– Что я сдал вас Никки Чакане в обмен на досрочное освобождение. Какой же у вас, Кратерных тварей, подозрительный разум.

– Но вы же примерно этим нам угрожали.

– Да, если бы вы не вытащили меня оттуда в оговоренные нами сроки. Срок этот составлял сорок дней, а мы находились на дне первом. Так что ваше беспокойство было немного преждевременным. И если бы я заговорил, поверьте, вы бы уже об этом знали. Отдел по расследованию убийств Брэдбери не валяет дурака. Чакана использовала бы мое заявление в качестве повода, еще утром устроила бы рейд и сожгла бы это места дотла. Вероятно, с вами внутри, ребята.

– На глазах-то Земного надзора? – С манерным голосом Постепенной было сложно сказать, сомневается ли она в моих словах, насмехается надо мной или интересуется местными событиями.

Я с умным видом кивнул.

– Особенно на глазах Земного надзора. Именно такой отвлекающий маневр прямо сейчас нужен людям Малхолланда. «Эй, люди, как вы вообще можете беспокоиться о каком-то юридическом дерьме, до которого никому нет дела, когда мы находимся под угрозой вторжения сил зла из Эллады? Это Высокий Рубеж, мы здесь имеем дело с настоящими проблемами, у нас нет времени на бюрократическую возню, которую вы, земные придурки, считаете такой важной». – Я развел руками. – Так Малхолланд сразу заговорил бы о жизни в осажденном лагере и подобную возможность выдоил бы по полной. Имея на руках такой козырь, он бы, вероятно, смог затормозить весь аудит, а то и вовсе остановить его намертво. Поверьте мне, если бы я заговорил, вас бы уже всех заперли в кутузке, ну или вы удобным образом погибли бы при сопротивлении аресту.

– Хм, – ее спокойные темные глаза пристально наблюдали за мной из-за прозрачных линз. А встроенная в гарнитуру система сканирования человеческого поведения наверняка проверяла меня на наличие явных признаков лжи. – Так скажите же мне, мистер Вейл, – тихо продолжила она, – если все обстоит именно так, как вы говорите, то почему лейтенант Чакана так быстро вас отпустила? Что вы согласились сделать для нее?

– Я не собираюсь рассказывать об этом вам, Постепенная. Это не ваше дело.

– Нет, наше, – ее поза слегка изменилась, взгляд стал жестче. – И я предлагаю вам сотрудничество. Вы же хотите выйти отсюда?

Я фыркнул.

– И тогда это место станет последним, где меня видели живым. Вы не настолько глупы. Вы вообще слышали, что я сказал о Никки Чакане и отделе по расследованию убийств Брэдбери?

Тишина – краткий миг тишины, пока она проводила перекалибровку.

– Теперь вы работаете на нее.

– Я бы сказал, что это очевидно, разве нет?

– Работаете над чем-то, связанным с визитом Земного надзора.

– Отлично. Вы снова поумнели. Так вам идет гораздо больше.

Она сделала вдох и на мгновение замерла.

– Вы очень грубый человек, мистер Вейл. Вам не стоит преувеличивать свою ценность.

– У нас было очень ограниченное деловое соглашение, и за исключением небольшого вопроса о моем гонораре, который вы по-прежнему не уладили, это соглашение полностью выполнено. Сэл Кирога мертв, контрольный пакет акций «Девочек Долины» и еще немного у вас в руках, а я вышел из тюрьмы. Но вы хотите поговорить о грубости – тогда давайте обсудим, сколько еще мне ждать денег.

– Вам заплатят. Я уже…

– Да, я знаю. Мы договорились о выплате гонорара по завершении дела, но пока что вы не можете мне заплатить. Мы согласовали график моего освобождения из тюрьмы, но вы не смогли его соблюсти. Мы договорились доверять друг другу, но при первых признаках оперативных сложностей вы впадаете в панику, вытаскиваете меня сюда и сыплете мелодраматическими угрозами. Скажите мне, Постепенная, там, в Элладе, триады до сих пор классифицируют как организованную преступность? – Я сделал паузу, чтобы до нее дошел смысл оскорбления. – Потому что если бы здесь, внутри Разлома, кто-нибудь из фамилиас андинас^[4] вел себя настолько неорганизованно, он бы не продержался и десяти минут. Дать вам небольшой бесплатный совет в соответствии с вашим увеличенным графиком платежей? Если вы планируете остаться в этих краях, вам придется основательно попотеть и приложить больше усилий.

