– М-да, а что же тогда Леонард делает?

Клара посмотрела на Себастиана непонимающим взглядом, а тот кивнул на забор.

– Когда вы перелезали через забор, вы ругали его за то, что он вечно попадает в неприятности.

Клара задумалась. Неужели она такое говорила? Она не знала. Было так много вопросов. Такая путаница в мыслях, но, возможно, и сказала. Леонард попадал в кое-какие неприятности, особенно в последнее время, но ведь это же совсем другое дело.

– Но он не убийца!

– Никто не является убийцей, пока кого-нибудь не убьет.

Клара посмотрела на Себастиана, которого явно не интересовали и не волновали разыгравшиеся на его участке события. Он постукивал пальцами по газете так, будто ничего необычного или важного не произошло.

– Значит, вы не собираетесь мне помогать?

– У меня дома есть «Желтые страницы», я могу открыть их на букве А, как в слове «адвокат».

Клара почувствовала, как к комку беспокойства и страха присоединилась злость. За те годы, что она жила по соседству с Эстер и Туре, ей доводилось кое-что слышать о сыне Бергманов. Но ничего хорошего. Ни разу.

– А я-то думала, что Эстер преувеличивала, рассказывая о вас.

– Меня бы это удивило: моя мать никогда не была склонна к широким жестам.

Клара коротко взглянула на Себастиана, потом развернулась и ушла, не сказав ни слова. Себастиан подобрал с настила первую половину газеты. Он уже видел эту статью, но тогда она его не слишком заинтересовала. Теперь он ее снова раскрыл.

«Государственная комиссия по расследованию убийств расследует убийство мальчика».

11

– Почему ты бросился бежать?

Ванья и Билли сидели напротив Леонарда Лундина в безлико обставленной комнате. Стол, три довольно удобных стула. На стенах обои неброской расцветки, кое-где плакаты в рамках, в одном из углов – торшер позади маленького кресла. Из окна проникает дневной свет, правда, сквозь матовые стекла, но все же дневной свет. Помещение больше напоминало номер на турбазе, чем комнату для допросов, минус кровать и плюс две камеры наблюдения, регистрирующие и записывающие все в соседней комнате.

Леонард сидел на самом краешке сиденья, ссутулившись и скрестив руки на груди, его ноги в носках торчали из-под стола. На полицейских он не смотрел, а уставился куда-то вниз и налево. Вся его фигура излучала отсутствие интереса и, возможно, некоторое высокомерие.

– Не знаю. Рефлекс.

– У тебя рефлекс бежать, когда с тобой хочет поговорить полицейский? Откуда? – Леонард пожал плечами. – Ты совершил что-нибудь противозаконное?

– Похоже, вы считаете, что да.

Ирония судьбы заключалась в том, что, поехав к Лундинам поговорить с ним, они ничего подобного не думали, но побег в одних носках через окно, несомненно, увеличил их интерес и степень подозрения. Ванья уже решила, что они обыщут комнату Леонарда. Через окно убегают в крайних случаях. Возможно, у него в комнате имеются вещи, которые он ни за что не хочет им показывать. Вещи, связывающие его с убийством. Пока они знают только, что он в пятницу вечером кружил вокруг жертвы на мопеде. Ванья направила разговор на это:

– Ты встречался с Рогером Эрикссоном в прошлую пятницу.

– Разве?

– У нас есть свидетель, который видел вас вместе. На улице Густавборгсгатан.

– Вот как, значит, вероятно, встречался. Ну и что из этого?

– «Вот как, значит, вероятно, встречался» – это признание? – Билли оторвал взгляд от блокнота и пристально посмотрел на мальчика. – Ты встречался с Рогером Эрикссоном в прошлую пятницу?

Леонард встретился с ним взглядом и кивнул.

– На этот вопрос Леонард отвечает да, – перевел Билли кивок для стоящего на столе магнитофона.

Ванья продолжила.

– Вы с Рогером учились в одной школе, потом он перешел в другую. Ты знаешь почему?

– Об этом спросите у него.

