Стрела стремительной чертой подлетает к забралу воина и даже касается металла самым кончиком, чтобы затем замереть в воздухе, подчиняясь пассу руки колдуна.

– Ещё раз услышу, что ты говоришь о моей жене без уважения – и клянусь всеми духами, что выколю тебе глаз, Дастан. На правах старшего брата. А теперь вы, два олуха – приветствуйте свою и мою королеву, как положено!

Дрогнувшими руками второй всадник избавляется от шлема, пока стрела возвращается в колчан. Я нервно сглатываю, наблюдая, как он и Кенай покидают сёдла, успевая встревоженно переглянуться. Близнецы похожи лишь частично: у Дастана куда более тяжёлый взгляд, волосы предельно коротко обрезаны, а губы поджаты в суровую нить. Наконец, они преклоняют колени и нестройным хором произносят вторую часть приветствия:

– К службе готовы, Ваше Величество! Приносим свои извинения за заминку.

– Встаньте, благородные лорды. Я рада наконец-то увидеть вас сама, а не только слышать байки от мужа о его любимых братьях. Он скучал по вам.

Анвар фыркает, закатив глаза, и демонстративно сцепляет руки за спиной – как бы говоря, что больше не выкажет радости открыто. Но нужного эффекта добиться получилось – Кенай с улыбкой выпрямляется и делает шаг к нему, стискивая в крепких объятиях.

– Скучал, да? Ах ты столичная морда, я так и знал! Тошно было без нас, а, тошно? Иди сюда…

В лёгком сомнении дрогнув, Дастан тоже поднимается и неловко встаёт рядом с ними, ожидая, пока утихнет щенячий восторг брата. Наконец, Анвар позволяет себе похлопать Кеная по плечам и шутливо взъерошить его и без того спутанные волосы:

– Устроили тут… театр бродячих карликов.

– А ты думал, мы будем зады просиживать, пока тебя в кандалах держат? Да отец едва весь гарнизон не поднял, еле уговорили королевскую делегацию дождаться…

Вздохнув, Анвар не без труда выпутывается из рук Кеная и подаёт раскрытую ладонь второму брату. Тот тут же принимает крепкое пожатие, а затем притягивает его чуть ближе и что-то коротко шепчет – звука до меня не доходит. Однако, что бы ни было сказано, этого хватает, и сквозящее в воздухе напряжение окончательно растворяется в тёплых улыбках братьев.

– Добро пожаловать домой, – из стального тон Дастана меняется на вполне приветливый, и он даже переводит взгляд пронзительных синих глаз на меня. – Будем рады познакомиться, Ваше Величество.

– Взаимно, милорд.

Я выпускаю поводья в намерении спрыгнуть на землю, но Анвар упреждает мой порыв и подходит к Цивалу, помогая покинуть седло. Его горячие ладони на миг плотно обвивают мою талию, невольно вызвав краску смущения – глупо, знаю, но мы впервые перед представителями его семьи, которые и так думали обо мне отвратительные вещи.

– Нет, ну какая милашка, – шёпотом комментирует мой румянец Кенай, а на то, как Анвар стряхивает крупинки песка с моей мантии, и вовсе громко присвистывает: – Да быть того не может…

– Может, – моментально вскидывается Анвар, переплетая со мной пальцы. – Давайте начнём заново: Виола, это мои на голову ушибленные младшие братья, Кенай и Дастан, нынешний наследник Манчтурии. Братья – это моя дорогая и любимая жена, Виола Артонская.

Близнецы вновь многозначительно переглядываются: кажется, они явно не ожидали тех эпитетов, которыми Анвар представляет меня им. Что абсолютно понятно – наш брак изначально был не более, чем политическим инструментом, а добавляют сомнений все слухи о смерти моего отца.

И всё же я приседаю в почтительном реверансе несмотря на боль в затёкших от долгого пути ногах. Сейчас важно лишь, что это семья Анвара – а кто дорог ему, тот дорог и мне. Кажется, они это мнение разделяют: первым ко мне подскакивает Кенай, целуя руку через дорожную перчатку:

– Будем знакомы, сестрёнка! Надеюсь, мы наконец-то узнаем, что за дерьмодухи несли из столицы сплетни о смерти этого заносчивого шакала? И как вас вообще понесло в наши края… А уж тем более – что за чудо заставило Анвара сдувать с кого-то пылинки?

