось стремление к тому… чему я не могла подобрать названия.

Возможно, к переменам. Но здесь никогда ничто не происходило. Никогда ничто не менялось.

Огоньки не казались мне опасными. Так, может, мама ошибалась? Она не раз запрещала мне делать вполне безобидные вещи. Например, лазить по деревьям или бегать по коридорам. Возможно, это считалось опасным в ее детстве, когда она была смертной. Я мысленно приблизилась к огонькам. Подошла ближе, чем когда-либо. Что-то вцепилось в меня, потащило прочь… Страх или чувство вины? Но я, поддавшись безрассудству, разорвала эти путы, словно паутину. И остановилась на границе света, замерла на самом краю. По венам прокатилась энергия, а воздух наполнился шепотками. Подавшись вперед, я протянула руку… И в тот же миг мерцающее серебро развеялось, как звездный свет на рассвете.

Глаза распахнулись, а по телу расползлась дрожь. Я не представляла, сколько просидела в оцепенении. За окном вечернее солнце украшало небо тонкими розовыми и золотистыми лентами. Дрожь стихла, а на грудь, словно камень, надавило раскаяние. Я нарушила обещание, данное маме. И самое ужасное то, что мне хотелось сделать это снова.

Потому что огоньки не представляли опасности, они – часть меня… Теперь я осознавала это с поразительной уверенностью. Почему она предостерегала меня? «Надо спросить у нее, – поднимаясь на ноги, решила я. – Я достаточно взрослая, чтобы знать ответ».

Но как только я добралась до входа, по воздуху пронеслась странная энергия, приподняв волосы на затылке. Ауры бессмертных – незнакомых мне – клубились и смешивались, как облака в небе. Мне не удавалось определить, сколько их, хотя одна, казалось, сияла ярче остальных и намного сильнее, чем у матери или Пин’эр.

Кто же пришел во дворец?

Но стоило мне раскрыть двери, как в комнату влетела мама. Я отшатнулась назад и врезалась в стул. Неужели она поняла, что я сделала, и пришла, чтобы отругать меня?

Я опустила голову.

– Прости, мама. Огоньки…

Она схватила меня за плечи.

– Забудь про них, Синъинь. Прибыла гостья. Но она не должна знать, что ты здесь и что ты – моя дочь.

Пульс участился от возможности встретиться с кем-то еще. Но затем до меня дошел смысл ее слов – и тон, которым она их произнесла, – и восторг скомкался, как лист бумаги.

– Ты не хочешь знакомить меня со своей подругой?

Ее руки опустились, а черты лица застыли, пока не стало казаться, что оно высечено из мрамора.

– Она не друг, а Небесная императрица. Она не знает о тебе. Никто не знает. И мы не позволим им найти тебя.

Слова, вырвавшиеся в порыве отчаяния, напугали меня, несмотря на тлеющее внутри предвкушение. Я читала, что Небесная империя – самая могущественная из восьми бессмертных земель и расположена, словно драгоценная слеза, в самом сердце Царства бессмертных. Император и императрица обитали во дворце, плавающем в облаках, откуда управляли небожителями и смертными, а также наблюдали за Солнцем, Луной и звездами. За все время, что мы жили здесь, они ни разу не изъявили желания посетить наш дом. Так что же подтолкнуло их сделать это сейчас?

И почему я должна прятаться?

Странный трепет, зародившийся в животе, протянул ледяные щупальца к моему сердцу.

– Что-то не так? – спросила я, надеясь, что она начнет это отрицать.

Мама нежно коснулась моей щеки.

– Я все объясню позже. А пока посиди в своей комнате и постарайся не шуметь.

Дождавшись моего кивка, она вышла из комнаты и закрыла за собой двери. И только тогда я поняла, что мама так и не ответила на мой вопрос. Я открыла книгу, но, прочитав одну и ту же строчку трижды, опустила ее. Пальцы потянулись к гуциню и дернули струну, но тут же прижали ее к дереву, чтобы заглушить звук. А взгляд скользнул к закрытой двери, подталкиваемый жгучим любопытством, которое затмило страх. Я медленно подошла к ней и слегка приоткрыла створку. Я просто посмотрю одним глазком на Небесную императрицу и быстро вернусь в свою комнату. Когда еще выпадет возможность увидеть одну из самых могущественных бессмертных в царстве? А вдруг она надела корону Феникса, которая, как говорят, сделана из перьев из чистого золота и украшена сотней сияющих жемчужин.

