Но откуда Габриэль мог знать настоящее имя деда? И зачем кому-то потребовался рычаг давления на хозяина книжного магазинчика, что на улице Великих домов?

Видать, некая усердная работа мысли отразилась на моем лице, потому что Габриэль отрезал:

– Все потом. Сперва вытащим тебя.

– Габриэль, – окликнула поверенная, натягивая перчатки и вооружаясь тюбиком с подозрительной рыжей бурдой, – осмотри ее, пока я крашу волосы.

Габриэль кивнул, подхватил меня за талию и усадил на стол – я даже пискнуть не успела. После чего опустился на корточки, схватил мокрый край моего платья и резким движением дернул наверх.

– Поздравляю, вам это все-таки удалось, – глупо хихикнула я. – Вы задрали на мне юбку.

Мозг озадаченно сморщил извилины и поспешил откреститься от последней фразы. Мол, это не я, все претензии к языку, который несет какую-то дичь. И вообще, мне давно пора перезагрузиться, откладываю глубокий обморок из последних сил.

Габриэль быстро встал, склонился к моему лицу и шепнул:

– Ещё одно слово, и мы займёмся безудержным прелюбодеянием.

– При свидетелях? – ужаснулась я.

Явно не тому ужаснулась.

– Я всегда могу отвернуться, – насмешливо пропела Джулия Белл, никакая не поверенная Дэвида Хрона, у которого кто-то свистнул крайне ценный медальон. – И, Габриэль… Не то чтобы я была так уж категорически против ваших страстных кувырков на столешнице в допросной, но лучше отложить открытое прелюбодеяние до более подходящего момента.

– Пожалуй, что так… – мужчина кивнул и вернулся к осмотру.

Сильные руки умело стянули с меня ботиночки. Под мои болезненные охи Габриэль повертел стопу в разные стороны, проверяя на вывих и перелом. Обошлось.

– Покажи руку.

Я послушно вытянула перед собой пострадавшую конечность. Хоть паралич и прошел, но пальцы слушались плохо, ощущались, как пять переваренных сосисок, и неприятно пульсировали в такт ударам сердца.

– Чисто, – констатировал после осмотра Габриэль и нахмурился. – Работал профессионал.

– Габи, сладкий, – пропела девушка, встряхивая волосами… очень-очень рыжими волосами! – В этом городе только один профессионал.

Знай девушка, поспешно стирающая с лица яркий макияж, что перешла дорожку одному из самых гениальных и столь же беспринципных людей преступного мира, меня бы оставили куковать за решеткой в ожидании справедливости.

Но она не знала.

Никто не знал.

– Мне пора, – обронил Габриэль и осторожно коснулся кончиков моих пальцев. – Слушайся Джулию, она поможет. Я буду ждать снаружи. Как выйдешь из участка, поверни направо и пройди четыре дома. Удачи.

Мужчина вышел, а за меня взялась загадочная профессионалка Джулия.

Раздеваться все же пришлось. И если я легко влезла в алое платье, которое по крою напоминало утонченный алый мешок с рукавами и широким ремнем в области талии, то Джулии пришлось изрядно попотеть, чтобы под душераздирающий стон стежков втиснуться в мое.

– Нам нужно обвести вокруг пальца этих идиотов в форме, – скороговоркой выпалила знакомая Габриэля, толкая меня на стул и хватая со стола косметичку. Запоминай главное: искусство притворяться начинается с веры. Первый, кто должен поверить в обман, – ты сама. Вот твое новое лицо.

Джулия сунула мне в руки пудреницу. С зеркальной поверхности крышки смотрела брюнетка с томным взглядом и яркими губами. Симпатичная и крайне растерянная.

– Забудь, кем ты была раньше. Обязательно оставь пряди возле лица, чтобы боковое зрение ловило новый образ, – наставляла девушка.

Не скажу, что экспресс-курс мне сильно помог, но было интересно.

– Шаг второй – твоё тело. Хочешь кого-то облапошить – начинай врать с жестов. Наши тела рассказывают тысячи историй ещё до того, как кто-то откроет рот. Если на выходе из участка тебя кто-то остановит, прежде чем заговорить, немного оттяни ворот платья, чтобы собеседник увидел ключицу, и оближи губы, сконцентрировав внимание на алой помаде, а не на голосе. Вот, держи, – девушка протянула мне свои туфли.