На этот раз молчание затянулось.

– Есть проблема, – произнесла она наконец.

– Я, блядь, знаю, что есть проблема. Я смотрю ей прямо в лицо.

– Дело не в ваших деньгах. Есть еще кое-что. – Она еле заметно сменила положение на стуле, в этом чувствовался тончайший намек на дискомфорт. – Есть проблема, и нам нужна ваша помощь.

Глава тринадцатая

Я поехал домой.

У Постепенной хватило любезности вызвать мне велотакси и оплатить обратный проезд до «Приюта викинга». Если помнить о ее прежних намерениях, это было самое меньшее, что она могла предложить в качестве оливковой ветви. Я попросил рикшу прибавить ходу, мне повезло с расписанием, и я успел на обратный поезд. Проехал по всему Коридору Вентура и добрался до вокзала Спарквилля, где благодаря изящной пересадке, ради которой мне пришлось пробежаться, я уже через минуту ехал в направляющемся на юг поезде «ВэллиВак». Спустя несколько темных остановок мы пулей влетели на станцию «Арка Цереры», которая когда-то была распределительным хабом и сердцем Вихря – так называли фрактальную путаницу улиц с южной стороны города.

Я вышел в пустынный нанобетонный мрак и по пустому эскалатору поднялся на поверхность. Здесь и в лучшие времена не бывало много народу. По большей части Вихрь – это автоматизированные заводские блоки и огромные склады. Здешние улицы были как-то странно и нелогично спланированы, очевидно, какой-то ню-джинн спроектировал их еще тогда, когда все считали это хорошей идеей. Есть что-то жутковатое в том, как они уходят по бесконечной дуге в сторону того, чего вы никак не можете разглядеть, ходить по ним пешком – сущий кошмар. Любой, кто мог позволить себе жилье в другом месте, никогда бы не стал ютиться здесь. А в такой час даже те, кто называют Вихрь домом, на улицах не показываются. Они либо давно отправились через весь город на свою дерьмовую работу в бесконфликтной экономике^[5], либо отсыпаются в капсулах после ночной смены.

Я направился по «Арке Цереры» в ту сторону, где от станции отходила первая из дочерних аллей. Вконец износившийся энергоман на перекрестке с Церера-драйв 4 был единственным признаком жизни на всю округу, хотя применительно к нему слово «жизнь» было довольно щедрым комплиментом. Он, как обычно, сидел, съежившись в нише, прилип к мостовой из-за подсохшей небольшой лужи мочи и дерьма, прислонившись к стене фабрики, и уже подключился к ее энергоисточнику, удаленно хакнув его. На голове у бомжа красовалась старая и поношенная индукционная шапка из пластикожи, приклеенная к вискам обрывками изоленты, а на ослабевших руках и коленях покоилась нещадно кастомизированная контрольная панель.

В суровые зимние месяцы с губ людей вроде него срываются клубы морозного дыхания. В такую теплую погоду, как сейчас, нужна гарнитура, чтобы просто понять, жив нарик или нет.

Говорят, когда-то он был довольно большой шишкой.

Но в Разломе подобные истории слышишь постоянно. Вся эта ебаная Долина усеяна остатками прежних начинаний и лучших дней. Конечно, если верить уличным поэтам и уволенным историкам, которые стоят за стойкой бара или прилавком тележек с едой на Бульваре. «Сейчас, – сказал мне один из них одним морозным воскресным вечером, – все мы просто питаемся накопленным жиром испортившейся мечты.

Соевый соус дать?»

* * *

У оверрайдеров не бывает много багажа.

Сложно сказать, в чем тут дело – то ли в редактуре генов, то ли просто работа такая. Когда проводишь большую часть своей жизни без сознания внутри корпуса космического корабля в миллионах километров от любого человеческого общества, трудно привязаться к любимой кофейной кружке. Вещи приобретают чисто функциональный аспект – ты просыпаешься, видишь, что тебе доступно, и пользуешься этим. Выполняешь работу с помощью подручных инструментов. Никакой другой подход толком не работает. Возможно, генетики все предвидели и внесли соответствующие изменения еще на стадии эмбриона, а возможно, особенности просто идут в комплекте с местом работы и к этому привыкаешь.

