– Что, и никогда не ссорились?

– Лично я не слышал. Но об этом лучше спросить тех, кто постоянно в доме, ту же Алику. – Садовник кивнул на прижавшуюся спиной к стволу груши девушку.

– Вы правы… Я так и сделаю.

Садовник снова вздохнул и посмотрел куда-то, то ли вдаль, то ли в глубину собственных мыслей.

– Иван Филатович, – позвала его Мирослава.

– Да?

– А родственники часто приезжали к Дарским?

– Родственники? – переспросил мужчина и покачал головой.

– Не знаете почему?

– Так родные Артура Владимировича рассорились с ним из-за развода с первой женой. А у Снежаны Эдуардовны и нет их вроде. Сюда только тётка приезжала пару раз.

– Симпатичная старушка?

– Старушка?! – Садовник уставился на детектива удивлёнными глазами.

– Я что-то не так сказала? – улыбнулась она.

– Нет, то есть да. Она не старушка!

– Вот как?!

– Да, ей на вид ещё и сорока нет.

– Может, пластика? – предположила Мирослава.

– Что? – не понял садовник.

– Возможно, она делала пластические операции…

– Чего не знаю, того не знаю. Но тётка Снежаны Эдуардовны женщина молодая, – уверенно ответил Черешня.

«Что ж, всякое бывает, – подумала Мирослава, вспомнив свою тётю Викторию, – разберёмся». – И поднялась со скамьи.

– И красавица! – выпалил неожиданно садовник.

– Что?

– Тётка эта красавица! Глаз не оторвать!

– Вот как?

– Писаная!

– Они со Снежаной Эдуардовной сильно похожи?

Садовник покачал головой:

– Я бы сказал, что они разные…

Мирослава решила не уточнять, как выглядит тётка Снежаны, но садовник сам не удержался и сказал:

– Она рыжая и зеленоглазая.

– Вы близко рассмотрели её?

Он кивнул:

– В первый её приезд я как раз стриг траву возле ворот и увидел, как она выходила из автомобиля. – Он зацокал восторженно языком.

– Понятно, – улыбнулась Мирослава, – спасибо за помощь, Иван Филатович.

– Неужто я хоть чем-то вам помог? – недоверчиво спросил садовник.

– Конечно, – уверила его Мирослава.

– Вы тоже очень красивая, – неожиданно сказал Черешня.

И Мирослава, рассмеявшись, помахала ему рукой. Алика присоединилась к ней, когда детектив ступила на дорожку, ведущую к дому, и вошла в дом вместе с Мирославой.

– Алика, ты не знаешь, где может находиться Снежана Эдуардовна? – спросила детектив.

– В гостиной, думаю, я вас провожу.

– Спасибо.

Хозяйка дома действительно была в гостиной вместе с Морисом.

– Я больше не нужна? – спросила Алика и, услышав отрицательный ответ Снежаны, тут же испарилась.

Морис всё это время провёл наедине с Дарской. В первое мгновение ему показалось, что она не в восторге оттого, что, удалившись с Аликой, Мирослава не прихватила с собой и его. Но вскоре Снежана стала любезной и вела себя так, словно общение с ним доставляло ей удовольствие. И Морис никак не мог понять, действительно ли она наслаждается их беседой или искусно притворяется. Ведь Снежана – жена великого актёра и вполне могла многому научиться у мужа. Она предложила ему выпить чай, и он согласился, надеясь, что за чаем разговор потечёт более непринуждённо.

– Вы давно работаете детективом? – спросила Дарская как бы вскользь.

– Более трёх лет, но я, скорее, помощник детектива, – улыбнулся он.

– Наверное, это очень опасная работа? – спросила она, по-девичьи наивно взмахнув ресницами.

– Как вам сказать, – пожал он неопределённо плечами и обезоруживающе улыбнулся.

Снежана картинно потупила взор.

И Морис добавил:

– Бывает, конечно, всякое, но в основном работа у нас рутинная и не представляет физической опасности.

Это было не совсем так, но Морис решил не волновать и без того расстроенную женщину.

– Хотите, я покажу вам наши фотографии? – неожиданно для него предложила Снежана.

