Да и по товарищам Злобин минуту назад зря прошелся. Леха, конечно, тот еще фрукт, но чтобы по головам? Сразу вспомнилось, как на втором курсе они с Рыжим спиной к спине отбивались от выпивших футбольных фанатов. Наваляли им бело-синие знатно, конечно. Зато в той битве родилась их с Воронцовым настоящая дружба. А Дашка? Красивая, зараза, спору нет. Но замуж она в ближайшее время разве что за их научный проект выйдет. Из всех троих Казанцева, пожалуй, одержима наукой больше всех. Куда она, кстати, запропастилась?

Злобин повернулся и пошел назад. Хандра понемногу отступала.

Загадка исчезновения Казанцевой разрешилась на полпути к лаборатории. Проходя мимо женской уборной, Саня расслышал едва уловимый плач.

– Даша? Казанцева? Это ты?

Спросил из вежливости, больше там, понятное дело, быть некому. Но ответа не дождался. Постояв с минуту, он решительно толкнул дверь. Возле раковины склонилась всхлипывающая Дашка.

– Эй, что стряслось? Ау, слышишь меня, товарищ инженер?

Казанцева развела ладони и посмотрела в зеркало на свое зареванное лицо. И тут же снова зашлась в плаче.

– Я старею, да?

Злобин едва разбирал слова сквозь девичьи всхлипы.

– Скоро стану страшной развалиной. Кому я нужна такая, мамочки…

– Чего? – поразился Сашка. – Ты себя вообще слышишь? Тебе двадцати пяти еще нет.

– Два-а-адца-ать четыре уже… Аааа, – снова зашлась Казанцева.

Может, в другой раз Злобин и рассмеялся бы над такой нелепостью, но сейчас стало не до смеха. Девушка была близка к истерике.

– Оставить слезы и глупости! – рявкнул он. – Молодая, красивая, талантливая! Что тебе в голову взбрело?

– Понимаешь, везде заперто! Я посты охраны обежала – никого! И так одиноко стало, прямо жуть! – зачастила Дарья. А Злобин, вдруг уловил в ее эмоциях что-то неприятно знакомое. – Зашла умыться. В зеркале себя увидела и поняла, что мне уже не семнадцать! Морщинки вон, видишь, на лбу пролегли. Скоро старухой стану…

– А ну-ка стоп! – Злобин резко повернул к себе Дашу, собравшуюся снова расплакаться. – Тебе с чего такие мысли в голову полезли? Как давно ты тут стоишь? Что-нибудь странное было? Вспоминай!

– Нет, Санечка, ничего. Просто, понимаешь, как-то бессмысленно все. И страшно! А что если… – она переключилась на другую мысль, и глаза ее расширились от ужаса, – если нас тут никто не найдет? Так и умрем забытые и никому не нужные. В тоске и… голоде?!

– Ерунду не неси, – сердито бросил Саня. – В понедельник сюда куча народу явится, и все разрешится. И это, на вот, поешь, – он сунул ей в руку оставшуюся половинку шоколадного батончика.

Пока девушка меланхолично поглощала шоколад, Злобин анализировал случившееся. «Так, что мы имеем? Неконтролируемый выброс фантомов из накопителя. Все призраки появляются в одном месте рядом с ним. Это раз. Именно в момент пиковой нагрузки, когда сознание телепортируемых проходит через матрицу конструкции. Это два. Дальше. По неизвестной причине связи с внешним миром нет. Обратной, по крайней мере. Сюда, в центр, информация поступает без проблем. Это три. На постах охраны никого нет, что вообще за гранью реальности, ведь это серьезный объект, а не тележка с мороженым. Это уже четыре. И для кучи, какие-то странные беспричинные фобии назойливо овладевают моим и Дашкиным сознанием. Итого, пять фактов, требующих разъяснений».

– Сань, прости! – сказала Даша, умывая лицо. – Накатило что-то, сама не своя! Таких глупостей наговорила!

– Да? – задумчиво посмотрел на нее Злобин. – А как сейчас себя чувствуешь?

– Нормуль. Веришь, вот только что отпустило. Нервы что-ли?

– Боюсь, Даш, это что-то другое. Нехорошее. Давай-ка вернемся в лабораторию! Надо Лешку проведать.

– Точно. Он же там один, да?

– Ну, не то, чтобы один. Компания там ого-го, погоди, сама увидишь. Но не удивлюсь, если мы его найдем в плохом настроении. Я бы даже сказал, рыдающим.

– Шутишь? Чтобы Воронцов-то, рыдал? Есть ли в мире повод, способный выжать из него хоть слезинку?

