Борзый протянул Лизе альбом и продемонстрировал первую фотографию. Девушка замерла, увидев Похомова и Соколовского в подростковом возрасте. Худющие, угловатые. Загорелые. Третьего парня она не знала. Однако его феноменального внешнего сходства с Дмитрием невозможно было не заметить! Все трое стояли в чисто пацанской позе, обнимая друг друга. Она перевела взгляд на мужчину, сидящего рядом. Он продолжал рассматривать фото. Молча. Но… с такой неприкрытой болью во взгляде, что ей стало не по себе.

– Кто это? – Лиза указала пальцем на незнакомца со столь выразительным и проникновенным взглядом.

– Егор, – последовал глухой ответ.

– А почему сначала о сторожке знали три человека, – почти шепотом продолжила девушка, – а потом всего два?

– Ты же знаешь ответ на этот вопрос, не так ли? – Борзый, подняв с земли пачку сигарет и зажигалку, вновь закурил.

– Боже! – только и смогла выдохнуть Лиза, продолжая листать альбом дальше. С каждой последующей страницей мальчишки превращались в парней. Кто-то становился взрослее, кто-то брутальнее, кто-то милее.

Но всегда вместе. Втроем. Как крепость. Как монолит.

Лиза стала задыхаться от подступивших слез, но не останавливалась.

Словно всю чужую жизнь за пару минут просмотрела, став свидетелем крушения чьей-то судьбы. На последней фотографии им было не более двадцати лет. Совсем молоденькие. Счастливые. Беззаботные.

– Эту поляну однажды отыскал Егор, – с грустью в голосе произнес Похомов. – Будучи еще мальчишками, мы построили здесь сторожку, благоустроили как смогли и поклялись, что кроме нас никто о ней не узнает. Так и было по сей день…

– Он красивый! – Лиза нервно сцепила пальцы в замок. – На вас сильно похож. Очень! Особенно на последнем снимке.

– Это фото мы сделали за девять часов до его смерти.

Лиза заметила, с каким трудом Дмитрию давались слова. Боль потери до сих пор жила в его сердце.

– Он был мне очень дорог! Очень! Это не просто случайное сходство, Лиза. Мы думали одинаково, действовали одинаково, даже чувствовали одно и то же. Егор воплощал в себе все самое лучшее, что было во мне. В тот день вместе с братом я похоронил и часть себя. Лучшую часть себя. А ты каким-то чудом смогла ее… оживить…

– Братом? – ужаснулась Лизавета, намеренно пропуская мимо ушей последнюю фразу. – Егор был вашим братом?

– Не по крови. По духу. Но тебе ли не знать? Ты ведь тоже Соню сестрой называешь. Егор заменил мне брата, которого у меня никогда не было!

– Почему же его не стало?

Дмитрий побледнел:

– По моей вине! – Его руки машинально сжались в кулаки – столь сильно, что захрустели пальцы. – Мы только начинали раскручивать свое дело. На нас наехали – ничего нового. Я обратился за помощью к отцу. Но он отказал, объясняя все тем, что нужно уметь самостоятельно разруливать любые ситуации. Воодушевленный отцовским «благословением», назначил этим уродам стрелку за городом. Егор с Пашкой прибыли вовремя, а я… на четыре часа в пробке застрял! По сравнению с теми амбалами мы молокососами были. Даже в голову не пришло, что они просто завалить нас могут. А так оно и вышло. В Сокола три пули пустили, но он выжил, так как в лесу укрыться успел. А Егор… В общем, не стало Егора.

– Мне так жаль! – хлюпнула носом Лиза. – Если бы с Сонечкой или Андреем что-то случилось, я бы не пережила!

– Ну а я… пережил. Почти забыл. Почти оправился. Долгое время во всем Пашку винил. Свою вину признавать не хотел. Лишь совсем недавно осознал, что Соколик-то в больнице после этого лежал и месяц кровью харкал, а я в машине с кондиционером от жары спасался! Не знаю, зачем это рассказываю. Наверное, пытаюсь таким образом объяснить, почему накинулся на тебя. Почему во сне метался. В городе я сплю спокойно. Но… сюда приезжаю – и накрывает по новой. Всегда. Перед воспоминаниями я бессилен. Только ты… Не бойся больше. Буду себя контролировать!

Повисло тягостное молчание, которое никто из них нарушать не хотел.

