Терцы сдержанно загомонили, но уже через минуту признали, что мирной татарин как есть прав. Отряд отправил нарочных к господам офицерам, те в свою очередь должны были заручиться разрешением атамана (по факту, совершенно формальным) и провести реестровую проверку серебром среди своих частей.

И оно бы наверняка сработало, если бы, к сожалению, боевые части генерала Ермолова не были так велики. Молодой студент-первокурсник даже не подумал о том, какое количество людей предстоит проверить. Только один полк грузинской милиции около трех сотен человек, а кто мешает оборотню тут же принять внешность прошедшего проверку солдата? Вот именно, никто, нигде, увы и ах…

В общем, так и не дождавшись результатов реализации своих идей, господин Кочесоков был поставлен в строй и, при наличии отчаянно зевающего Василия, успешно проспавшего все, отдельным приказом генерала Ермолова торжественно зачислен в ряды царского конвоя!

– Отныне, все вы не линейцы, а конвойцы! Служите честью государеву стремени!

И хотя никакой царь на Кавказ в то время не собирался, но его двоюродный младший брат Михаил Николаевич вполне себе отвечал требованиям Конвоя. Царская кровь есть? Да, в наличии. Великий князь едет? Само собой, скоро будет.

Его охраняют? А то ж! В данный момент это отважные грузинские князья и благородные сыновья крымских ханов. Ну, а по пути в вольный город Тифлис его встретят терские казаки от генерала Ермолова. Да не простые…

В их составе будет высокородный офицер Василий Барлога с горячим адъютантом из черкес и молодой (молоденький!) есаул Тимофей со своим старым денщиком Ерошкой. Благодаря приказу Алексея Петровича, все было принято чиновными людьми по службе за чистую монету. С начальством не спорят.

На прощанье гроза Кавказа спросил ребят:

– Ответьте лишь, линейцы, что меня ждет в будущем?

– Вы и сами знаете, – попробовал было выкрутиться второкурсник, но глянув в глаза генерала, честно признал: – Царь вас не примет. Но благодарные потомки будут ставить вам памятники и называть улицы вашим именем. Это правда!

– Ну, дай-то бог, – широко перекрестился легендарный полководец. – То же самое мне и я сам предсказывал. Стало быть, воля Господня не обманет. Вас же прошу об одном, не дайте государева брата в обиду. У меня все возьмите, но славе России служите честно!

Наверное, сейчас, при либеральном настрое элит, эти слова кому-то покажутся слишком верноподданными, но в те грозовые годы верность государю, помазаннику божьему, считалась совершенно естественной, как дыхание. И в этом не было ни капли раболепия.

Исстари военный человек всегда головой служил Отечеству, чей образ видел в воплощении царя. То есть помазанника божьего! Ну, а то, что у нас сейчас не все так однозначно, это ведь скорее проблемы нашего с вами общества, чем самой истории, верно? Кто не согласен, может поспорить. Но не со мной…

Владычица постукивала коготками пальцев левой руки по приборной панели. Сегодня ее почему-то раздражало все, хотя обычно она отлично владела собой. У ее благородных предков хладнокровие было врожденным, а годы тренировок, десятки экспедиций, участие в разрушении целых планетарных систем и неприкрытого геноцида также не добавляли эмоций. Скорей уж наоборот, но она ведь была женщиной…

– Снимайте нашу базу. Мы уходим в Тифлис, в большом городе достигнуть наших целей будет куда проще.

– О да, Верховная, все будет исполнено по вашей воле, но если…

– Если?!

– Эти люди держат свое слово, быть может, нам нужно этим воспользоваться?

– Возможно. А что они сделали с нашей Низшей?

– Убили.

– Что ж, это было ожидаемо…

Владычица, Госпожа, Верховная, как женщина с еще с десятком имен, меняющая их по настроению, слегка приподняла тяжелые медные веки. Она никогда не была настолько глупа или высокомерна, чтобы не понимать реальности. Женщины всегда обязаны быть умнее мужчин, иначе анунаки давно обошли бы нунгалиан.

– Кто ее убил?

– Тот, на кого она напала. Глупый самец не впал в сексуальную расслабленность при виде желаемого объекта, а вдруг оказал сопротивление.

