Но воспринять лес как родной я не мог. Он ощущался чужим, непривычным: всё-таки мы попали в другой мир, со своими особенностями. Я снова задумался над тем, почему меня не ранят колючие кустарники, и предположил, что дело в скрытой магии. Инстинктивно внутренняя сила подсказала природе: «Тех, кто относится к тебе с пониманием и уважением, не трогай и не обижай».

Мы довольно быстро и бодро шли вперёд. Вскоре впереди увидели довольно ровную и чистую полянку. Над ней воздушный ручеёк обрывался каскадом золотистых, играющих на солнце капель.

– Кажется, пришли, – с облегчением произнесла Наталья.

Я провёл рукой по капавшему на землю ручью и сказал полушёпотом: «Благодарю», – а затем интуитивно «свернул» заклинание. Внутренне ощутил могучую силу воды, веками пробивающую толщу горных пород, чтобы выбраться на волю и звонкими ручьями разлиться по земле.

Вода истаяла в воздухе. На ладони остались не сразу высохшие капельки. Наталья снова поклонилась на все четыре стороны и поблагодарила природу. Я заметил, что царапины на её руках и ногах исчезли! Похоже, теория подтвердилась – благодаря уважительному отношению природа не тронула ни меня, ни Наталью. Зато Семён шёл напролом, на нём красовались десятки царапин.

Рассказчик поводил руками и снова создал перед собой магическое облако, чтобы увидеть прошлое и узнать, что делал Чёрный Тополь.

Мы увидели майри. Он ходил вокруг поляны: что-то выискивал в траве. Вскоре он свернул в кусты и подошёл к ясеню, явно пострадавшему от пожара: кора обгорела, а листья с трудом пробивались из немногочисленных почек.

Взглянув поверх магического облака, мы увидели точно такое же дерево, только мощнее – словно не прошло сотни лет. Я на миг представил себя ясенем – и почувствовал жуткую боль в конечностях. Инстинктивно отстранился мыслями от страдающего древа и вернулся к наблюдению за происходящим в прошлом.

Чёрный Тополь вскоре вышел обратно на поляну. Он держал на открытой ладони кристалл синего цвета с голубыми гранями. Майри положил камень на землю и произнёс:

– О, артефакт, хранимый деревом! Пробуди свою силу, открой врата и вернись на место!

Из кристалла вверх вытянулись синие призрачные струи. Они образовали портал. Чёрный Тополь шагнул туда и исчез, а через мгновение всё исчезло.

Видение погасло, а Рассказчик решительно двинулся в сторону ясеня. Мы пошли следом и узрели необычную картину: метрах в трёх над землёй в стволе измученного дерева рос артефакт.

Рассказчик подпрыгнул и двумя руками схватился за камень, бесцеремонно выдирая его прямо из древесной коры. Меня пронзила жуткая, нечеловеческая боль, она отозвалась в каждой клетке тела. Физические страдания не шли ни в какое сравнение с болью души, её словно разрывали на части.

Сквозь му́ку и охвативший озноб увидел, что Рассказчик оторвал камень от дерева. Я чувствовал то же, что и несчастное дерево, вошедшее со мной в симбиоз душевной боли.

Не осталось сил, чтобы пошевелиться и закричать; я стоял и отрешенно смотрел на торжествующего Рассказчика с артефактом в руке; на Семёна, – он с восхищением любовался необычным минералом; и на Наталью: её лицо тоже исказилось от страдания. Природа звала нас на помощь; но из-за жуткой боли и сопереживания мы не сдвинулись с места.

Рассказчик не удостоил нас взглядом. Он положил артефакт на землю и произнёс те же слова, что и Чёрный Тополь. Маг с довольной ухмылкой посмотрел на образовавшийся портал. А мы стояли, не в силах помешать ему, и осознавали: майри не желал зла дереву, оно не страдало, когда Чёрный Тополь забирал артефакт; но Рассказчик не подумал, что причинит ясеню боль.

Через мгновение портал сформировался окончательно. Рассказчик, не оглянувшись, прошёл через него; там, куда он шагнул, в отдалении виднелся наш родной город.

– Ну, чего стоите? – недоумённо спросил Семён. – Вперёд, домой!

Раздался треск. Портал захлопнулся, а артефакт, вместо того, чтобы вернуться и врасти обратно в дерево, взмыл в воздух, описал широкую дугу над поляной, и очутился в руке у невесть откуда появившегося незнакомца.

Интерлюдия 1. Шёпот

Шёпот.

И боль.

Они беспощадны. Оба – рождены страхом.

Страх пронзал душу острыми клинками. Боль терзала тело ядовитыми стрелами.

Но он жил, ибо не имел права умереть, не исполнив предназначенного.

Кто шептал над истерзанным телом на голом каменистом плато? Вечный бродяга ветер.

Здесь, высоко в горах вокруг Цветочной долины, ветер вёл себя подозрительно тихо. Вместо завывания средь горных круч и неистовой песни урагана, способного разбросать огромные камни по склону, он усмирял свой дух и шептал, шептал, шептал.

Никто не различил бы слов, но тот, кто лежал на плато, понимал речь ветра, повторяющего без умолку: «Умрёшь. Погибнешь. Сгинешь». Раненный жил назло шёпоту.

Тот, кто без сил внимал ветру, боялся снова умереть. После того, как судьба выбрала его для долгого и опасного пути, он стал почти бессмертным. Почти – потому что абсолютно бессмертна лишь Вселенная.