– Повод может быть любым, взять хотя бы уплывшую премию. А вот настоящая причина… с этим следует разобраться.

***

Войдя в лабораторию, Злобин понял, что недооценил крепость духа приятеля. Тот с невозмутимым видом сидел на столе и развлекался тем, что светил лазерной указкой в глаза призракам. Те ожидаемо не реагировали. Но Рыжий делал в блокноте загадочные пометки. Рядом с инженером сидел Маркиз и с интересом наблюдал за человеком.

– Ты как тут? – спросил Саня, оглядываясь. Призрачных душ ощутимо прибавилось.

– Пучком, – вновь склонился на блокнотом Леха. – А вы что так долго? Сообщили начальству о ситуации? Когда кавалерию ждать?

– С подмогой облом, – огорошил товарища, Злобин. – Все испарились. Да еще пропуска не работают, двери заперты. – Развлекаешься? – кивнул он на указку и блокнот.

Воронцов хмыкнул.

– Мелко мыслите, коллега! Не развлекаюсь, а провожу научный эксперимент! Ты знаешь, например, что плотность призраков постоянно увеличивается?

– Что? В смысле? – брови Злобина непроизвольно поползли вверх.

– Коромысле! Недавно лазерный луч, – он кивнул на указку, – свободно просвечивал через двенадцать фигур и четко был виден на противоположной стене. А сейчас едва-едва через шестерых пробивается!

– Ошибка исключена? Может, батарейки садятся?

– Давай, Сашок, утешай себя, ага. Думаешь, я не проверял? Нет, дружище, они уплотняются!

– И что будет, когда они окончательно уплотнятся? – тревожно спросила Дарья, прислушиваясь к разговору.

– Не знаю. Увидим, – беззаботно бросил Рыжий. И тут же, рассмотрев лицо девушки, спросил: – Мать, а ты чего такая зареванная-то? И где вы так долго шатались? За это время можно было подкоп вырыть, не то что до постов сходить.

– Вот, к слову, – тут же подхватил Саня. – Лех, а тебя за это время никакие дурные мысли не посещали? Тревога, тоска, страхи? Вон, как у этих? – он показал на депрессивную толпу фантомов. Кто-то стонал, плакал или суетливо бегал из угла в угол. На полу, обхватив головы руками, тряслись в слезах две женщины.

– Нет, с чего бы? – удивился Рыжий. – Веселого, конечно, мало, но я уже начинаю привыкать. – А что?

– Понимаешь, какая штука… Мы с Дашкой поочередно испытали странную волну негативных эмоций. Безнадегу, одним словом. И страх. Накрыло так, что хоть ложись и помирай. Ничего не напоминает?

– Нет. Хотя… – Леха слез со стола и кивнул на призраков. – Хм?

– Ага. Мне кажется, они что-то подобное испытывают.

– Ребята, что делать-то будем? – растеряно спросила Даша. – Скоро утро, но если так дальше пойдет, до понедельника тут черти что может случится. Фантомов больше становится, и они… выглядят все страшнее.

– Да, кстати, а почему колонка молчит? – встрепенулся Саня. – Вон, только что еще один появился, а звука нет?

– Да отключил я ее. Слушать невозможно. Сплошное «динь-трень».

– Включи обратно, – вдруг попросил Злобин. Он сам не знал зачем, что-то тревожное шевельнулось в голове.

– Да нафига, Сань? Нет, ну если хочешь, – Рыжий повернулся к компьютеру и пощелкал мышью.

И сразу же воздух сотрясла длинная злая трель. Потом еще одна. Инженеры вздрогнули и переглянулись.

– Это что? – осторожно спросила Казанцева. – Ты звук поменял?

– Я? – удивился Воронцов. – Нет. Звук по умолчанию настроен на характер излучения. Наверное, длительность и мощность электромагнитных волн накопителя увеличились.

Злобин посмотрел на приятеля, потом на Дашу и осторожно пошел к накопителю. Рядом метались призраки, перед глазами то и дело возникала очередная гримаса страданий и ужаса, но инженер, не обращая на них внимания, приближался к цели. Нога Злобина увязла в чем-то липком. Он отдернул кроссовок и с удивлением увидел на полу странную темную субстанцию. Нечто вязкое и черное, как смола, сочилось из под махины накопителя.

– Блин! Это что? – ругнулся Злобин осматривая обувь.

Брезгливо вытерев подошву об пол, Саня присмотрелся. Соскобленный с подошвы материал медленно собрался в комочек и сам, без каких-либо усилий неспешно откатился к темной луже. Та тотчас впитала его обратно.