– Да, очень хочу! – тотчас откликнулся он.

Она поднялась и вскоре вернулась сразу с несколькими альбомами. Снежана раскрыла один из них:

– Вот это наша свадьба.

Морис с интересом рассматривал свадебное платье Снежаны, выполненное в стиле конца девятнадцатого века, вуаль, которую несли за ней два маленьких ангелочка. Сам Дарский был в чёрном фраке, белой манишке, на голове его красовался цилиндр.

– Романтичная у вас была свадьба, – проговорил Морис.

– Да, очень, – печально вздохнула Снежана, – а потом у нас было кругосветное путешествие.

Дарская листала плотные страницы альбома, и перед глазами Мориса проплывали прекрасные виды Старой Европы. Сердце его сжала невольная печаль, и он подумал о том, что вскоре Европа станет совсем другой…

Снежана открыла второй альбом:

– А это мы с Артуром в Каннах.

Её глаза загорелись, и она стала рассказывать об успехах мужа и об их последней поездке в Канны.

– И как вам Канны? – спросил Морис осторожно.

– Чудесно! А вы бывали там?

– Да.

– И что?

– Провинциальный городок, – отозвался Морис бесстрастно, и Снежана Дарская не поняла, шутит он или говорит серьёзно.

– Вы родились в России? – спросила она неожиданно.

– Нет, в Литве.

– А что заставляет вас жить здесь?

– Любовь, – ответил он серьёзно.

– Понимаю.

– К приключениям, – добавил он и улыбнулся.

– Вот как?!

Он кивнул.

– В Литве отсутствуют острые ощущения, – попыталась пошутить Дарская.

– Напрочь, – подтвердил он и поскучнел, всем своим видом давая понять, что продолжать разговор о своей малой родине он не желает. Морис хорошо помнил, как совсем недавно они чуть было не рассорились с Мирославой. Он, желая расположить её, стал рассказывать, что некогда в русско-литовском государстве русский язык был главным и что первые правители Литвы были христианами.

– То, что было, кануло в Лету, – ответила Мирослава, – а теперь Литва представляет собой не что иное, как агрессивно настроенное по отношению к России карликовое государство.

Морис удержался от ответной реплики, просто отвернулся и больше не возвращался к этому разговору, свято веря в душе, что настанет время, когда Литва и Россия будут жить в мире и согласии.

– Я знаю, что делом гибели моего мужа занимается полиция, – тем временем перевела Дарская разговор на другую тему, – но предполагаю, что им ничего существенного выяснить не удалось. А вам?

– Нам пока тоже, – мягко ответил Морис.

– Вас ведь наняла дочь Артура? – спросила Снежана.

Морис приложил палец к губам:

– Тсс.

– Что такое? – Снежана быстро оглянулась.

– Детективы не разглашают информацию о своих нанимателях, – пояснил он своим бархатным голосом.

– А! Но я и так знаю, что это Алевтина.

Лицо Мориса оставалось бесстрастным. Он с самого начала предполагал, что Снежана попытается ненавязчиво выяснить всё, что ему известно. Но она, кажется, не собиралась искать окольных путей, решив действовать напрямик.

– Понимаете, Артур очень переживал ссору с детьми, – сказала она, не отводя от лица Мориса своих чарующих аквамариновых глаз…

– Вы думаете, что это могло подтолкнуть вашего мужа… – Он не произнёс слова «самоубийство», щадя её чувства.

Снежана быстро закачала головой:

– Я не верю в это!

– Да, эта версия вызывает сомнения, – согласился он осторожно, – тем более что вашему мужу удалось уговорить сына приехать к вам.

– Да. Но я думаю о том, что его дочь могла предпринять какие-то шаги.

– Какие именно?

– Не знаю, – вздохнула Снежана и провела рукой по своим роскошным золотистым волосам.

– Она ведь не могла проникнуть в кабинет вашего мужа…

– Физически нет, но она могла стоять за его спиной как призрак!

Морис с недоумением уставился в глаза женщины, продолжающие сиять влажным аквамарином.