Он страшился шёпота непреклонного ветра, а тот смирял свой нрав ради забавы и интереса: сколько проживёт изрезанное тело? Оно неделю неподвижно лежит на острых камнях, значит, недолго осталось.

Но тело почему-то упрямо жило, неведомым образом обходилось без воды и пищи. Мало того – раны на нём затягивались. Лежащий терпеливо ждал, когда вновь станет сильным и здоровым – тогда он встанет.

Если б нашёлся ещё кто-то и различил шёпот ветра, то он узнал бы, что раненый не встаёт лишь потому, что его скинули с высоты, словно тряпичную куклу. Противник лежащего на плато показал силу и мощь. Бой между ними длился более часа, но один ушёл с порезом на груди, а другой остался с многочисленными ранами.

Время погибать ушло безвозвратно. Скоро, совсем скоро он больше не почувствует боль – а вместе с нею уйдёт и страх. Шёпот прекратится, а ветер взвоет от страдания, покорённый могучим заклятьем того, кто исцелится от ран и поднимется, чтобы свершить воздаяние всем врагам.

Глава вторая. Погубитель

Просторная чёрная мантия скрывала тело подошедшего ближе незнакомца; из-под неё виднелись тёмно-синие носки сапог. Лицо его не походило на человеческое: бледное, без единой морщинки, с красными разводами вокруг трёх глаз с чёрными зрачками. Третье око располагалось вместо носа. Губы незнакомца выглядели уродливым коричневым пятном в нижней части подбородка. Тёмные волосы ниспадали до плеч.

Мы с Натальей по-прежнему не двигались с места, парализованные болью. Семён накинулся на незнакомца; тот отбросил парнишку в сторону взмахом левой руки. В шестипалой деснице (позднее я разглядел, что на другой руке тоже шесть пальцев) он держал артефакт.

– Славная история получилась, – хриплым голосом с ядовитыми интонациями произнёс незнакомец. – Не ожидал, что всё выйдет столь блестяще.

Семён снова набросился на него, но незнакомец упреждающе поднял руку:

– Не стоит и пытаться. А не то с тобой случится то же, что и с друзьями.

– Кто ты? – преодолевая боль, едва выдавил я.

– Это правильный вопрос. – Он улыбнулся одними уголками губ, обнажил мощные клыки синего цвета и фиолетовые зубы. – У меня много имён. Одни презрительно называют меня Изгнанником, другие величают владыкой Хаоса, а третьи сплёвывают на землю, шепча про себя «Погубитель».

Семён смело сказал:

– Мы бы предпочли знать настоящее имя.

– За пылью столетий, пока служил Хаосу, позабыл, как меня назвали при рождении.

Боль чуть отпустила, и я сквозь зубы промолвил:

– Погубитель для тебя наиболее подходяще.

– Нет, – с усмешкой сказал он. – Пока что для многих живущих в этом мире я Изгнанник, а для редких посетителей Цветочной долины – владыка Хаоса. Впрочем, здесь мало кто бывает, потому я ценю общение с кем бы то ни было, даже с подобными вам ничтожествами.

Наталья не выдержала. По-прежнему не в силах двинуться с места, она нашла в себе мужество выпалить:

– Мы не ничтожества, потому что повелеваем силами природы!

– Не обманывайтесь, – ещё более ядовито, чем прежде, произнёс Погубитель. – Всё, что вы пережили, все ваши заклинания не имели иной силы, кроме дарованной мной.

– Не верю! – возмутился Семён.

Изгнанник медленно подошёл ближе, усмехаясь и скаля клыки. Он произнёс:

– Всё очень просто. Я расскажу вам, чтобы вы усвоили раз и навсегда – никогда не пользуйтесь заёмной силой. Считайте это искуплением за то, что использовал вас. Итак, я родился в этой долине много веков назад, моим настоящим отцом стал Хаос. Хотя мать свято верила в… как это у вас на Земле называется? А, непорочное зачатие! Вскоре ей пришлось горько разочароваться. Она погибла через неделю. Я вырос за эти дни очень быстро, стал как семилетний ребёнок. Моё тело быстро преображалось в то, что вы видите сейчас. Мать едва не утопила меня, когда увидела клыки и третий глаз. Я впился ей в шею и выпил кровь. Затем сбежал из деревни, где она жила. За следующую неделю я стал как взрослый человек. Затем Хаос нашептал мне, что даровал долгую жизнь, но взамен я должен служить ему. Его силы преподнесли многое – власть, тёмную магию, знания, в том числе способность говорить на многих языках. Так начался мой кровавый путь. Не вдаваясь в подробности, скажу, что истории Рассказчика – правда, всё это случилось благодаря мне. Вскоре я захватил власть над Цветочной долиной и землями к западу и северу от неё. Я помог священнику из расы майри произнести жуткое заклятье, и превратить обычный лес в Мрачный. Захват эльфами других миров стал моей усладой. Вскоре вмешались проклятый Чёрный Тополь и вечно непокорная Тьма – она далеко не всегда подруга Хаосу. Все те миры, что с трудом захватили эльфы, отвоевали Тополь и его подруга Ядовитый Плющ. Мои усилия пошли прахом; затем пришли южные эльфы и покарали всех майри. Они добрались и до меня, назвали Погубителем долины и применили могучее заклятье, ограничили мои силы и возможности. Победили, что называется, не в славной битве – слишком слаба их боевая магия – а морально заковали в цепи.

Владыка Хаоса усмехнулся, повёл широкими плечами, словно показывал истинную мощь. Затем он продолжил: