Екатерина Бакулина: Правильный муж для мага

Муж боевого мага

Своего я подцепила на болоте. Или это он меня подцепил? Ну, как подцепил? Он мне пирожки принес и я не смогла устоять.

Что общего может быть у опытного боевого мага и сына трактирщика, главный талант которого – печь пирожки? Ничего общего, кажется. Не знаю, как это вышло. Знаю только, что встреча с ним перевернула всю мою жизнь.

1

Своего я подцепила на болоте.

Или это он меня подцепил?

Ну, не то, чтобы подцепил… как бы сказать? Он мне пирожки принес.

Вот придурок.

На нас как раз болотники поперли второй волной, а тут он.

Когда Патрик увидел, что какая-то неведомая хрень ломится через наш щит, он аж дышать перестал, замер. Потому что если прорвет защиту, то все, хана. Болотники нас сожрут, щит и так от напряжения уже потрескивает, Патрик его держит из последних сил. А от всех разом нам не отбиться. Я-то больше огневик, а Патрик по щитам мастер.

А тут через наш щит ломится ЭТО… Хайме его звали. Зовут. Хайме Кормак, младший сын трактирщика. Младший-то младший, а лось такой, что прямо дрожь берет…

В тине весь, черной жиже, лица не видать. Он ж в трясину провалился, пока к нам шел, тут болота кругом. Придурок. Котомка только чистая осталась, он ее над головой держал, чтоб не замочить. Сам чуть не потонул, но пирожки вон спас. Герой! Ох. Кто ж знал тогда, что он сюда полезет?

– Бей его! Бей! Мочи скорее! – заорал Патрик, показывая пальцем. – Контур прорвет сейчас!

Еще бы не прорвет! Щит на нечисть ставлен, а этот живой человек… хоть и мозгов, как мне тогда казалось, ему не додали конкретно. Кто ж мог додуматься за боевыми магами в лес пойти?

– Бей! Бей скорее!

Ну, я и шарахнула.

Только в последний момент рука дрогнула, огненный заряд чуть в сторону ушел, только краем задело. Сомнение у меня промелькнуло.

Да и у этого еще реакция хорошая, он сам в сторону дернулся. А то б ведь сожгла на месте.

Он прыгнул, и щит его пропустил.

И Патрик снова заорал со страху.

А этот – здоровый, черный весь, какой-то бесформенный от налипшей тины, – заорал тоже. Кто ж не заорет, когда в тебя огнем швыряют? Только сначала бессвязное что-то, и только потом по-человечьи.

– Не надо! Не надо! Не бейте больше! Это я! Я вам пирожков принес!

Патрик охнул и как-то даже пригнулся от неожиданности. Уставился на него.

А я приготовилась шарахнуть снова. Кто ж его знал…

– Я Хайме! Хайме, помните? Из трактира!

Патрик выругался… затейливо так. На меня посмотрел.

А что я? У меня тут болотники наступают по всем фронтам, мне вот так, как он, охреневать некогда. Мне сражаться надо. Я только махнула рукой – потом разберусь, если живы останемся.

– Щит держи крепче! – буркнула только.

Патрик икнул и про дело вспомнил.

И этот Хайме притих. Пока болотники лезли, не закончились, он тихо сидел, прижавшись к коряге спиной, обнимая свою котомку. Только поглядывал на все настороженно.

До сих пор не понимаю, как он к нам дошел. Там же этой нечисти на болотах… как грязи. Бегает он, что ли, так быстро? Или везет несказанно? Просто трындец как несказанно везет.

Но кто ж теперь разберет.

И только когда болотники закончились, когда последнего испепелила, я обернулась к нему.

Только Патрик успел первый обернуться.

– Смотри-ка, вроде человек! – сказал Патрик, разглядывая Хайме с безопасного расстояния, вытянув шею. – А я уж подумал, может, морок какой? Выползень. На болотах случается. Но нет, смотри Мира, у него и аура и энергетический фон как у нормального.

А он ненормальный. Однозначно.

– Ты палочкой его потыкай, – предложила Патрику.

Ну, Патрик и взял палочку. Просто малость не в себе после такого.

– Пат!

Он вздрогнул, на меня посмотрел. Бросил. Выругался снова.

А этот… Хайме… я тоже присмотрелась, прищурилась. Аура у него нормальная, а с энергетическими полями я как-то не очень. Патрику поверю.