– Фига себе! – присвистнул Рыжий, встав рядом. – Как мы это раньше не заметили?

– Может, потому что кто-то отключил колонку? – мрачно поинтересовалась Дарья, разглядывая небольшое черное озерцо рядом с накопителем.

– Да ладно, это тут при чем? – огрызнулся Воронцов. – Может, оплетка кабеля где-то расплавилась?

– Тогда бы жженой резиной воняло, – отмахнулся Саня, – Нет, братцы, тут что-то не так. Дай-ка лист бумаги!

Рыжий протянул лист, который Злобин тут же свернул в трубку. Подцепив кусок вязкой смолы, Сашка откинул его в сторону. Тот полежал недолго, а потом, собравшись в каплю, потянулся обратно к накопителю. Когда капля почти добралась до лужи, Злобин сунул перед ней кусок бумаги. Черный комок невозмутимо принялся огибать препятствие по кратчайшему пути.

– Во дает! – ахнул Лешка. – Прямо как этот, Терминатор! Смотрели же?

Ответить Саня не успел. Прогремела колонка, и прямо на Злобина из пустоты вывалился страшно разевающий рот Капитонов. Сашка шарахнулся в сторону и, оступившись, ткнулся растопыренной пятерней прямо в черную лужу. Злобина как будто ударило током. Сознание, словно в прорубь, ухнуло в ледяной мрак. Тело затряслось от ужаса, а в голове внезапно разом зазвучали десятки чужих мыслей:

«Господи, какое я ничтожество! Как только они прочитают мою диссертацию, поймут, что я бездарность, пустое место!»

«Если он узнает, что у меня будет ребенок, то сразу бросит! Зачем ему такая обуза?»

«… выгонят из спорта! Скажут, ты слишком стар, дай дорогу молодым! И вся жизнь насмарку…»

«Только бы не проверили отчетность за текущий период. Только не сейчас…»

«Мама меня не любит! Почему она за мной не идет? Заберут всех детей, кроме меня!» «…убьет, когда увидит, что я сделала с машиной! Нет-нет, это невозможно скрыть…» «Нельзя было брать их корм со стола. Теперь хозяева выбросят меня на улицу. В ночь и холод. Где огромные лохматые существа перекусят меня пополам…»

«Не тряси его, дурак! Куда ты в него столько льешь, он же захлебнется!» – последнее прозвучало голосом Дашки.

Тело Злобина изогнулось, по горлу прокатился спазм.

– Хватит, это же газировка, она пенится! Обычной воды что-ли не было? – снова она.

И тут же грубый голос Воронцова:

– Да где я тебе воду возьму? В автомате одна кола осталась!

Чужие мысли стали звучать тише и, наконец, исчезли вовсе. Сашка открыл глаза.

– Что со мной было?

– Мы думали, это ты нам расскажешь, – Рыжий убрал бутылку с газированным напитком. – Едва ты дотронулся до этой штуки, – он кивнул на смолянистую жижу, – тебя аж корежить начало. Мы думали все, отпрыгался наш коллега.

– У тебя было такое лицо, словно ты на себя все муки человечества принял, – добавила Даша, тревожно вглядываясь в приятеля.

– Почти угадала, – прохрипел Злобин, вытирая с подбородка липкую пену газировки. – Только это были не муки, а страхи.

– Ужастики что-ли? – недоверчиво спросил Воронцов, делая большой глоток колы.

– Фобии. Лежащие глубоко в подсознании. И, кажется, я знаю, что это такое, – он по-новому взглянул на полчище призраков, оккупировавших лабораторию. – Это страхи тех, кто хоть раз проходил через телепорт. Да, наверное, можно назвать их эхом. Эхом душевных мук и страданий. Каким-то образом эмоциональная пена людей оседает на накопителе, материализуясь в наш мир.

– Но почему это не проявилось сразу ? – возразил Леха, – С самых первых экспериментов?

– Не знаю! Наверное, котел заполнялся постепенно. Поначалу был конденсат, едва ли видимый. Но по мере использования телепортов емкость заполнилась. Теперь котел бурлит и клокочет так, что жуть выплескивается из-под крышки. Телепорты продолжают работать, и с каждой минутой давление растет.

– Что же будет, когда у котла сорвет крышку? – спросила Казанцева, и парни мрачно переглянулись.

– А вот этого допустить нельзя! Надо отключать накопитель, – высказал общую мысль Злобин.

– Думаешь, поможет? – в словах Дарьи теплилась надежда.