Так минут десять и просидели в тишине.

Наконец Дмитрий поднялся на ноги, разминая затекшую шею:

– Ну, все! Вечер откровений окончен! Скоро уже рассвет, пора спать.

Лиза вновь насторожилась, не зная, как себя вести. Слишком много информации получила за столь короткий промежуток времени.

Похомов пропустил ее вперед, а сам остался запирать дверь.

Через некоторое время приблизился к кровати. Увидев, что та по-прежнему пуста, Дмитрий выжидающе уставился на Лизавету, которая успела к тому времени расположиться в кресле.

– Кроха, твое место здесь! – прохрипел он. – Рядом со мной!

– Но, Дмитрий Арка…

– Это не обсуждается, Лиза! Я хочу обнимать тебя этой ночью!

– Только обнимать? – прикусила губу Карпова, завороженно глядя в его бездонные черные глаза. – Точно? И приставать не будете?

– Буду! Очень даже буду! Но… без твоего согласия ничего не произойдет!

Глава 17

Она была с ним. В его объятиях. В его постели. Дмитрий сам до конца не верил в происходящее, но для большей убедительности крепче прижимал Лизу к себе. Уткнувшись носом в ее затылок, вдыхал ни с чем несравнимый аромат волос. Сколько времени прошло с тех пор, как они легли спать?

Часа два, не меньше. Да только сна ни в одном глазу не было. Хоть до ста считай, хоть до миллиона. Дурацкая память покоя не давала, все время прокручивая в голове картинку их сумасшедшего поцелуя на крыльце.

Каким чудом сдержался – одному Богу известно. Сейчас Похомов осознал, какую глупость совершил, затаскивая Лизу в кровать и предварительно обещая, что ничего между ними не будет. А слово дал – держи!

Мужчина от желания готов был на стену лезть и подушку зубами рвать. Пришлось стиснуть посильнее челюсти и терпеть. Терпеть, мать его!

Не мог он вспомнить, чтобы вообще когда-нибудь сдерживал свои потребности ради кого-то. Не было такого! Похомов в который раз перевел взгляд на Лизавету в надежде отыскать то, чем она его пленила.

Быть может, дело в нежной, словно бархат, коже? Девушка лежала на самом краю кровати спиной к нему, и если бы он не удерживал ее за талию мертвой хваткой, наверняка свалилась бы на пол.

Глаза давно привыкли к темноте, потому даже при лунном свете Дмитрий смог разглядеть на Лизе крошечную татуировку у основания черепа. Странный кельтский крест, известный как трилистник.

Поддавшись порыву, очертил контуры рисунка, петли, с наслаждением замечая, как ее кожа покрывается крупными мурашками.

– Лиза?

Его хриплый шепот в полнейшей ночной тишине заставил сердце девушки колотиться с утроенной силой, но виду она старалась не подавать, хоть и напряглась всем телом.

– Не молчи, я знаю, что ты не спишь.

Борзый усмехнулся про себя, заметив, что Карпова только сильнее зажмурила веки, стараясь притвориться спящей.

– Откуда она у тебя, малышка? – Он поцеловал то самое место, где был расположен орнамент.

И дальше делать вид, будто спит, не имело смысла.

– Это символ семьи, вечной дружбы и прощения, – отозвалась еле слышно. – Такая же есть у Сони и у Андрея. Мы сделали их в очень сложный для наших отношений период. Когда все висело на волоске…

– Почему? – Пустая болтовня помогала Похомову отвлечься от ее тела хоть на некоторое время. Дать себе передышку.

– Я оказалась тогда между двух огней, – тяжело выдохнула Лизавета. – И из-за нелепой ошибки Андрея могла потерять их обоих…

– Расскажи мне. – Не обращая внимания на протесты девушки, Дмитрий развернул ее лицом к себе. – Хочу знать о тебе все.

– Я не имею права рассказывать об этом! – забеспокоилась Карпова. – Это не моя тайна.

– Да брось! – возмутился Похомов. – Я же открыл тебе «не свою» тайну.

Лиза в раздумьях прикусила нижнюю губу, даже не подозревая, что лежащего рядом мужчину в этот момент словно током шарахнуло. Он изо всех сил отвлечься пытался, а она пусть даже неосознанно, но сводила все попытки к нулю.

– Не делай так больше, – прорычал Борзый, – если не готова к последствиям!

– Почему вы снова злитесь? – пришла очередь Карповой возмущаться. – Мне скоро и дышать будет нельзя?!

– Возможно! – повысил голос Дмитрий. – Я еще не решил!

Лиза приподнялась на локтях, гневно сверкая глазами. За переменами в настроении этого человека невозможно было успеть.

– Меня хотя бы в известность поставите?

– Непременно! И хватит язвить и «выкать»!

– Совсем недавно, – Лизавета тоже перешла на повышенный тон, – вы называли меня уродливой, некрасивой, непривлекательной…

– Мышью? – бесцеремонно перебил ее Борзый. – Да, было дело. И что?

– И что? – От удивления весь словарный запас девушки канул в небытие.

– Я не имею склонности все усложнять, – ухмылялся мужчина. – Тебе далеко до девочек с обложки, это очевидно.

– В таком случае что я здесь делаю? – Как ни старалась Лизавета, голос все равно дрогнул. Противостоять ему было очень нелегко. – Что изменилось с тех пор, как мы познакомились?

– Меня к тебе тянет. И это неоспоримый факт!

– Почему?

– Не знаю!

– Почему?! – не унималась Лиза, настойчиво глядя в его глаза.

– Не знаю! – в очередной раз недовольно рявкнул Борзый, так же, как и она, приподнявшись на локтях.

– Зато я знаю!

– Да что ты говоришь? Давай послушаем!

– Вы… вы… привыкли обращаться с девушками, как с вещами! Как с бездушными куклами! Наверняка приятно считать себя эталоном мужской красоты. Да еще и при деньгах. Практически все красотки падают к вашим ногам, стоит лишь улыбнуться, да? А тут появляется ничем неприметная серая мышь, которая не хочет иметь с вами ничего общего! Вот вы и беситесь!

Лиза не знала, в какой именно момент стала такой смелой, но в подтверждение своих слов сильно толкнула Дмитрия в грудь, заставляя опуститься на подушки.

– Вот только я не игрушка! – нависла она над мужчиной. – Ясно тебе?

– Приятно знать, что наконец-то мы на «ты»! – прохрипел возбужденный до предела Похомов и, проворно развернувшись, подмял Лизу под себя. – Сладкий мой мышонок, я ведь предупреждал – не провоцируй меня, если не готова отвечать за последствия!

Лизавета себя не узнавала. Всегда была уравновешенной, рассудительной, а сейчас словно с ума сошла. Ей до ужаса хотелось перечить ему.

– Во-первых, я в состоянии ответить за любые последствия! – Она приподняла голову с подушки и сейчас практически касалась губами его губ. – А во-вторых, я не мышонок! И уж точно… не ваш!

Дмитрий фыркнул, отчаянно борясь с желанием взять ее. Жестко. Грубо. За дерзость. Прямо здесь, не отходя от кассы. Показать, для чего женщины созданы, а для чего нет.

– Не воспринимай мое упущение как свое достижение! Я могу исправить ситуацию в любой момент! – сипло пробурчал мужчина, пожирая жадным взглядом ее губы.

– И чего же вы медлите? – зашипела Карпова. – И дураку понятно, для чего меня сюда привезли!

– Да просто как конченый идиот… твоего согласия жду! Ни разу женщину против ее воли не брал! Но если сейчас не прикусишь язык, сделаю исключение!

Карпова засмеялась истерическим голосом:

– Ну конечно же! Светских львиц и прочих красавиц против воли принуждать нельзя. Это же богема! А дурнушкам-то чего терять? Их и без согласия можно! Не убудет от них…

До Похомова сквозь пелену одержимости дошел смысл сказанных Лизой слов. Не веря своим ушам, он прищурился:

– Неужели тебя так сильно задело, что я тебя обычной назвал?

Не в силах выдержать этот сканирующий душу взгляд, Лиза отвернулась. Что тут сказать, попал прямо в цель. Отчего-то ей было важно выглядеть в его глазах красавицей. Потрясающей. Неотразимой. Как и он сам. Но уж точно не серой мышью!

Шершавой ладонью мужчина развернул ее к себе лицом.

– Какая ты все же глупышка! – Похомов скатился с нее, чтобы не раздавить весом собственного тела, но тут же вновь, ломая легкое сопротивление, прижал к себе.

– Есть такое! – огрызнулась Лизавета. – Была бы умной, сбежала бы, пока вы спали!