Стараясь двигаться бесшумно, словно тень, я на цыпочках прошла длинный коридор, ведущий от моей комнаты к залу Серебряной гармонии – самой большой комнате во дворце Чистого света – с мраморным полом, нефритовыми лампами и шелковыми портьерами. Этой первозданной элегантности добавляли нотку тепла деревянные колонны с богато украшенными основаниями из серебра. Именно здесь в моем представлении мы бы развлекали гостей, но никто не приходил к нам.

Как только я свернула за угол, раздался тихий голос. Я прислушалась.

– Чанъэ, как поживаешь? – Дружелюбное обращение Небесной императрицы удивило меня.

Да и голос ее звучал не так уж устрашающе.

– Хорошо, Ваше Небесное Величество. Спасибо за беспокойство, – непривычно оживленно ответила мать.

После обмена любезностями на пару мгновений воцарилось молчание. Присев на корточки у стены, я вытянула шею и заглянула в комнату. Мама стояла на коленях, низко склонив голову. А напротив нее, в любимом кресле мамы, судя по всему, сидела Небесная императрица.

Вместо короны на ней оказался замысловатый головной убор, украшенный драгоценными камнями в виде листьев и цветов, которые позвякивали при каждом движении. А пока я зачарованно рассматривала его, один из бутонов распустился, превратившись в орхидею из аметистов. На кончиках пальцев императрицы блестели острые изогнутые чехлы-наконечники из золота, напоминающие когти ястреба. Серебряная вышивка на ее фиолетовом одеянии отражала струившиеся через окна лучи заходящего солнца. По сравнению с нежной и спокойной аурой мамы ее пульсировала от силы и жара. Императрица ослепляла своей красотой, но при взгляде на ее подведенные губы на фоне белой кожи я невольно подумала о свежепролитой крови на снегу.

Как и подобало любому со столь высоким положением, она пришла не одна. Позади нее возвышалось шесть слуг… в том числе рослый бессмертный мужчина, цвет лица которого оказался темнее, чем у остальных. Его черный головной убор украшали большие камни янтаря, сине-черные одежды стягивал бронзовый пояс, а руки скрывали белые перчатки. Я ничего не знала о Небесном дворце, но, судя по тому, как мужчина держался, он занимал более высокое положение, чем остальные. Однако при этом было в нем что-то такое, что мне не нравилось. Поэтому, заметив, как его светло-карие глаза шарят по комнате, я отпрянула и прижалась спиной к стене.

Императрица заговорила снова, но теперь ее голос звучал резче, чем скрежет осколка неотшлифованного нефрита.

– Чанъэ, мы почувствовали здесь характерный сдвиг энергии. Ты развиваешь тайком от нас способности или скрываешь гостя, нарушая этим условия своего заточения?

Я так напряглась, что плечи свело. Казалось, каждое ее слово сочится предвкушением, словно гостья упивалась мыслью о проступке мамы. Да, она императрица, но как смеет разговаривать в таком тоне? Мама – Лунная богиня, которую почитает и восхваляет бесчисленное количество смертных! Как ее могли заточить? Это место не только наш дом, это ее владения. Кто зажигал фонари каждую ночь? Для кого раскачивались и шумели деревья, когда она проходила мимо? Как бы она могла так влиять на луну, если бы та не принадлежали ей по праву?

– Ваше Небесное Величество, должно быть, это какая-то ошибка. Как вы знаете, мои силы слабы. Здесь больше никого нет. И никто бы не осмелился прийти, – уверенно ответила мама.

– Министр У, поделитесь своими наблюдениями, – приказала императрица.

Раздались шаркающие шаги.

– Сегодня замечено значительное изменение в ауре Луны. Небывалый случай за все годы исследований. И в этом нет никакой ошибки.

