На соседском поле Юсиф встретил пахаря с очень странной упряжкой. Плуг тянули вместо двух быков, бок о бок бык и замучанный раб.

Пахарь на изумлённый вопрос ответил, что один бык пал и он на его место поставил раба. Просто потому, что раб стоит гораздо дешевле быка.

Вслед Юсифу раб вдруг поднял голову и сказал только одно: «Так будет не долго». Юсиф только пожал плечами, страдать под ярмом – вечная доля раба, что может измениться?

Через пару лет Юсиф снова встретил раба. Всё и правда, поменялось. Крестьянина не стало, раб женился на его вдове и получил всё небогатое имущество.

Теперь раб сам правил плугом. Упряжку на сей раз тянули уже два быка. Юсиф порадовался за бывшего раба, но тот снова повторил своё: «Так будет не долго».

Еще через время Юсиф шёл через поле и встретил уже совсем другого пахаря. Оказалось, бывший раб теперь живёт во дворце.

Когда не стало прошлого правителя, выбирали нового господина окрестным землям. По старому обычаю выпустили птицу счастья. А та, вместо того, чтобы осенить вельмож, села на голову бывшему рабу.

Перечить воле судьбы и старинному обычаю тёмные люди побоялись. И знакомый Юсифа стал править окрестными селениями.

Юсиф пошел поздравить старого знакомого. Но, уходя из дворца, снова услышал странную фразу: «Так будет не долго». Да что же ему ещё нужно? И так бывший раб поднялся до господина целого края!

Еще через несколько лет властителя не стало. Юсиф пошёл проститься на кладбище. И на могильной плите снова прочитал всё те же слова: «Так будет не долго».

Крестьянин пожал плечами – глупость. Что может измениться, ведь жизнь раба завершилась. Какое уж там «не долго».

Прошло ещё сколько-то лет. Уже глубоким стариком Юсиф шел мимо кладбища. И с удивлением понял, что никакого кладбища больше нет.

Не осталось даже следов от могилы бывшего раба, пахаря, владыки. На зелёном лугу меланхолично щипало траву стадо овец. Выходит, прав был мудрый раб, ничто не бывает в этом мире навечно.

Сталин покивал старинной притче. И вдруг сказал – вот оттого и страдают сотни лет под железной пятой колонизаторов страны Азии. Всегда можно утешиться, что так будет не всегда.

Мудрость раба из притчи – крестьянская, покорная. Жил, как несло по течению жизни. Даже не пытался брать судьбу в свои руки.

Сталин вдруг задумался и повторил любимое Ленинское выражение стоиков:

«Желающего судьба ведёт, несогласного тащит».

Настоящий коммунист не должен уподобляться рабу из притчи. Бороться, не жалея сил, за лучшее будущее и справедливый мир.

Только тогда можно будет с гордостью сказать:

«Теперь так будет долго!»

Приговор Сталина за нокаут члену ЦК

Сталин попросил узнать – правда ли, что Шолохов побил главного пропагандиста ЦК партии. После этого звонка ждали большой беды. Впрочем, решение вождя оказалось совершенно неожиданным.

Речь про малоизвестную историю, приключившуюся с заведующим отдела агитации и пропаганды ЦК Алексеем Стецким. Фигура любопытная, в левом движении со студенческой скамьи и всё-то по линии пропаганды.

В какой-то момент, правда недолго, даже редактором «Комсомольской правды» поработал. Но, в основном, на партийных постах.

Надо понимать, что к моменту исторической драки Стецкий всячески старался выступать «святее Папы Римского». Потому как на биографии притаилось нешуточное пятно.

Стецкий, когда не стало Ленина, полностью примкнул к Бухарину. Был одним из самых яростных его сторонников. Но как только бухаринская оппозиция оказалась разгромлена, Стецкий тут же перебежал в стан Сталина. И принялся с ещё большей яростью Бухарина обличать.

Сохранилось любопытное письмо Сталину этого пропагандиста. В письме Стецкий решительно отмежёвывается от Бухарина и просит ни в коем случае его не связывать с именем бывшего патрона.