В любом случае привычка остается с тобой и после дембеля. Таким парням, как я, не требуется много места, поскольку нам попросту нечем его заполнить. Капсула Дайсона/Сантоны, в которой я сплю, имеет размеры 6 на 2,8 метра, включая влажную зону, она достаточно высока, чтобы стоять вдоль центральной линии, а снаружи больше всего напоминает спасательную капсулу без всяких излишеств, на базе которой и построена. Она несколько больше жилых капсул стандартных моделей, стоящих в других люльках на стойке, но в основном это из-за систем обшивки. Если специально не приглядываться, разницу заметить трудно, а с расстояния в двадцать метров все эти незначительные детали и вовсе исчезают, все модели сливаются в однородную ромбовидную форму. Вся система возвышается по адресу Церера-драйв 4.7, дом 1009, как массивный разукрашенный штабель для хранения вышедших из строя ядерных боеголовок. Доступ к люлькам обеспечивают пыльные лестницы и подвесные переходные мостики, украшенные черно-желтыми силовыми кабелями толщиной с огромного питона и обвитые небрежными петлями тонких пластиковых трубопроводов: синий для воды, красный для сточных вод. Задние концы капсул первого массива выступали над улицей примерно на полметра, походя на многоквартирный дом, жильцы которого в унисон высунулись поприветствовать прохожих.

Введя код на входной двери, я вошел внутрь и быстро пробежал восемь пролетов до четвертого этажа. К тому времени как я добрался до верха, пульс едва ускорился, приложенные усилия казались закуской перед основным, куда более жестоким блюдом. Я тряхнул головой, пытаясь прогнать это ощущение, но не шибко преуспел.

На случай, если она все-таки дома, но просто не отвечает на звонки, я прошел в дальний конец подвесного мостика и позвонил в дверь капсулы Арианы. Впрочем, особых надежд не питал. Как и большинство танцовщиц с Бульвара, Ари обычно принимала большую дозу любого дарящего сладкие мечты образца биотехнологий, который по уценке попадался ей на работе. В мягких глубинах сна, проспонсированного коктейлем из мелатонина, она бы и ядерного взрыва снаружи не заметила, что уж говорить о барабанящем в ее дверь унылом чуваке со стояком.

Я попробовал еще пару раз и сдался. Прихватив свой печальный стояк с собой, я направился по мосткам к «Дайсону» и, пройдя голосовое распознание, оказался внутри. Минутку посидел, ссутулившись, за рабочим столом. Моя гарнитура тускло поблескивала на столешнице рядом с полулитровой бутылкой «Марки». В правом верхнем углу левой линзы крошечный зеленый огонек подмигнул мне: «Все готово». Мгновение я сверлил его взглядом. В «Вектор Рэд» я пообещал Мэдисон Мадекве, что свяжусь с ней, так что у нее был мой номер, но пошла она нахер, звонок может и подождать. Равно как и внезапное поручение Постепенной. Первым делом я хотел принять душ, смыть с себя последние двадцать четыре часа и посмотреть, как их остатки утекут в канализацию.

Но у кого-то были другие идеи. Я и пяти минут не успел помыться, как во внутреннем пространстве капсулы раздался настойчивый звон. Подняв голову под моросящим потоком воды, я выглянул наружу сквозь клубы пара. «Да ты, блядь, издеваешься». Но, разумеется, лежащий на столе экран светился бледными серо-голубыми тонами. Мигал лаконичный идентификатор из моего списка контактов: ЧАКАНА.

– Да вашу ж мать. – Я вышел из-под душа, стряхнул с волос воду и промаршировал к коммуникатору. – Да, чего тебе нужно?

Она моргнула, глядя на меня. Недосып размазался у нее под глазами, словно вчерашний макияж.

– Ты бы прикрылся полотенцем ниже талии. Было бы неплохо для начала.

– Я был в душе, Никки.

– Ну так теперь ты из него вышел. Так что оденься уже.