Владимир Поселягин: Охота на охотника

Серия «Фэнтези-магия»

Выпуск 56

Иллюстрация на обложке Бориса Аджиева

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

© Владимир Поселягин, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

* * *

Я стоял в светящейся клетке и смотрел на Сергея. Моего земляка. В прошлом. Это он меня вырубил и вернул в свой домен. Причина банальна – забрать мой домен, что тот уже сделал, отвязав от меня. Более того, лишил меня седьмой оболочки души, я перестал быть магом, и на шестой слой, или оболочку ауры, кому как нравится, наложил блокиратор, чтобы я не возродился. Зачем? А чтобы не отомстил, он хорошо мой характер знал. Вот и описывал мне, почему и для чего, уж больно ему мой домен понравился.

Вернее, не так: он нашёл способ объединить свой домен с моим, и нужно провести эксперимент. Если бог решил – это закон, а я ему мешал: точно не дам согласия, владелец чужого домена. Вот и решил избавиться от меня. Я же не без интереса его слушал, осторожно переминаясь с ноги на ногу, два часа уже стою, а касаться прутьев нельзя, это жуть как больно.

– …как ты понимаешь, оставлять тебя в живых я не буду. Уйдёшь на перерождение. Памяти лишишься, стандартная процедура. И мне спокойно: мстить некому будет. Я даже твою душу отправлю на Землю с моим любимым временем.

– Только не в этого шрамоголового неубиваемого мальчишку. Не хочу в Англию с обрезанными способностями в магии. У них не магия, а ритуалистика, да и та в основах. Не маги, а хрень. Если ты меня туда отправишь, я там всё разрушу.

– С чего ты решил, что я тебя в Горшкова отправлю? – удивился тот.

– Да ты этим фэндомом уже лет тридцать болеешь, куда ещё?

– Не-е, другая Земля… Что?

– Время говори, – прямо сказал я повелительным тоном. – Мне что, гадать? Ты фанатеешь по трём десяткам разных книг или событий.

– Плохо, когда бывшие друзья так хорошо тебя знают, – вздохнул Сергей с делано горестным видом. – Да и какая тебе разница, куда попадёшь? Помнить-то всё равно не сможешь. Тем более не тебе меня укорять за мои увлечения. А сам? Отправил душу погибшего парня, как его там, Мартына, диванного вояку, в параллельный мир, на Русско-японскую. Хотя весело было наблюдать, здорово тот веселился. Удачный выбор. Мои в основном на ранних сроках мрут. Видения этому тугодуму отправлял, а тот совсем не искал способности, коими ты его наделил.

– А ты потом перехватил управление, – недовольно проворчал я. – На кой его с остальными телами было разлучать? К счастью, парень смог это пережить – смерть тел и перерождение. А закладки на разуме делать побольше детей? Зачем на великих княжон его настраивал? Хорошо, парень что-то понял и смог их скинуть.

– Ты заблокировал тот мир, – недовольно проворчал бог Сергей. – Теперь парень сам будет жить, у меня доступа к нему нет. Взломаю лет через пятьдесят, но интереса нет даже приступать к взлому. Ладно, пусть сам живет как хочет. Ты, идиот, блокировку не только на тот мир наложил, а случайно на десяток других. Вот в один из них и закину. А говорить куда, не буду, мучайся.

– Погоди… – только хотел я его остановить, как заорал от боли, и моё тело рассыпалось прахом.

Прутья клетки сдвинулись, сжимая меня, и вот результат: я ушёл на перерождение. Чёртов бог Сергей. Обещать не буду, но постараюсь вернуться и отомстить.

* * *

Очнулся я от бормотания, всё тело болело, но главное, мои разум и память на месте. Накось выкуси, Серёженька. Я тоже подстраховался, и на втором слое ауры у меня конструкты спрятаны, а работа этого слоя – сохранить мне память при перерождении. Жаль, из-за блокиратора штука одноразовой стала, замаскировал её под конструкт исцеления. Поэтому погибать до того, как стану магом и верну магические способности, точно не стоит.

А бормотание разобрал, кого-то искали, тут же и крик раздался:

– Товарищ старшина, товарищ лейтенант тут!