– То есть?

– Оказывается, существуют специально разработанные физические приемы самцов, по правилам безболезненного сбрасывания с себя самки. А потом он пронзил нашу сестру заостренным куском металла.

– Какое варварство…

Госпожа вздохнула. Все должно было быть не так. Самцы с планеты Земля позволяли себе слишком много воли. Это было нелогично и нецелесообразно. Трудно воевать с теми, кто действует не по вашему плану. Как же болит голова-а…

И хотя разница полов диктовала иные условия, но вопреки любым советам, любому рассудочному развитию сюжета Верховная вдруг приняла несколько неожиданное решение. Она потребовала подать себе карту этого континента.

– Ну и где тут этот их Тифлис, зайка моя?

…Утром следующего дня Заур проснулся от того, что тяжелый сверток рухнул ему прямо на грудь. Парень резко вскочил, словно бы не спал вообще. Казаки даже головы не повернули, а мальчишка-пастух, хлюпая кривым носом и прихрамывая, побежал за своими баранами. Развернув посылку, первокурсник сначала ахнул, а потом быстро приступил к делу…

– Ось, дивись, внучка, какой у нас красавец – черкес сам собой нарисовался!

Старый казак, дед Ерошка, спал с оглядкой, а потому всегда был в курсе всего на свете. Он подпихнул кулаком свою внучку, и та, подскочив, реально присела от удивления:

– Ох ты ж, с какого чуда египетского так расчепурило^[4] татарина-то нашего?

Господин Кочесоков, ни на секунду не теряя самообладания, просто выпрямился во весь рост. Белая черкеска в талию, кожаный пояс с двадцатью серебряными накладками, тонкий кинжал чеченской работы, с характерным окладом ножен, а если его вытащить из ножен, то на клинке читались геометрические рисунки и непонятное русское слово «Таха». Хоть по факту это был известнейший оружейник Чечни!

Такая же белая высокая папаха, красный, как кровь, шелковый бешмет. Тонкие черные шаровары, сапоги без каблука почти до колен, подтянутые тонкими кожаными шнурками. А шашка «волчок» с рукоятью из белой кости у нашего героя уже была, вы же помните, правда?

– Ай, хорош, ай красава! Хоть сейчас хватайте, девки, да тащите за химок под венец! – громко резюмировал дед Ерошка.

От его голоса встали и остальные, разве что второкурсника Васю пришлось будить пинками, когда все уже налюбовались. Измаил-бей по просьбе старого кунака в одну ночь раздобыл самые лучшие одежды, тем более что Заура он не единожды видел лично и представлял, что и как у парня по размерам. Да и не исполнить столь простенькую просьбу было бы совершенно не в кавказских обычаях.

Это сейчас вы придете в гости к лаку, чеченцу или грузину, но фиг они вам будут отдавать все, на что упал ваш жадный взгляд. А в те далекие времена, фактически три столетия назад, люди не были настолько привязаны к вещам, поскольку прекрасно осознавали одну из главных истин бытия – в саване карманов нет, в гроб запасы не кладут, мертвому, кроме земли, ничего не нужно. Бери в подарок, дорогой!

А ведь только представь себе тот же студент Кочесоков, сколько сейчас на антикварных торгах стоит настоящий кинжал Таха, он бы за него удушился, наверное. Уютную однокомнатную квартирку в районе Выхино можно запросто снять на полгода!

Плюс пояс в черненом серебре и шестнадцать серебряных газырей, по восемь с каждой половины груди! Ну, братцы, здесь уже даже без учета работы, просто посчитайте стоимость того же серебра на вес. Простите, это я что-то заболтался о наболевшем, сам такой кинжал хотел, да не судьба…

– Ну чё, огнище, конечно, – чуть не скрипя зубами от зависти, честно признал Барлога. – Хотя денщик не должен выглядеть богаче своего офицера, но да ладно… Я тебя знаю, изгваздаешься при первом же случае. Так что старую одежду не выбрасывай, держи на сменку.