Что характерно, письмо датировано январём 1937 года. До процесса над Бухариным и приговора ещё полтора года. Но Стецкий очень чутко сделал стойку на линию партии и выбрал сильнейшую сторону.

Вот как пропагандист писал Сталину:

«Что касается моего письма Бухарину, то оно относится действительно к тому времени, когда я был не всегда и не во всем чист, то есть когда я принадлежал к Бухаринской группе. Теперь мне совестно вспоминать об этом.

Но уже в то время назревало мое расхождение с Бухариным: по вопросу о коллективизации; по вопросу о самокритике… Когда же Бухарин выступил и против индустриализации, то я понял, что мне с ними не по дороге».

Далее Стецкий пишет, что тогда же объявил о разрыве с группой Бухарина. Забавная подробность, пропагандист пишет Сталину, что заявил о своём решении Сергею Мироновичу.

По всей видимости, речь про Кирова. Которого два года как убили. Потому проверить правдивость слов уже никак нельзя.

Кстати, Стецкий тут же оговаривается, что самому Бухарину ему заявить прощальный привет так и не довелось. Мол, не хотел Бухарин с ним встречаться. Пришлось передать через Слепкова. Выглядит, мягко говоря, странно.

Кстати, тоже любопытный кадр. На известном допросе прокурор Вышинский прямо спрашивал Бухарина зачем тот посылал Слепкова на Северный Кавказ. Не ставилась ли тому задача поднять там восстание против советской власти.

Бухарин, на удивление, отнекиваться не стал:

«Слепкова я посылал как квалифицированного человека по организации повстанческого движения. Но Слепков на месте мог, ориентировавшись и узнав, какие там имеются организации, мог предпринять некоторые шаги помимо меня».

В общем, непросто всё было у товарища Стецкого. Кстати, через полтора года Бухарин подробно расскажет и об участии Стецкого в его группе. Почему-то Бухарин окажется не в курсе, что пропагандист с ним решительно размежевался.

Хотя в том же письме Сталину Стецкий писал:

«Дальнейшее Вам известно и могу Вас заверить, что с той поры никаких отношений с ними у меня не было, и я их рассматривал, как врагов».

Уже с середины тридцатых Стецкий решил от партийной борьбы сбежать в тихую гавань. И фактически возглавил Союз советских писателей.

Конечно, формально главой союза был Горький, но фактически все организационные вопросы забрал себе Стецкий. Собственно, когда пропагандист перешел командовать отделом партийной агитации ЦК он по-прежнему считал себя главным начальником, присматривающим за писателями.

Вспоминают, что Стецкий любил давать советы именитым писателям. Как было бы правильно выписать, показать того или иного персонажа. Как подчеркнуть партийную линию в книге. Причём, давать советы в довольно грубой форме.

Нравилось это не многим. С Шолоховым, к примеру, коса сразу треснулась о камень. Автор «Тихого Дона» вполне внятно объяснил, что сам как-нибудь разберётся как ему быть со своими персонажами.

Стецкий натурально закусился. На очередном совещании у Сталина озвучил чуть ли не прямой донос на Шолохова. Мол, зазвездил автор, а Григорий Мелехов у него – вообще антисоветской контрой вышел.

Стецкий заявил, что Шолохов его не слушается. И даже попросил вождя как-то повлиять на распоясавшегося писателя.

Сталин задумчиво раскурил трубочку и вместо приказа немедленно тащить на ковёр писателя, принялся вежливо воспитывать главного по агитации:

"Нельзя вмешиваться, товарищ Стецкий, в творческий процесс художника. Нельзя ему диктовать что-либо".

Стецкому хватило не надолго. В очередной раз в компании писателей разгорячённый напитками Стецкий принялся откровенно ругать книгу Шолохова. Досталось по полной и Мелехову. И разложенец он у писателя, и белым сочувствует, и вообще контра. Да ещё и подначил писателя:

«Ты, Шолохов, не отмалчивайся!»

Шолохов, кипя от злости, всё-таки взял себя в руки. И спросил как ему лучше ответить главному пропагандисту. Как члену ЦК партии или лично как Лёше Стецкому. Тот кивнул, чтобы отвечал лично.