Боль была серьёзной, похоже, тело поломанное. И я уже понял, что происходит, когда мне освободили голову и, отряхивая от пыли лицо (слёзы от кирпичной пыли текли), сказали:

– Живой.

Похоже, прошлый носитель этого тела погиб под грудой кирпичей. Несколько было крупных, спаянных раствором. Ещё насторожило то, что грохотание шло, сотрясение стен и пола, и вроде стрельба из огнестрела, но далёкая. А может, я плохо слышу, шум в ушах. Да и вообще на грани сознания плаваю от боли и контузии.

Меня освободили, и когда я проморгался – слёзы помогли, мы были на свету, – понял, как попал. Форма на солдатах, хотя скорее красноармейцах, оказалась знакомой. Вторая Отечественная война. Ну точно, Сергей и на неё залипал. Третье место занимает в его интересах. Или пятое?

А так логично – магия была, космические миры у меня тоже, осталось попадание в мир с этой войной. Классика. Впрочем, я сам иногда отслеживал такие миры, запуская в них попаданцев. Вселял души в недавно погибших бойцов и командиров, с интересом наблюдая, что дальше будет, и помогая по желанию. Ну развлекаемся мы так. А то, что сам попаду на их место… это… это ещё тот долбаный сюрприз.

Главное, я в курсе истории и местных дел, что уже облегчает вживание. Язык знаю, реалии тоже более или менее. Одна проблема: я не знаю, в кого попал, и памяти прошлого хозяина тела у меня нет. Да и не может быть, тот ушёл на перерождение. Поэтому классика: буду имитировать амнезию. Хотя чего тут имитировать? Я и так не знаю, в кого попал.

Трое бойцов, кое-как одетых, один вообще в грязно-белом нательном белье, но в сапогах, вынесли меня. Ещё двое бойцов продолжали отбрасывать кирпичи, и, судя по окровавленной руке, торчащей из завала, там не меня одного засыпало. Был и седьмой боец. Старшина, вижу по «пиле» треугольников в петлицах гимнастёрки, он один по форме одет, даже пилотка на месте, только поверх гимнастёрки жилетка из овечьей шерсти накинута.

А так красные кирпичи, всё в пыли, здание сотрясается от взрывов, измождённый вид бойцов. Брестская крепость? Мне только эта драма в первые дни войны приходит на ум. Да и форма старая, до погон, видимо, ещё далеко. У двоих бойцов винтовки, обычные, Мосина, у моего отца такая была, охотился с ней. Остальные безоружны.

Меня вынесли и уложили. Нормально видел только левый глаз, второй чем-то замусорен, но пятно есть, значит, зрение не потерял. Под мои же стоны меня уложили на более или менее чистое место, и старшина, отослав бойцов дальше завал разбирать и откапывать своих, сам начал осмотр. Стал меня осматривать и ощупывать.

Сдержать новые стоны не удалось. Видно, я серьёзно травмирован. Кстати, я успел рассмотреть, что был в сапогах, и главное – синие галифе. Цвет почти потерялся, грязный, подсыхающее пятно от мочи в паху, рваная дыра у левого колена – оно, кстати, сильно болело, опухло, – но, похоже, я в теле командира. То есть я командир. Скорее всего, в звании лейтенанта, раз поминали его.

Стало ясно, что сильно травмировано левое колено, не гнётся. Поврежден левый локоть, и синяки по всему телу. Рваная рана на голове, на темечке, потом ещё три на теле. Хорошо телу досталось, но ничего, исцелю. Знаю как, хотя и лишён магии. В принципе, жить можно, я даже сам ходить смогу. Медленно, но смогу. Костыль бы.

Старшина принёс чью-то исподнюю рубаху и, порвав её, начал мне накладывать лоскуты вместо бинтов. М-да, даже раны не промыл, воспалится же всё? Так и нечем. Даже мочи нет, чтобы обеззаразить, старшина сам это сказал. Значит, у меня куда меньше времени, чем я думал. О, кажется, обоняние заработало: чувствовался сладковатый запах разложения. Не первый день крепость в бою.

– Старшина… – Голос хриплым был, я закашлялся, пить хотелось, не язык, а пересохший стручок, но издавать вполне членораздельные звуки мог. – Старшина. В голове помутилось. Помню слабо. Какой сейчас день? Год?