– Рады видеть, что сплетни были пустыми, миледи, – прерывая этот нескончаемый поток вопросов, вмешивается Дастан, так же целуя мою руку. – И примите мои соболезнования по поводу кончины вашего отца.

– Спасибо, милорд. – Возвращаю ему короткую улыбку, где-то в синеве его радужки читая те же сотни вопросов, что у его брата. Просто у наследника чуть больше такта.

Наши вежливые расшаркивания внезапно заканчиваются топотом копыт – от королевского отряда отделяется лошадь Юники и стремительно несётся вперёд. Дастан моментально переключает внимание, с надеждой глядя мне за спину, и с каждым мгновением суровость покидает его лицо, выдавленная ямочками на впалых щеках.

– Иди уже, она тоже соскучилась, – усмехается Анвар на то, как тот нервно мнётся с ноги на ногу.

Больше не скрывая широкой улыбки, Дастан бросается вперёд, чтобы через десяток шагов Юника сама упала ему в руки с громким счастливым воплем. Он кружит её, не спеша поставить на землю, и я в облегчении прикрываю веки, положив гудящую голову на плечо мужа.

Что ж, нас хотя бы не закололи на подходе к Сахетии. Это уже маленькая победа. А большой будет наконец-то закончить этот изнурительный путь в мягкой постели, о чём не могу не мечтать, пока пополнившийся отряд вновь начинает движение к сердцу Манчтурии. Признаться, усталость накопилась в каждой частичке теле столь крепко, что я будто в полусне возвращаюсь в седло и не вникаю в негромкие разговоры Анвара с братьями: голоса доносятся как через подушку.

Я много летописей читала о жителях песков и слышала самые разные слухи, но ничто из этого не подготовило меня к великолепию и самобытности глиняного города. Недаром Анвар усмехался обстановке в Тридороге и предлагал Тревийскому милостивую помощь – архитектуру Сахетии повторить невозможно. С первого мига, как она показывается на горизонте, наш разношёрстный отряд слепят золочёные шпили, украшающие купольные крыши домов. Вместо скатов – цветная мозаика из бесчисленного множества камней. А сами крепостные стены и дома будто выжжены из глины, будто мазок красной краски среди однообразия песков – горят пламенем. Плавно распахиваются перед нами высокие железные ворота, безо всяких сомнений способные выдержать натиск любого врага. Видя во главе войска всех троих братьев вместе, моментально преклоняют колени и приветствуют меня бирриты, здесь отчего-то пренебрегающие алой формой и носящие доспех чёрного гарнизона.

Чувствую на себе сотни любопытных взглядов, пока покидаю седло, и руки колет желанием накинуть капюшон, скрыться от такого внимания. Словно уловив этот порыв, Анвар крепко сжимает мою ладонь в своей и мимолётно улыбается, прошептав:

– Не прячь красоту. Я хочу похвалиться своей женой перед людьми.

– Есть чем гордиться – урвал живую мертвечину, прямо повод для зависти…

В прозрачных глазах загораются смешинки, и он вдруг притягивает меня ближе к себе, что в суете спешивающихся бойцов отряда не должно быть заметно.

– Вряд ли от меня ждали чего-то иного, – странная, расплывчатая фраза тонет в гомоне голосов и лязге оружия.

На заполненном народом внутреннем дворе перед воротами особо не поговоришь, и я ожидаю, что, оставив свиту, мы с Нэтлианом и семьёй Анвара направимся непосредственно к его дому, но ошибаюсь. Из каменной арки к нам навстречу бежит невысокая, кругленькая женщина, подобрав полы свободного чёрного платья без корсета. Она безошибочно отыскивает глазами Анвара, и я вздрагиваю, увидев её лицо: тот же светлый оттенок радужки на фоне шоколадной кожи, а по щекам катятся влажные дорожки.

Удивляет не это, а то, что леди – без сомнений, сама герцогиня Иглейская, наплевав на любые церемонии, традиции и официальные приветствия, бросается к старшему сыну и тут же обхватывает его лицо в ладони. Едва достаёт, и Анвар сам наклоняется к ней, пристально смотря в глаза.

