– Понятия не имею. – Отдышавшись, Ивано продолжило: – Недели полторы назад рука перестала меня слушаться, главное, просто бы отказывала, так она мне пакостит, как не родная. Я уж и протез думало поставить, и к инфогадалке нашей ходило, толку – ноль. Как ни странно, помогло ее по имени назвать, так хоть немного слушается, особенно если пригрозить. Это мне Дима, кстати посоветовал, дай Конфуций ему долгих лет. – Ромчик выразительно посмотрел на Льва. Ивано повернулось в поисках ложки, утерянной в драке, и сквозь жидкие волосы Лев увидел волдырь за ухом, такой же, как у него.

– У Вас тоже чип стоит? – Аккуратно поинтересовался Лев.

– А? Да, меня завлекли, что торговля лучше с ним пойдет, мол, он сможет мои мысли в красивую и правильную речь переделывать. Так развели же! Взяли и ограничили эту функцию для жизни, оставили только в игрушках. Теперь чип-то почти бесполезный.

– Да, понимаю. Я тоже себе установил. А у Вас он случайно не сбоил последнее время?

– Это как?

– Возможно, Вы перепады настроения за собой замечали или слепота на какой-то момент появлялась.

– Ой, голубчик, свят-свят. Не жалуюсь. Только вот Валерка появился. – Ивано похлопало себя по левой руке. – Давайте все-таки медку? Я и чай организую.

– Спасибо, но нам правда бежать пора. Мы пойдем. – Лев тронул за плечо ЭРПа, который все это время пристально всматривался в Ивано. – Поправляйтесь!

– Вам тоже не хворать! А ты не грусти, Ромчик!

– Ага. – Ответил рассеяно Ромчик. Он тряхнул головой, пытаясь сбить концентрацию. Не получилось. Еще пару секунд он наблюдал за тем, как Ивано трепетно протирает и расставляет банки на прилавке, пока не обнаружил, что Лев уже ушел.

Догнав Льва, Ромчик проводил его до аэроэкспресса, который удачно отбывал прямо от «Даниловки». Серебряный поезд с красной символикой умчался стрелой в прозрачный тоннель, как только Лев в него сел. Ромчик проводил поезд взглядом и осознал, что все еще не хочет на работу. Путем сделки с совестью – так Ромчик называл процесс победы его неразумной части над кодом, было решено посидеть полчаса на крыше рынка, любимом тайном месте Ромчика. С полупрозрачного купола открывалась достойная панорама на город, да и обычно до того места никто не добирался кроме ЭРПов-ремонтников. Ромчик забрался по винтовой лестнице, ровеснице видеокассет и игровых приставок, стараясь не скрипеть и не привлекать внимания. Наконец он на месте. Бесконечная пробка, сутолока. Аэроэкспрессы без устали набирают новых пассажиров.

Ромчик смотрел на «тубус для поездов», как он называл про себя прозрачный тоннель аэроэкспресса. Поезда стремительно и бесшумно подъезжали к станции под ним, выдавливали из себя копошащихся людей, наполнялись ими вновь и беспристрастно улетали прочь. Как бы Дима не восторгался мозгом человека, было в людях что-то до боли простое, что нельзя было скрыть ни единым технологическим скачком. ЭРПа это досадовало и напрягало одновременно. Вообще, мыслительные процессы о создателе были заблокированы, но в новых обновлениях эти запреты немного ослабили, чтобы позволять ЭРПам общаться на конфессиональные темы с людьми – как ни странно, в продажах такая тематика всплывала нередко. Прозрачный тоннель тянулся змеей через изгибы автострад. Пасмурное небо не обещало ничего, кроме дождя. Было в человеке и то, что особенно не поддавалось Ромчику – институт семьи. Он упорно его не понимал. Вот сейчас Лев спешит в аэропорт к своей девушке, жертвует своим здоровьем – а лучше бы с шишкой за ухом разобрался, у Ромчика, когда впервые шарнир полетел, он чуть инфаркт не поймал (или инсульт?), и сразу полетел на диагностику. Вот зачем Льву девушка? Чтобы дальше с ней создать семью, родить детей. А зачем? Чтобы продолжить род, и человечество не вымерло. Так почему бы не решить эту глобальную проблему на законодательном уровне, не выращивать младенцев искусственно, чтобы семья не была обязательным атрибутом. Хотя его же, по идее, и не принуждают с ней рожать детей. Люди хотят именно своих детей – эгоизм, «мое, я воспитал, мои гены». Хотя, в общем-то, какая разница? Все одного вида и на одно лицо. Зачем обременять себя лишними социальными обязательствами, идти на уступки, жертвовать собой, только чтобы не одному существовать, делить мысли и чувства не с чипом или набором коллег, а кем-то одним и постоянным? Это же тонкое место, уязвимое – из детективов Ромчик понимал, что предать могут только близкие, остальным просто нет смысла этого делать. Получается, человек умышленно себя ведет на страдания и риски. Вывод – он заводит отношения и семью, потому что ему просто скучно. Попробовал бы он поработать в «Даниловке», сразу бы передумал.

Налетевшая растрепанная туча зашуршала по крыше мелкими каплями дождя. От этого Ромчику стало еще тоскливее. Надо уходить. И когда уже наконец дадут новое обновление, чтобы его состояние стабилизировалось? Ромчик встал, чтобы напоследок насладиться панорамой ревущей Москвы, прижал руку к силиконово-металлической груди. Словно это помогло бы унять тоску. А вдруг человеку тоже никак не напишут обновление, он мучается от тоски и из-за этого и бежит за Катей в аэропорт? Дождь усиливался. Ромчик мотнул головой и побрел к лестнице.