Какая жуткая глупость. Какое… отсутствие уважения. Билли захотелось хорошенько встряхнуть парня. Ванья почувствовала это и незаметно накрыла его руку своей. Без намека на раздражение или малейшего признака того, что она поддалась на провокацию, Ванья раскрыла лежавшую перед ней на столе папку.

– Я бы с удовольствием. Но он, как тебе, возможно, известно, мертв. Его бросили в болото, вырезав у него сердце. У меня тут есть несколько снимков…

Ванья начала выкладывать перед Леонардом сильно увеличенные глянцевые фотографии с места обнаружения трупа и из морга. Ванья и Билли знали, что совсем не важно, сколько смертей ты видел в кино или в играх. Никаким информационным средствам не под силу воздать смерти должное. Даже самые талантливые специалисты по созданию эффектов не способны вызвать чувство, возникающее при виде настоящего мертвого тела. Особенно если ты, как Леонард, неделю назад видел человека живым. Леонард бросил быстрый взгляд на фотографии. Постарался принять равнодушный вид, но Ванья и Билли видели, что ему трудно, чтобы не сказать невыносимо, смотреть на снимки. Впрочем, это ничего не значило. Причиной, по которой ему было не заставить себя смотреть, могли с равным успехом оказаться шок и вина. Подобные фотографии с одинаковой силой воздействуют на преступника и на невиновного. Почти без исключений. Поэтому его реакция являлась не столь важной. Главное – перевести допрос в серьезное русло. Пробить эту самоуверенную, уклончивую позицию. Ванья продолжала медленно и спокойно выкладывать снимок за снимком, и Билли осенило: он не перестает ею восхищаться. Хоть она на несколько лет младше него, он воспринимает ее как старшую сестру. Старшую сестру, которая имеет по всем предметам отличные оценки, крута, всегда готова помочь младшим братьям и сестрам, но тон которой не является нравоучительным. Сейчас она склонилась к Леонарду.

– Мы здесь для того, чтобы поймать сделавшего это. И обязательно поймаем. В настоящий момент у нас есть только один подозреваемый, и это ты. Поэтому, если ты хочешь отсюда выйти и начать хвастаться перед приятелями тем, как убегал от копов, тебе лучше отбросить позерство и отвечать на мои вопросы.

– Я же сказал, что встречался с ним в пятницу.

– Но я спросила не об этом. Меня интересует, почему он сменил школу.

Леонард вздохнул.

– Думаю, мы немного издевались над ним. Я не знаю, поэтому ли. Но издевался не только я. Его никто в школе не любил.

– Ты меня разочаровываешь, Леонард. Крутые парни не сваливают на других. Ты, вероятно, был одним из главных заводил, не так ли? Мне, во всяком случае, так говорили.

Лео посмотрел на нее и, похоже, как раз собирался ответить, когда Билли перебил его:

– Красивые часы. Это «Тонино Ламборджини Пилот»?

В комнате воцарилось молчание. Ванья смотрела на Билли с некоторым удивлением. Не из-за того, что он опознал часы, а из-за внезапности реплики. Леонард опустил руки, и его правый рукав скрыл часы. Однако он ничего не сказал. Да этого и не требовалось. Ванья наклонилась к нему:

– Если у тебя не найдется на них квитанции, то твои дела чертовски плохи.

Леонард поднял взгляд.

Посмотрел в их серьезные глаза.

Сглотнул.

И начал рассказывать. Все.

* * *

– Он признает, что украл часы. Он катался на мопеде и увидел Рогера, вот здесь. – Ванья поставила крестик на висящей на стене карте.

Все были в сборе. Урсула с Торкелем внимательно слушали Ванью и Билли, пересказывавших самое важное из допроса Лео.

– Говорит, что хотел подразнить Рогера и стал ездить вокруг него на мопеде. Тогда Рогер, по словам Леонарда, толкнул его. Они начали ссориться всерьез, подрались. У Рогера даже пошла носом кровь. Леонард несколькими ударами кулаков повалил Рогера на землю и забрал часы в качестве своего рода наказания.

Все молчали. Именно часы – единственное, что у них на данный момент имелось против Леонарда. Не было никаких свидетельств или технических доказательств, которые бы опровергали его рассказ.