– Неудобно, – пожаловалась я, едва ноги взяли неожиданную для обувки высоту.

Но «поверенная» только отмахнулась, велела мне походить по допросной, а сама принялась гримировать собственное лицо. Она умело работала кистями, не забывая в процессе болтать:

– Каблук сделает твою походку мягче, медленнее, изменит силуэт фигуры… И кстати, вот, – девушка смела все пузырьки со стола в сумку и протянула ее мне. – Повесь на сгиб правой руки, чтобы замаскировать ее частичную недееспособность.

Меня развернули и подтолкнули в сторону выхода из допросной.

– Шаг третий – эмоциональное состояние, – уже положив ладонь на дверную ручку, озвучила последнее наставление Джулия и хитро глянула. – Я спала с Габриэлем. Дважды. Он шикарный любовник.

Не знаю, какой реакции ждала моя загримированная копия, но я крупно облажалась даже в этом и не оправдала надежд.

– Даже так? – невпопад заявила собеседница и усмехнулась. – Тогда как тебе такое признание: я обожаю приходить в книжный магазин. Захожу и выбираю одни из самых дорогих и желанных книг. А потом… потом я незаметно вырываю по несколько страниц из середины и возвращаю книги на место.

Воображение представило, как я, со свойственной только мне удачей, покупаю именно эту пострадавшую книгу, прихожу домой, погружаюсь в чтение и… на самом интересном моменте обнаруживаю пропуск.

У меня дернулось нижнее веко, непроизвольно сжались кулаки, и забила копытом ярость.

– А вот теперь пошли! – возрадовалась Джулия.

И мы пошли.

Я, моя тщательно загримированная копия и увязавшийся следом полный провал.

В свое оправдание скажу только одно: меня не брали даже на роль дерева в школьных постановках. Глупо было ждать, что я справлюсь.

Я никогда не была яркой и заметной девочкой. Я никогда не была девочкой, которую приглашали танцевать одноклассники. Я никогда не была той девочкой, которой дарили цветы на свиданиях. Большую часть жизни я провела в компании книг, вечно вся в себе и… ожидании чуда.

Как можно было требовать от меня невозможного?

Увы, но жизнь не спрашивает твоего мнения.

Жизнь ставит тебя в интересные позы и наслаждается процессом.

– Как прошла беседа, госпожа поверенная Дэвида Хрона? – уточнил один из конвоиров, ждавших в конце коридора, ведущего в допросные.

– Сносно, – огрызнулась я, напрочь позабыв, что должна оттянуть ворот и облизать губы.

Подельница метнула в мою сторону взгляд. Будь это копье, я бы уже хрипела на полу и с ужасом таращилась на древко, пробившее грудную клетку.

– Пожалуйста, пожалуйста, – громко всхлипнула Джулия, переключая внимание конвоиров на себя. – Поверьте, я не виновата. Я ничего не брала. Я не знаю, кто взял медальон. Я порядочный человек и никогда не украла бы такую ценность у господина Хрона… Джулия, прошу! – неслось мне в спину. – Передайте господину Хрону, что меня подставили! Я не брала. Ничего не брала.

Лже-Фелисити крайне талантливо размазывала слезы по щекам и билась в придуманной истерике.

– Вперед, – ворчали те, – нам еще определять тебя в камеру.

– Нет, нет! Я невиновна! Я порядочный человек!

Очень хотелось развернуться и сказать, что порядочные люди не рвут тайком страницы в новых книгах, но адреналин крайне вовремя обездвижил язык и велел мотать из этого царства взяточничества и беззакония.

И я поковыляла прочь.

Что там говорила моя новая знакомая? Каблук сделает твою походку мягче, медленнее, изменит силуэт фигуры?

Ну-ну!

Я одолела всего пару метров и… Так уж вышло, что именно сегодня природная ловкость взяла единственный отгул, чтобы смотаться и проведать престарелую родственницу. И вместо нее на смену заступил талант оступаться на ровном месте.

На очередном шаге споткнулась и проскакала на одной ноге грациозной ласточкой, в надежде избежать позора, но запуталась в подоле алого безобразия, в которое меня обрядили, и с громким яростным «твою мать!» рухнула, как подкошенная.

Тишина, долгая, как годы, повисла над моментом.

Я таращилась в серую плитку на полу, чувствуя, как в эту же секунду Джулия взглядом выжигала на моей спине «кривая бестолочь».

– Всемилостивые Предки, – ко мне подскочил тот самый сержантик, что вел допрос. – Вы в порядке?

Вот только его-то для счастья и не хватало!

Промычав нечто невразумительное, я попыталась восстать, не потеряв при этом достоинства. В результате потеряла часть содержимого сумочки.

– Блин! – выпалила я, прижимая ту к боку, но положение не спасла.

С громким шлепком на пол вывалилась косметичка и длинная-длинная лента маленьких квадратиков популярного средства контрацепции.

Ну, знаете, клубничный запах, ребристая поверхность, все дела.

Как говорится, если провал, то только эпичный.

– Ой… – смущенно пискнула я и резко присела.

Сержантик повторил маневр. Наши руки одновременно схватили концы того самого, а лбы радостно поприветствовали друг друга.

– Уууфф! – выразили мы удивительное единодушие и схватились за ушибленные головы, но заветной ленты для безопасных утех никто не выпустил.

Секунду мы смущенно таращились друг на друга, а после сержантик потянул ленту на себя.

– Я вынужден вас арестовать.

– За что?! – возмутилась я, от избытка чувств дернув свой конец.

– Вы украли мое сердце, – заявил страж. Лента вновь оказалась на его стороне.

– Уверены, что оно у вас было? – проскрипела я, продолжая потеху по перетягиванию каната.

– В таком случае предлагаю уединиться в допросной номер семь, дабы мы оба смогли постичь квинтэссенцию моих переживаний и протестировать парочку ваших квадратиков.

Мужчины, запоминайте! Некоторые слова провоцируют даже слабую девушку на удар в причинное место и контрольный в голову. Даже лента не выдержала и лопнула по шву на две части.

Соперник качнулся и осел на пол, а я вскочила на каблуки, точно сердитая ведьма на метлу.

– Ну, знаете ли…

Я опасно покачнулась, воинственно взмахнула зажатой в руке лентой удовольствия и таки выбежала из участка. Точно городская фурия промчалась по пасмурной улице, вспомнила о Габриэле и побежала в обратную сторону.

Бежала быстро.

Так быстро, что едва не пролетела мимо переминающегося за углом мужчины. Если бы тот не перехватил за талию и не придержал, очнулась бы от возмущения еще не скоро. Возможно, в противоположной части города.

– Как все прошло? – спросил мужчина, узрел в моей сжатой ладони честно отвоеванный хвостик ленты и усмехнулся. – Как непростительно мало, оказывается, я знаю о пропускной системе… Идёмте, Фелисити, ваш дедушка ждет.

В это же время Мастер Масок прошел мимо черного хода картинной галереи, а на переполненный и оживленный перрон сошла женщина с внешность ангела, душой дьявола и, может быть, самым длинным шлейфом из тайн.

Глава пятая. Облака в кетчупе

– Напомни, почему я вообще согласилась? – пробубнила я, скорбно глядя на высоченное здание театра.

После вчерашнего стресса в участке, загадочных намеков Габриэля и многочасового разговора с дедушкой я не спала всю ночь. Ворочалась с боку на бок, бесконечное число раз комкала подушку, но угомониться и отрубиться так и не смогла.

Едва за окном подал первые признаки жизни рассвет, вскочила и начала имитировать бурную деятельность. Сварила кофе, спалила до ароматной черной корочки омлет, поразила деда высокохудожественным умением колотить тарелки и проводила его на вокзал.

– Поклянись, что не станешь вмешиваться в это дело, Лисенок, – потребовал Дрогорад Алинар, замирая возле входа в общий вагон.

– Дед, просто скажи, что происходит – я взрослая девочка, я все пойму, – попыталась настоять я и с такой отчаянной силой вцепилась в его морщинистую руку, будто мы застыли на краю пропасти, и один из нас уже летел в бездну.