В его спокойном голосе слышались приглушенные нотки волнения. Наслаждался ли он бедственным положением моей мамы, как императрица? От этой мысли внутри разгорелся гнев, заглушая покалывающее беспокойство. Та энергия, что разлилась по моим венам, и шепот, наполнивший воздух, когда я коснулась огоньков… Неужели это привлекло их внимание?

– Надеюсь, наша снисходительность не пробудила в тебе храбрости, – прошипела императрица. – Тебе повезло, что за кражу эликсира бессмертия мужа тебя всего лишь приговорили к заключению здесь и ты смогла избежать ударов хлыстом из молний и огненным посохом. Но это изменится, если мы обнаружим, что ты продолжаешь обманывать нас. Сознайся во всем сейчас, и, быть может, мы вновь проявим милосердие, – заявила она, пронзая громким голосом тишину нашего дома.

Мне удалось заглушить вздох, прижав ко рту кулак. Я никогда не спрашивала маму, как она стала бессмертной: чувствовала, что это причинит ей боль. Но после прочтения «Сказания об огненных птицах» меня мучил один вопрос: где мой отец? И услышав, что эликсир даровали ему, а маму обвинили в его краже… От этого известия у меня свело живот. «Императрица ошибается», – яростно твердила себе я, зарывая предательское зерно сомнений поглубже.

Но мама даже не вздрогнула и не попыталась опровергнуть эти обвинения. Может, она привыкла к такому обращению от императрицы? Когда я вновь заглянула в комнату, то увидела, что мама согнулась пополам, прижав лоб и ладони к полу.

– Ваше Небесное Величество, министр У, возможно, этот всплеск вызван недавним парадом звезд. Созвездие Лазурного Дракона вступило на путь Луны. Наверное, оно и вызвало искажение ауры. Но когда это пройдет, все вновь вернется в привычное русло.

Она говорила как ученый, изучающий небеса, хотя я знала, что ее не интересовали подобные вопросы.

Вновь воцарилась тишина, прерываемая лишь ритмичным постукиванием золотых когтей по мягкому дереву подлокотника. Но вот императрица поднялась на ноги, и слуги выстроились позади нее.

– Возможно, это и так, но мы придем к тебе снова. Ты слишком долго оставалась без присмотра.

Я обрадовалась, что гости собрались восвояси, несмотря на угрозу, которая скрывалась в тоне императрицы, как туго натянутый шелковый шнур. Не желая слушать дальше их разговор, я прокралась обратно в свою комнату и, завалившись на кровать, уставилась в окно. Последние минуты дня сменились ночью, и небо потемнело до зыбких фиолетово-серых сумерек. Разум оцепенел, но я ощутила момент, когда незнакомые ауры исчезли из дворца. А мгновение спустя мама распахнула дверь.

Ее лицо казалось белее отштукатуренных стен. И мои сомнения развеялись. Я не верила Небесной императрице. Мама никогда бы не предала отца. Даже ради бессмертия.

Я вскочила с кровати и подошла к ней. За прошедшие годы я успела почти догнать ее по росту.

– Мама, я слышала, что сказал императрица.

Она обняла меня и крепко прижала к себе. Положив голову ей на плечо, я почувствовала облегчение оттого, что мама не сердилась на меня, хотя ее тело казалось каменным от напряжения.

– У нас не так много времени. Императрица может вернуться в любой момент вместе с солдатами, – прошептала она.

– Но почему? Мы не сделали ничего плохого. – Желудок скрутило от плохого предчувствия. – Мы пленники? Что императрица говорила про эликсир?

Мама отстранилась, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Синъинь, ты не пленница. Но я – да. Небесный император даровал твоему отцу эликсир бессмертия в благодарность за убийство солнечных птиц и спасение мира. Но Хоу И не стал пить его. Эликсира хватило бы только на одного, и он не хотел возноситься на небеса без меня. А я как раз забеременела, и наше счастье казалось безграничным. Так что твой отец спрятал эликсир, но я знала, куда именно.

Ее голос оборвался.