Однако, что-то скорее интуитивное, чем разумное удержало его в кресле под напряжённым взглядом суровой собеседницы.

– Да она боится. – Сергея окатила очевидная догадка, – Ей просто страшно за сестру, за себя, за будущее. Она одна и не знает, кому доверять. Оттого и ершится колючей бронёй. Правильно, между прочим, делает, даст слабину – вмиг сожрут. Это она ещё не знает, как хреново в действительности обстоят дела. Только догадывается – иначе по-другому бы построила разговор.

  Молодой мужчина быстро загнал эмоции в узду. Ну… почти. По крайней мере выражение спокойной уверенности вернулось в его сдержанную улыбку. Однако, совершенно погасить раздражение от устроенной ему тут попытки акта подавления, было сложно. При всём понимании, простите, Сергей был не тем человеком, которого можно вот так запросто злить потугами «построить» с претензией на тотальный контроль. Чревато, знаете ли.

  Тем не менее… Он знал, что этот синеглазый Фюрер – единственный оставшийся у Лили родной человек. И, если старшей сестре действительно так важно, поставленный сейчас ею вопрос надо закрыть. Всё равно ведь придётся. Чем раньше – тем лучше. Так что, возможно, не так уж она и неправа.

– Я люблю Лилю. – без всякого пафоса и заигрывания ответил он.

  Сергей открыто смотрел на Марину, позволяя той хоть до морковкиного заговенья разглядывать «глубины его души», чего-то там выискивать, одной ей известного, но «железный щит» над его истинными эмоциями уже прочно встал на место. Уязвлённая гордость всё ещё шипела разозлённым ежом.

  Однако, прежде чем в эти глаза вернулась привычная льдистость, старшая всё-таки успела уловить в них искру живой тёплой искренности, мелькнувшую на слове «Лиля».

  Не сказать, что для окончательных выводов этого маленького наблюдения Марине было «необходимо и достаточно», однако от сердца немного отлегло.

   Даже как-то немного неловко стало за подобный таранный «наезд» на парня. Так ведь и союзника можно потерять. Возможно, единственного.

  Однако, расслабляться было преждевременно. В том, что Сергей – союзник, следовало ещё убедиться на деле. А посему…

– Так, ладно, брататься, как говорил отец, погодим, но градус общения, однозначно сбавим. – Марина мысленно подвела первый итог.

– Прошу прощения за бестактность, но, если ваш ответ искренен, вы знаете мою сестру достаточно хорошо, чтобы понимать причины моего беспокойства. – извинилась девушка. – Тем более, что ситуация не слишком располагает к долгим светским реверансам и неоправданному доверчивому оптимизму.

– Понимаю, разделяю, открыт к диалогу. – усмиряя холодный шторм в очах, лаконично ответил Сергей. – Что бы вы хотели узнать?

– Расскажите, с какой целью вас привлёк Алексей Гаврилович. – перешла к делу девушка.

– Вам что-то уже известно? – уточнил собеседник.

– Только то, что у отца возникли какие-то неприятные догадки. Большего он рассказать не успел. Хотел сперва сам всё проверить.

– Ну тогда, с вашего позволения, с самого начала…

  Шерлок начал отчёт, и вот тут Марине стало дурно. Мозг просто отказывался верить ушам.

  От информации, которую сейчас с методичным хладнокровием излагал Марине Сергей, легко можно было впасть в отчаяние. Внутри девушки всё как будто окаменело.

  Нет, отец никогда бы не стал нервничать на ровном месте, это она понимала. Но к тому, что сейчас открылось её изумлённому разуму, была, прямо скажем, не готова. Она бы уже не удивилась тому, что не слишком крепкое сердце отца дало сбой именно вследствие вскрывшейся грандиозной аферы, проворачиваемой за его спиной.

  И никем иным, как будущими членами большой и «дружной» семьи.

– Почему вы не сообщили мне об этом раньше? – замороженным голосом спросила хозяйка кабинета.