Кажется, в этот момент даже воины за нашими спинами притихают в почтении. Герцогиня кусает полные губы, гладит сына большими пальцами по скулам и не говорит ни слова – словно хочет немедленно убедиться в его целости. Наконец, она всхлипывает и жмурится, на что Анвар облегчённо выдыхает и выпрямляется, прижимая мать к своей груди.

– Всё хорошо. Я живой. Пожалуйста, только не плачь, со мной всё хоро…

Она вдруг затыкает его рот ладошкой и глядит так грозно, что он тут же замолкает. Герцогиня что-то активно изображает второй рукой – раскрытая ладонь, кулак, несколько странных движений пальцами. И я шумно выдыхаю, наконец-то поняв, откуда Анвару известен язык жестов, которым он договаривался с Мали-онной. Его мать не имеет голоса совсем.

– Это только слухи, клянусь, всё совсем не так, – тем временем успокаивает всё ещё мелко подрагивающую герцогиню Анвар и чуть сторонится, открывая её вниманию меня. – Познакомься, это моя жена, королева Виола Артонская. Виола, это, как ты наверняка уже поняла, моя мать – герцогиня Олана Иглейская.

– Рада с вами познакомиться, миледи.

Вместо реверанса я почтительно кланяюсь, чтобы подчеркнуть моё уважение к матери мужа. Сейчас родственные узы важнее титулов, и даже мне, полной невежде по части человеческих отношений, это очевидно.

Леди Олана приветствует меня кивком и осторожной улыбкой, и я кожей ощущаю, как она смотрит куда-то глубже, чем просто лицо. Между лопаток пробегают мурашки, и тут Анвар уверенным собственническим жестом обвивает мою талию, смущая до проступившего на щеках румянца.

Этого маленького жеста хватает, чтобы леди Олана сквозь ещё сверкающие в глазах слезинки улыбнулась куда более открыто и радостно. Мне до тугого комка в горле неловко и непривычно видеть подобное – как мать переживает за сына, как плачет от счастья увидеть его живым, и какая крепкая связь разливается в воздухе. Ещё гуще это тёплое облако становится, когда к леди неспешно подходит сзади темнокожий мужчина, рослый и величавый, с густой чёрной бородкой и глубокими бороздами морщин. На лбу у него сверкает обруч из белого золота с крупным рубином, а на чёрном сюртуке переливается в закатных лучах золотом вышитый сокол.

– Добро пожаловать в Сахетию, Ваше Величество, – в отличии от супруги, соблюдает формальности герцог, коротко наклонив голову. – Рад видеть своего сына в целости, хоть и не совсем понимаю всей цели визита.

– Спасибо за приём, милорд, – отвечаю я ему в вежливо-светской манере, пытаясь не выдать, как откровенно испугал меня грозный вид и суровый бас всеотца. – Иначе не могло и быть: несмотря на все недоразумения в столице, мы с вашим сыном муж и жена, и визит на родину графа Эгертона после свадьбы – традиционная вежливость.

– Отец, ты неисправим, – усмешкой разряжает обстановку Анвар, протягивая ему руку. – Может, сначала хотя бы поприветствуешь сына, а потом уже выясним детали? И да, Дастана я уже предупредил, но на всякий случай скажу громче: Виола под моей защитой. Всякий, кто проявляет неуважение к ней, бросает вызов мне.

Если до этого во дворе ещё и слышались шёпотки и шум бренчащего поклажей отряда, то сейчас повисает мёртвая тишина. Глубокие чёрные глаза герцога медленно расширяются, и он с беспокойством переглядывается с женой, но леди Олана, кажется, лишь сияет ещё ярче, смотря на руку Анвара на моей талии с видом довольной кошки. Перехватив моё внимание, она тут же делает вид, что поправляет сложную высокую причёску, из которой после пробежки выбились несколько густых смольных кудрей.

– Что ж… это, конечно… неожиданно, – наконец, неловко кашлянув, выдавливает Иглейский, но затем крепко пожимает ладонь сына. – В таком случае, мой дом – ваш дом, миледи. А с дороги обсуждать насущные проблемы – верх невоспитанности, вы, вероятно, порядком утомились, добираясь сюда.