– Двадцать третье июня, товарищ лейтенант, тысяча девятьсот сорок первого. Полдень уже.

– Брестская крепость?

– Да, казармы Сорок Четвёртого стрелкового полка, у Волынского укрепления. Вы нами уже второй день командуете, товарищ лейтенант. А тут немцы гаубицами стали бить, и вашу сторону засыпало, с пятью бойцами. Вон ещё троих откопали, один вроде живой.

– Не помню.

– Как же, товарищ лейтенант. Вы вечером в субботу прибыли в полк, двадцать первого. Из пехотного училища, первое назначение. А командиров в штабе нет, мне велели вас устроить в казарме. В общежитии для командиров места не было, командировочные заняли. Я тут в казармах у помдежурного вас и устроил. Не помните?

– Плохо. Как прибыл в крепость, помню, а остальное – как стена.

– Вот беда-то.

– Так, отнесите к стене у окна, вот туда, в угол, я подумаю. Потом, как откопаете остальных, соберёшь людей рядом. Буду ставить задачу. Действуйте, старшина.

– Есть, – козырнул тот.

Старшина уже забинтовал мне голову, другие раны трогать не стал. Одежда хоть как-то сдерживала кровь, а вот на голове текла. Так что меня переложили и дали возможность подумать. То, что из крепости нужно валить, сомнений не вызывало, вот и обдумывал, как это сделать.

У меня один из попаданцев тоже в крепости воевал, правда, успел до того, как её блокировали, свалить. Потом дважды героем стал, но позже, потеряв всё. Для меня же – поздно, сейчас крепость полностью окружена, но вроде одна идея есть.

Пока бойцы работали, я одной рукой, правой, отстегнул нагрудный карман френча, уже нащупал там что-то плотное и достал стопку документов. Ну, новенькое командирское удостоверение – это понятно, выдано в июне этого года, десятого числа. На имя Дмитрия Семёновича Павлова. Двадцать лет, получается, как раз в мае было. Комсомольский билет, проездные, дорожные и направление в Сорок Вторую стрелковую дивизию РККА. Про полк ничего нет. Меня точно в него назначали? Видимо, куда могли, туда и заселили.

Убрав документы на место (нужно будет сохранить), я с трудом загнул локоть за спину, перекатился на бок и, отстегнув клапан кобуры, достал пистолет ТТ. Смог откинуть магазин одной рукой, но было ясно, что он пуст – от пистолета воняло свежесгоревшим порохом. Запасной магазин в кармашке тоже пуст. За эти сутки Дмитрий расстрелял всё, что было. Фигово.

В это время бойцы обработали тех двоих, что вытащили из завалов, один тоже в сознании был, и понесли ко мне, очистив пол от битых кирпичей и мусора.

– Доклад. Кто что имеет. Боеприпасы, оружие, еда и вода. Раны и травмы. Старшина, ты первым, – приказал я.

Слушая бойцов, я поглядывал на раненых. У меня под командованием всего тринадцать бойцов получается. Двое в тяжёлом состоянии. Ранены, лечить нечем, шансы выжить у них минимальные. Патронов практически нет, оружия тоже. На всех восемь винтовок и пистолет у меня. Один из снарядов попал в оружейку и вызвал пожар. Патроны долго в огне рвались. То, что есть, у соседей забрали, в завалах откопали, но патроны подошли к концу ещё сегодня утром. Когда очередную атаку отбивали. У одного бойца два патрона, и всё.

Да, из восьми винтовок семь наши, одна немецкая – карабин «Маузер», трофей. Впрочем, и к нему патронов не было. Ещё одного бойца заставил очистить участок пола, и тот рисовал карту крепости со всеми строениями, каналами и рекой. Он тут больше года служит, уже всё знал. Старшина иногда поправлял, но редко. А вот когда начали отмечать, где немцы, а где наши, уже до споров дошло. Изучив, где мы находимся, общее укрепление, какие вокруг, я сообщил:

– Значит так, я принял решение. Ночью будем прорываться из крепости, тут мы лишь бесславно погибнем.

– А как же держатся до последнего? Помощь ждать? Вы сами говорили, товарищ лейтенант, – спросил один молодой боец.