– Я тут это… – Хайме решил голос подать, вышло у него хрипловато и сдавленно. – Леди Мирцелла, я вам тут пирожки принес. Подумал… – и кашлянул. Правильно, нихрена он не думал, когда сюда понесло. – Подумал, что вы же голодные тут. Еще затемно ушли, и целый день на ногах… Вам ведь силы подкрепить надо.

Никаких сил с ним не хватит.

Он попытался встать, пошатываясь. Повело его. Охнул, за корягу ухватился. Думаю, вот только тут, запоздало, нервы у парня сдавать и начали, когда всю картину осознал. Но встать – встал. Котомку протянул. Руки только дрожали.

Мы с Патриком переглянулись.

– Возьми? – предложила я.

– А че я-то? – удивился Патрик. – Он тебе принес.

– А ты разве пирожки не хочешь? – в ответ удивилась я.

Хайме попытался было шагнуть к нам, но мы с Патриком разом попятились, не сговариваясь.

– Да что вы? – не понял Хайме, обиженно вышло.

Да ничего как-то… Но кто же знает? Я в своей жизни чего только не повидала. Но такое – впервые.

– А может, все же шарахнешь его? – осторожно спросил Патрик. – Для верности. А если чего, потом в деревне скажем, что болотники сожрали.

– Эй, да вы что… – Хайме только сейчас понял, попытался было пятерней лицо оттереть, но не вышло, засохло уже, плохо поддавалось. – Вы что, испугались меня, что ли? Это ж я…

Испугались.

Вот тут я вздохнула тяжело, решительно подошла и взяла у него пирожки. Ибо негоже боевым магам всяких безмозглых выползней пугаться.

В котомку заглянула.

Действительно пирожки. Плотненько так лежат. Сверху в промасленную тряпочку завернуты, а под ней в чистое полотенчико. Тепленькие.

А пахнут-то так, что голова закружилась.

Патрик мне через плечо заглянул.

– Пирожки? – уточнил он.

– Пирожки, – согласилась я и от одного откусила. Ох, ты ж… – А знаешь, Пат, я, пожалуй, с тобой делиться не буду. Это мои пирожки. Я их сама добыла.

Вкусные, мать их! Сил нет. С капустой.

И этот, Хайме, довольно заулыбался, глаза под черной коркой грязищи засияли.

* * *

Сначала, признаться, я думала, парень какой-то больной, умственно отсталый. Ну как же можно так было?

Но ведь нет же. Мы шли, и на обратном пути он разговаривал довольно здраво. Адекватно разговаривал. Потом кое-как умылся в ручейке… Ма-ать его… Я, все же, по нему слегка задела тем ударом. Грязища коркой запеклась и от огня защитила, но заметно все равно. Рожа вся красная, может и волдыри пойдут…

– Болит? – спросила я.

Он только головой мотнул.

Конечно, так ему и поверила.

– А ну сядь, – велела я. – У меня мазь хорошая есть от ожогов. Только сначала нормально смыть все надо.

Взяла полотенце, намочила в ручейке.

Больно, конечно. Когда я до кожи дотрагивалась, хоть и старалась очень осторожно, но он вздрагивал, губы дергались. А как мазать начала… да, я знаю – мазь щиплет, зато и помогает потом хорошо… так он даже зажмурился, губу закусил. Но молчал, надо отдать должное. Только шипел тихо-тихо. Помню, как-то Патрика мазала, так он орал, отбивался и чуть меня не покусал. А этот ничего.

– Как же тебя угораздило? – вздохнула я, домазывая последнее. – Это ж как должно было такое в голову прийти?

Он вздохнул тяжело.

– Прости, глупо вышло.

– Не то слово! – подтвердила я.

И он еще тяжелее вздохнул.

– Понравилась ты мне, – сказал хрипло, немного виновато. – Решил приятное сделать.

Вот молодец, ничего не сказать! Охренеть как приятно посреди боя выползней наблюдать!

Патрик там сзади начал мерзко подхихикивать.

Я…

Понравилась… Вот дурак же.

Ох, а брови парню совсем спалило. И ресницы тоже… так себе. Хорошо хоть глаза целы. Кожа облезать будет.

А так-то ведь симпатичный, – внезапно подумала я. Симпатичный такой парень. Здоровый, крепкий… глаза голубые… мозги б ему…

2

– Потанцуем? – предложил он.

Последний вечер в деревне, праздновали окончание нашей работы и что всех болотников по местным болотам подчистили. Заплатили нам хорошо… вообще-то нам Управление за работу платит, но и местные часто еще подкидывают, в благодарность, дело ж такое… Мы им дополнительно, по мелочи, бывает, помогаем всяким.

А тут еще небольшую вечеринку устроили – выпивка и танцы.

И этот вот – подошел. Сын трактирщика, мастер пирожков и бараньих ребрышек в меду. Вся рожа в красных пятнах и струпьях от моего огня. Красавец! Загляденье просто.

– Я не танцую, – сказала ему, из кружки эля отхлебывая.

– Почему? – спросил он.

– Не люблю.

Он моргнул, губы поджал. Не обиженно, как-то задумчиво у него вышло.

Засопел, так эти раздумья ему тяжело давались.

– Уезжаешь? – сказал он.

– Уезжаю, – согласилась я.

– А если у нас снова болотники заведутся, приедешь еще их бить?

– Не заведутся, – сказала я. – Мы их подчистили основательно. Нам репутация дорога. Но если заведутся и нас направят, то приедем. Только если заведутся снова, направят уже не нас.

– А чтоб вас прислали?

– В частном порядке тогда, за свои деньги, – пожала плечами.

Он насупился, шею сзади потер. Лапищи у него здоровые, такими не тесто месить, а головы сворачивать можно. Двумя пальцами буквально.

– Мне тут столько не заработать, – сказал он, – чтобы магов приглашать. Это в столицу ехать надо.

Я фыркнула, пожала плечами снова, эль потягивая.

– А ты собирался?

– В столицу? Выходит, придется, – сказал серьезно.

Забавный он.

– Приглашать, – сказала я. – Собирался нас снова приглашать сюда?

– Подумывал, – сказал он. – Только, пожалуй, бессмысленно это будет. Даже если найти деньги, если нанять вас с Патриком. Ну, приедете вы, побьете нечисть, и уедете снова. И все.

– А чего тебе надо?

– Хочу, чтобы ты со мной осталась, – сказал, ни капли не сомневаясь.

Вот, мать твою! Я засмеялась, у меня аж эль из носа брызнул.

– Да ты сдурел, парень? Зачем я тебе?

– Жениться на тебе хочу.

Сказал и стоит, смотрит. Руки ко мне не тянет, целоваться не лезет. Серьезно он что ли? Так ко мне еще не подкатывали, хотя повидала я немало.

– Зачем? – сказала я.

– Нравишься ты мне.

Я только фыркнула – тоже мне причина!

– А ты мне зачем?

– Буду тебе завтраки готовить, кофе варить. Я умею, ты знаешь. Вечерами, когда возвращаться будешь, стану с тобой сидеть на кухне и слушать, как прошел твой день.

– Хм, – сказала я с интересом. – Будешь мне верной женой? Дома на хозяйстве?

– Нет, – сказал он спокойно, словно я не пыталась его поддеть. – Не дома. Если в городе жить, то я пекарню открою. У меня родни много, займу на первое время, как дело вести – разберусь. У тебя свое дело, у меня свое. Пекарня, конечно, много времени отнимать будет, но ничего. Зато вечера и ночи все наши с тобой.

Я смотрела на него и… вроде не пьяный ведь, и говорит так серьезно. Вот что у людей в головах?

– Ночи? – сказала я.

– Да, – сказал он, и вот тут все же смутился, уши покраснели.

– В постель ко мне хочешь?

– А отчего бы не попробовать? – сказал он серьезно, с вызовом, аж челюсть вперед выдвинул. – Может, тебе понравится?

Вот гений-соблазнитель, мать его!

Я заржала. Так смешно стало, что прямо сил нет. Так, что даже кружку с элем недопитым ему сунула, чтобы подержал, а то разолью еще. А он ничего, стоял, смотрел как я ржу, краснел только еще больше.

И самое смешное в этом, что прямо зацепил, заинтриговал, уже думаю – отчего бы не попробовать? Что я теряю?

– А если не понравится? – спросила я.

– А ты попробуй, – упрямо предложил он.

– И чем же ты меня удивишь?

Тут он засопел сердито.