– Ах, не смотрите на меня так! – Она сделала вид, что смутилась, а потом воскликнула с болью в голосе: – Я не сошла с ума! Просто Алевтине удалось окружить своего отца стеной почти физически ощущаемой враждебности!

– Вот как? – сделал вид, что удивился Морис.

– Посудите сами, – горячо заговорила вдова, – она настроила против Артура своего сына! А муж не чаял во внуке души! Сделала так, что от него отвернулся родной дядя и самый близкий друг.

– Вы думаете, что Алевтина Артуровна могла оказать давление на взрослых людей, проживших долгую жизнь? Я имею в виду дядю и друга вашего супруга.

– Конечно, могла! – Глаза Снежаны широко распахнулись. – Вы забываете, что первая жена Артура заболела после их разрыва, и это стало мощным оружием в руках Алевтины.

– Вы не знаете, дочь звонила отцу?

– Думаю, что нет, иначе Артур сказал бы мне, – слегка растерялась вдова, – а почему вы спрашиваете об этом?

Не отвечая на её вопрос, Морис задал свой:

– То есть угрозы и шантаж со стороны Алевтины Артуровны вы исключаете?

– Полностью я ничего не могу исключить, – замялась женщина. – Но скорее всего она действовала скрытно.

– То есть?

– Создавала вокруг Артура атмосферу, в которой он начал задыхаться!

– Но у него были вы! Феерические успехи в профессии!

– Да, это всё так, – неохотно согласилась Снежана, – и всё-таки что-то же заставило мужа убить себя. – В её глазах блеснули слёзы. Слёзы были настоящими, и Морис увидел, как две крупные слезинки выкатились из глаз женщины и покатились по щеке.

– Не плачьте! – вырвалось у него помимо воли.

– Простите, – проговорила она, вытащила крохотный кружевной платочек и осушила влагу.

Морис не сводил глаз с лица красавицы, сочувствуя ей и в то же время пытаясь понять, что же заставило эту молодую прелестную женщину выйти замуж за Дарского, мужчину преклонного возраста. Несомненно, талантливого актёра, но всё же. Его обаяние? Головокружительный успех, в котором она купалась вместе с ним? Богатство? Наверное, и то, и другое, и третье. А ещё Морис подозревал, что Снежана не настолько пылкая женщина, какой может показаться на первый взгляд. И некоторый холодок, свойственный её натуре, позволял ей удовлетворяться мужем-отцом, не требуя пылкой чувственности более молодого партнёра.

– Мне будет очень трудно без Артура, – вздохнула Снежана, – если честно, я даже представления не имею, как мне жить без него.

– Но у вас есть родственники…

– Только тётя. Я её, конечно, очень люблю, но она ведь не может заменить мне любимого мужа.

Морис не знал, что сказать, отлично понимая, что никакие слова соболезнования и утешения в таких случаях не работают. Поэтому он просто промолчал.

На его счастье, появилась Мирослава в сопровождении Алики. Снежана тотчас отпустила девушку и перенесла всё своё внимание на детектива.

– Вы узнали всё, что хотели? – спросила она Мирославу.

Та улыбнулась в ответ:

– Увы, ещё никто и ни разу не удовлетворил моё профессиональное любопытство полностью. Но я благодарна вам, Снежана Эдуардовна, что вы не стали чинить препятствий…

– С какой стати мне их чинить? Ведь я заинтересована в установлении правды, – ответила Дарская. – И называйте меня просто Снежана. – Она окинула Мирославу взглядом, и та почувствовала, словно ее обволок кокон, и невольно тряхнула головой, освобождаясь от наваждения.

Вскоре детективы уже сидели в своём автомобиле.

– Домой? – спросил Морис.

Ответить Мирослава не успела, её сотовый залился трелью иволги – флиу-фли.

– Да, – отозвалась она, узнав высветившийся номер.

– Я поражён в самое сердце! – донёсся до неё голос Наполеонова.

– Чем, Шурочка?

– Тем, что ты сразу взяла в руки телефон.

– Это потому что мы в автомобиле.

– Мы – это кто?

– Я и Морис.

– Слава богу, – вздохнул Наполеонов, – а то я уж подумал невесть что.

– Переходи к делу, дуэнья, – хмыкнула Мирослава.