– Но это лишь утверждения Леонарда. Вполне возможно, драка разгорелась всерьез, он вытащил нож и убил Рогера, – продолжила Ванья.

– Нанеся ему более двадцати ударов? На одной из центральных улиц? И никто ничего не видел? – В голосе Урсулы звучал справедливый скепсис.

– Мы не знаем, как там все выглядит вокруг. Он мог запаниковать. Удар, Рогер лежит и кричит. Лео соображает, что может угодить за решетку, тащит его в кусты, продолжая наносить удары. Только чтобы заставить его замолчать.

– А сердце? – Урсула по-прежнему говорила с явным недоверием.

Ванья отнеслась к этому с пониманием.

– Не знаю. Но что бы там ни произошло, дело было в начале десятого. Лео подтвердил время. Он посмотрел на часы, когда снимал их с руки Рогера. Следовательно, Рогер не пробыл у Лизы до 22:00, как она утверждает.

Торкель кивнул.

– О’кей, вы хорошо поработали. Есть ли у нас что-нибудь с места обнаружения трупа? – обратился он к Урсуле.

– Немного. Отпечатки шин, которые мы обнаружили, оставлены шинами «Пирелли П7». Не самые стандартные шины, но довольно обычные. К тому же мы точно не знаем, принадлежат ли отпечатки именно машине, привезшей туда труп.

Урсула вынула из лежащей на столе папки бумагу и снимок с отпечатками шин и дала Билли. Тот подошел к доске, чтобы разместить новую информацию на соответствующем месте.

– Леонард Лундин имеет доступ к машине? – поинтересовался Торкель, пока Билли прикреплял булавками снимок и справку о шинах «Пирелли».

– Насколько нам известно, нет. Утром возле их дома машины не было.

– Как же он тогда довез тело до болота? На мопеде?

В комнате воцарилось молчание. Конечно нет. И так довольно слабая версия того, как произошло убийство, сразу стала еще слабее. Но ее все равно требовалось проверить, прежде чем отбросить окончательно.

– Мы с Урсулой возьмем с собой полицейских в форме, поедем к Лундинам и обыщем дом. Билли, ты отправляйся на Густавсборгсгатан и посмотри, могло ли убийство вообще произойти там. Ванья, ты…

– …еще раз поговорю с Лизой Ханссон, – дополнила Ванья с почти не скрываемым удовольствием.

* * *

Клара стояла перед домом и курила. Около часа назад приехали несколько новых полицейских из Госкомиссии вместе с еще парой полицейских в форме. Когда Клара спросила, может ли она поехать в отделение и поговорить с Ваньей Литнер, оставившей ей визитку, ей коротко сообщили, что Леонард останется в следственном изоляторе, пока они не проверят его данные. И не обыщут ее дом. Так что если она будет так любезна…

В результате она стояла, выгнанная из дома, курила, мерзла, несмотря на весеннее тепло, и пыталась собраться с мыслями. Или, вернее, вытеснить одну из них, упорно возвращавшуюся и пугавшую Клару больше чего-либо другого: Леонард может действительно иметь отношение к смерти Рогера. То, что они не были друзьями, Клара знала. Или… кого она на самом деле пытается обмануть? Леонард травил Рогера. Преследовал. Иногда очень агрессивно.

Когда мальчики учились в старших классах, Клару неоднократно вызывали к директору, в последний раз речь шла о том, чтобы исключить Леонарда из школы, но ведь существует обязательное школьное образование. Не могла бы Клара поговорить с Леонардом, разрешить ситуацию, так сказать, домашними средствами? Ей сообщили, что крайне важно решить эту проблему. Предъявляемых школам исков о возмещении вреда в связи с попустительством травле становится все больше и больше, и суммы все увеличиваются и увеличиваются. И их школа не хочет становиться частью растущей статистики.

Все как-то образовалось. После весенней четверти, когда Кларе казалось, что она только и делает, что угрожает и подкупает, средняя школа закончилась, и за летние каникулы Кларе удалось убедить себя в том, что в гимназии дело пойдет лучше. Они начнут с чистого листа. Но не получилось. Потому что они пошли в одну и ту же гимназию – Леонард и Рогер.