– В связи со смертью Алексея Гавриловича, все движения по проекту остановились. Пока вы официально вступите в право наследства, пока в бумагах сменят подписанта, пока ваши партнёры осмелятся настаивать на завершении сделки, пройдёт не один месяц. Мы получили время на то, чтобы всё исправить. А тревожить вас в момент похорон самого близкого человека я просто не решился.

  Марина подняла на собеседника замерший взгляд.

– Побоялся, что… ну в общем, ждал, когда вы сами сможете говорить о делах.

– Вы уверены, что всё обстоит именно так?

– Да. Более того, я могу это доказать. Пройдёмте ко мне…

– Погодите. – Марина неуверенно махнула рукой, останавливая парня, встававшего с кресла, – Я сейчас всё равно ничего не пойму в ваших мониторах. Кто ещё знает о том, что вам удалось обнаружить?

– Только я, теперь и вы. Даже ваш отец имел меньше информации. Самые важные ниточки общей схемы и доказательства мне удалось вычислить уже в последнее время.

– Ясно. – девушка провела обеими руками по лицу, сложила в замок, уперевшись в него губами и надолго задумалась.

– Мне жаль. – совершенно искренне негромко сказал Сергей, проникаясь невольным уважением к собеседнице.

  Честно сказать, он ожидал, скорее опасался более бурной реакции. А тут…

– А нервы у девчонки – что надо. – наблюдая за реакцией собеседницы и давая той время освоиться с более, чем хреновыми новостями, отметил парень.

  Откровенно, подобного склада «железные леди» никогда не привлекали его, как мужчину. Слишком самоуверенные, слишком трясущиеся над своей независимостью, слишком волевые. Всю жизнь меряться характерами? Избави бог. Женщина должна оставаться женщиной.

– Вот Лиля – совсем другое дело. – в душе Сергея посветлело при воспоминании о младшей сестре, – Хрупкая, мягкая, тёплая-тёплая…

  Тем не менее, эта совсем молодая девушка в элегантном деловом костюме, на которую беды посыпались с какой-то мистической беспощадностью, вызвала в нём волну сочувствия. И даже симпатии.

– Итак, давайте подытожим. – с глубоким вдохом Марина вышла из напряжённой молчаливой задумчивости и положила сцепленные руки перед собой. – Вы утверждаете, что… Что предприятие наших партнёров – фактически банкрот, их единственная цель – легально завладеть нашими… ресурсами и все документы, которые они предоставили – фикция?

– Верно.

– Невозможно. – отрезала Марина. Факты казались настолько чудовищно-нереальными, что никак не желали складываться в общую картину. Хотя бы логически. – Реорганизация предприятий путём слияния при начатой процедуре банкротства невозможна.

– Так никто её и не начинал – внешне всё чинно-благородно.

– Вы хотите сказать, что наша бухгалтерия, которая занималась проверкой документов, не углядела бы в них нестыковок?

– Исходя из солидности суммы, которая недавно упала на личный счёт вашего главбуха – как вы выразились, углядела.

– В доле?

– Однозначно.

На все «технические» аргументы Марины Сергей упрямо сыпал контраргументами, заставляя волосы на затылке девушки противно шевелиться.

– Но ведь это всё изначально по определению глупо! – всё-таки взорвалась девушка и, не в силах больше сидеть неподвижно, взялась мерить шагами кабинет.

– Отчего же?

– Ну как?! – Марина аж задохнулась от того, что её собеседник не понимает такой очевидной истины. – Да потому, что всё равно всё это должно было вскрыться, и очень скоро. Мой отец – не дурак.

– Согласен. – Сергей напряжённо прищурил глаза. – Но его больше нет.

Говорить об этом было тяжело. Да и напускать лишней жути совершенно не хотелось. И всё же…

– Что вы хотите этим сказать? – Марина замерла, как вкопанная, чувствуя, что сердце начинает стучать через раз.

– Только то, что сказал.

– Папа умер от сердечного приступа.

– Верно…

– Договаривай.

– Не возьмусь утверждать с полной уверенностью… – молодой человек очень тщательно сейчас подбирал слова. – однако выводы напрашиваются сами собой. Всё это время я думал о том, при каких обстоятельствах вся афера имела бы смысл и положительный исход…

По его версии выходило следующее: Алексей Гаврилович как нельзя вовремя погибает по естественным причинам (?), Марина – единственная наследница – выходит замуж за Данила. Но она ведь тоже не дура и совершенно права – такое «шило» в мешке не утаить. А значит что? Что вполне вероятно, что и ей в перспективе уготован какой-нибудь, например, несчастный случай. И благосостояние семьи спокойно переходит в руки убитого горем молодого супруга.

– Бред. – девушка нервно усмехнулась и уставилась на Сергея совершенно ошалелыми глазами. – Даже если допустить такую вероятность, всё то же самое можно было провернуть гораздо проще. Зачем все эти сложности со слиянием? Поженили нас с Данилом, хлопнули отца, следом меня – и никаких лишних заморочек.

– Скорее всего, так всё изначально и планировалось. Возможно даже без… летальных ситуаций. Но вы же знаете Алексея Гавриловича. Общее дело для детей – это его мечта, которая сильно усложнила вашим «партнёрам» задачу.

Конечно, взять и в одночасье поверить в версию Сергея Марина не могла. Ну просто не могла и всё. Да только и наш Шерлок не зря ел свой хлеб. Пора поговорить о нём более подробно.

Глава

4

Начать следует с того, что дед Шерлока новой формации был самым настоящим советским вором. Может быть не уровня Бориса Венгровера*, но и не самым «худым» в известных кругах. До разбоя не опускался, работал всё больше ловкостью рук и головой, за крепкое, незаурядное содержимое которой и носил кличку «Котелок».

В общем, брал в своей опасной противозаконной, если можно так выразиться, профессии мастерством, мозгами, а в случае «попадалова» и неотразимым обаянием. Не всегда безнаказанно, но в целом Котелок был вором удачливым.

Бабушка Серёжина умерла довольно рано, вследствие чего отца его, Константина Николаевича, а тогда ещё просто Костика, в шестилетнем возрасте определили в детский дом. Сами понимаете, несмотря на завидный запас везения, волю Котелок эпизодически всё же менял на места не столь отдалённые, с матерью Кости официальной связи не имел, но про сына помнил.

Костик тоже знал, кто его отец. Точнее, в детском доме ему попросту не давали забыть про богатую уголовную биографию родителя. Вопреки этому, а скорее даже именно потому Константин Николаевич вырос кристально порядочным и честным человеком, всей своей жизнью стараясь «отбелить» честь рода и снять с себя и своих будущих потомков печать «сына вора».

Отдать должное, Котелок пытался несколько раз оказать неофициальную финансовую помощь сыну, наделить, так сказать, подъёмными средствами, но Константин эти порывы отклонял на корню, всячески пресекая возможность любого общения.

Потомок у Константина получился один – Сергей. И, опасаясь, что в мальчике проснутся дедушкины уголовные наклонности, подкреплённые такими же способностями, Константин Николаевич очень ответственно занимался воспитанием сына.

А именно, загружал мальчишке голову учёбой и прочей активной интеллектуальной деятельностью, а мышцы – спортивными тренировками, без удержу внушая сыну правильные жизненные установки. И словесно, и личным примером.

И всё же, всё же…

К преклонному возрасту Котелок, несмотря на богатое прошлое, дожил довольно бодрым стариканом и «вышел из профессии». Тем не менее, годы брали своё, отсутствие приключений, а паче непривычное одиночество «давило на грудь». Вот тут и состоялась нечаянная судьбоносная встреча отца с сыном, и защемило родительское сердце. Да и сыновнее тоже дрогнуло.

Как ни пытались оба задвинуть память друг о друге подальше на пыльные задворки, а из кровной родни их осталось только двое. Ну и маленький Серёга, само собой.

Какого-то совсем уж непростительного зла отец и сын друг другу не причинили. Ума за жизнь нажили. Да и… Ну в общем, мальчишка навсегда запомнил тот день, когда они с папой увидели у фонтана старика, кормившего голубей.