Кстати, казаки в этом вопросе стали на сторону Василия, белая черкеска и папаха отлично выглядели бы где-нибудь на свадьбе в Тифлисе или на балу в Санкт-Петербурге, но театр боевых действий предполагал более приземленную одежду. И во всем в этом, как вы поняли, имелся совершенно практический смысл.

Просто потому, что в начале войны вольные джигиты периодически отстреливали через день одного-другого офицера, именно из-за яркой заметности белого мундира или белой фуражки. Зеленый цвет входил в моду наравне с темно-синим, коричневым или черным.

Хотя надо отдать должное и коренным жителям Кавказа – красиво одеваться любили все! Исключение составляли разбойники-адыги, чаще всего ходившие в черном или грязно-коричневом тряпье. Как, впрочем, и наши казаки-пластуны, потому что в разведке или ночной атаке, в лесу, болоте или камышах любой яркий цвет подставлял своего хозяина под вражескую пулю.

Времена были опасные, это да. Но люди все равно жили…

После быстрого завтрака, состоявшего из куска хлеба с солью и родниковой воды, наши будущие конвойцы отправились за получением задания к генералу. Тот вновь принял их ласково, выказал удовлетворение от новых нарядов московских студентов, заручился кивком деда Ерошки и сам надвинул большую черную папаху на голову девушки ниже бровей.

– Стоять, – без угрозы в голосе приказал он, и девушка послушно встала столбиком, хотя в глазах ее полыхало карее пламя с опасными искорками. – От так и так!

Ермолов макнул указательный палец в чернильницу и дважды аккуратно мазанул Татьяне по верхней губе. Отошел, присмотрелся сощурившись, как художник перед холстом, достал белый носовой платок и, не щадя ткани, размазал чернила.

– А так вот естественнее, вроде как есть пушок черный, но сами усы не пробились еще! Как вам?

Вася с Зауром, естественно, похвалили, старый казак снисходительно пожал плечами, горящий взгляд молодой станичницы обещал попеременно убить всех, в самое неподходящее время, кроваво и жестоко, потому что хоть месть и подают холодной, но долго она вас ждать не заставит!

– Ты уж прости, красавица, меня старого дурака, – Алексея Петрович по-отечески обнял ее за плечи. – В конвойцах служба может и поопасней быть, чем на Линии. Разные люди туда приходят, все храбрецы да герои, но не все медные трубы минуют с достоинством. Нельзя, чтоб тебя разгадали. Конфузия будет такая, что поди и с меня эполеты снять могут…

Не знаю насчет эполет, но многие историки действительно признавали, что по правилам конвойцев, даже самым наилучшим, проверенным казакам разных войск России, доверялось служить лишь четыре года. Потом на коня и галопом вон из культурной столицы! А то, ишь, балы, красавицы, лакеи, коньяки да булки французские, магазины модные, костюмы английские, оперы итальянские, при такой-то жизни и разнежиться недолго.

Так что, марш домой, в станицу Новочеркасскую, Форпостинскую, Грозную, и служи отечеству, там, где родился! А ежели женился в Санкт-Петербурге, так и супругу свою со всем ее положением вези на вольный Дон, на шумный Терек, на Волгу или Кубань. Ибо на твое место в Его Величества Императорском Конвое всегда другой добрый казарлюга сыщется, не переживай!

Татьяна взглядом попросила зеркало, но поскольку ничего подобного у генерала в палатке не было, ей пришлось смотреть на свое отражение в серебряном подносе. Что ж, принимая неотвратимое как превратности военной службы, она лишь послюнявила пальчик, еще раз подправила нарисованные усы и забекренила папаху, натянув ее на уши.

– Кстати, да, так гораздо лучше, – осторожно признал Вася, не рискуя переборщить с комплиментами. – Еще бы слегка румянец на щечках приглушить, а?

– Я тя сама приглушу, офицерик, – одними губами просемафорила девушка и тепло улыбнулась генералу Ермолову. – Навродь как готова, ваше сиятельство. Дозволите идти, службу исправлять?

Алексей Петровичу, хмыкнул про себя, полез куда-то в сундук, порылся там и достал четыре новеньких георгиевских креста.

– Заслужили, берите, братцы, все что могу, чем богат, что в моих силах и власти.