Шолохов спокойно подошёл, размахнулся и крепко приложил Стецкому в челюсть. Скандал, так с большим начальником никто не обращался. Понятно, ничего хорошего для Шолохова после такого обхождения с членом ЦК не ждали.

На следующий день из приёмной Сталина писателю позвонил Поскрёбышев. Секретарь уточнял правда ли, что на критику «Тихого Дона» Шолохов ответил таким образом? Шолохов убито, но честно подтвердил, что всё так и было. Секретарь поблагодарил и повесил трубку.

Ещё через четверть часа новый звонок. Снова у аппарата Поскрёбышев. Очень короткое сообщение для товарища Шолохова:

«Товарищ Сталин считает, что Вы поступили правильно».

Вот так, вождь прекрасно разобрался в ситуации и защитил писателя от нападок партийного чиновника своим авторитетом. После этого звонка доставлять какие-то неприятности Шолохову главный пропагандист уже просто не мог.

Судьба самого Стецкого сложилась нерадостно. Конечно же, не в перепалке с Шолоховым дело. Потянул агитатора за собой на допросах гражданин Бухарин. Наговорил столько, что отпираться было поздновато. И про подготовку свержения советской власти, и про план отделить от Союза Сибирь. И про высокие должности, которые обещали Стецкому после переворота.

Так что нападал на «контру» Мелехова агитатор зазря, не помогло. Был осуждён и расстрелян в 1938 году. При Хрущёве, конечно, реабилитирован как жертва Сталинских репрессий.

А Шолохов продолжил писать свой великолепный роман и публиковать по главам в «Новом мире». Не оглядываясь на подсказки агитаторов из высоких кабинетов. Писал про подлинную жизнь казачьей станицы, за что и любим до сих пор.

Потому как главные слова, чтобы этот роман состоялся, тоже были сказаны товарищем Сталиным:

«Великому русскому писателю Шолохову должны быть созданы хорошие условия для работы!»

Нарком Сталина с пулемётом на ГУМе

История ареста наркома Ванникова разбиралась не раз. Выдвигались самые неожиданные версии. Вплоть до баек как Сталин коленкой нажимает секретную кнопку под столом и наркома на выходе из кабинета берут под белы рученьки мрачные костоломы из НКВД. Достоверность таких рассказов, мягко говоря, вызывает вопросы.

Наткнулся на подробный разбор этого ареста от человека, хорошо знавшего Ванникова. Более того, работавшего с Ванниковым после освобождения в соседних кабинетах. Оба были замами наркома вооружений Устинова. Да-да, того самого позднее многолетнего Брежневского министра обороны.

Рассказывал об аресте генерал инженерной службы, зам наркома вооружений Владимир Новиков. Напомню, история была в том, что наркома Ванникова и ряд его заместителей арестовали за две недели до нападения гитлеровцев. А через месяц так же внезапно вернули на работу. Правда, Ванников вышел уже не наркомом, а замом к Устинову, но всё равно, пост министерский.

Новиков вспоминал, что после освобождения к нему пришли четверо. Сам Ванников, его заместитель Барсуков, бывший начальник патронного управления Ветошкин и директор Чарский. Приехали в наркомат сразу из тюрьмы, чтобы узнать свою дальнейшую судьбу. Сначала к Сталину, потом в наркомат. Больше того, от Новикова Ванников поедет обратно в тюрьму забирать вещи.

Новиков приписывает заслугу освобождения всех четверых хитрому замыслу Ванникова. Время было непростое, колеса государственной машины иногда крутились с большим скрипом. Даже по ложному обвинению можно было загреметь надолго, пока разберутся, да и станут ли разбираться.

Опять же, ответственность наркома гигантская. Срывы-то производства были, никуда их не спрятать. А пойди разберись, где тут недоработка, где халатность, а где прямое вредительство.

Ванников решает «запустить дурочку», соглашается на всё. Больше того, выдумывает в показаниях самые невероятные обстоятельства. Чтобы всякому было понятно – такого и быть-то не могло, ерунда какая-то.

Ванников сообщает следователям, что готовил покушение на товарища Сталина. Приводит совершенно зверские подробности. Как поднимался на крышу ГУМа и присматривал местечко для авиационного пулемёта. Так и говорит: