Я медленно качаю головой. Нет. Я не верю в то, что Кэш поцеловал меня, а на самом деле представлял свою бывшую. Я видела фотографии Кимберли Эванс. Светлые волосы, фарфоровая кожа, голубые глаза… Внешне я и она – полные противоположности.

– Это не оправдание, – говорю я сквозь зубы. – В темноте клуба ты напомнил мне Десмонда. Но я не стала тебя целовать.

Глаза Кэша расширяются.

– Выходит, если бы тут был Десмонд, ты бы поцеловала его?

Я зажмуриваюсь от собственной глупости. И зачем я это сказала?

– Я всего лишь сравнила ситуации, – бормочу я, сбрасывая со своих плеч его руки. – И не переводи тему.

– Знаю, как это идиотски звучит. Но я решил, если поцелую тебя, то смогу испытать то, что испытывал с Ким, – Кэш на несколько секунд замолкает и продолжает. – У меня было много девушек. Но ни одна не сможет ее заменить. И сегодня впервые за два года я услышал то, что говорила она. И я… Я перестал соображать.

Мне хочется верить, что сказанное Кэшем – правда. Но он, как и любой из Аматорио, отличный манипулятор. Он знает, за какие ниточки нужно дергать и на какие кнопки нужно давить.

– Ты врешь. Это был твой очередной ход, чтобы унизить меня…

– Кристи, поверь мне. Ты мой друг. Я не собирался тебя унижать. Я не хотел делать тебе больно. И не хочу.

Слова Кэша звучат искренне, и я не могу определить: действительно ли он говорит правду, либо это его прекрасная актерская игра.

Опускаю голову и смотрю себе под ноги, чувствуя, как горечь подкрадывается к горлу. Даже, если Кэш не обманывает меня, в любом случае его поступок не останется без последствий. Вокруг нас было много людей, и наверняка кто-то заметил, как Кэш меня поцеловал. Рано или поздно слухи дойдут до Десмонда.

Но разве меня это должно волновать?

Мы не в отношениях, и я видела собственными глазами фотографии, где Десмонд появляется в компании разных моделей. Каждое мероприятие его сопровождала новая девушка. Он забыл про меня. Плевать он хотел, что меня поцеловал кто-то другой.

Но эти доводы все равно не помогают. В груди сердце бьется с такой силой, что становится больно. Я волнуюсь, что Десмонд узнает о несостоявшимся поцелуе. И не потому, что Десмонд возненавидит меня еще больше. Главная причина моего страха в том, что мне не хочется, чтобы установленный между братьями мир вновь разрушился.

Боже, я бы многое отдала, чтобы Десмонд ничего не узнал.

– Ты можешь мне не доверять и имеешь на это полное право, – голос Кэша выдергивает меня из собственных мыслей. – Но мне действительно жаль, что все так вышло. Я хотел отпустить прошлое, и чтобы ты повеселилась в свой праздник. А в итоге все испортил. Прости меня, Кристи.

Я делаю очередной глубокий вздох. Я только что твердила себе, что никому нельзя доверять. Но этому засранцу каким-то волшебным образом снова удается задеть меня за живое.

– Скажи мне, – бормочу я. – Настанет ли тот день, когда ты будешь вести себя, как нормальный человек? Который не ворует мое белье из шкафчика. Который не похищает меня в мой день рождения. И который не пытается поцеловать меня, при этом называя себя другом.

– Когда-нибудь это обязательно произойдет, – говорит Кэш, и на его лице появляется улыбка, но она не достигает его глаз. – Оставайся в Бостоне. И я покажу, что смогу быть хорошим другом.

– У тебя неплохо получалось быть хорошим другом, – признаюсь я. – Пока ты не решил поцеловать меня.

– Кристи, я на самом деле об этом жалею. Ты когда-нибудь простишь меня? – его голос становится сломленным.

Я молчу, и, мне кажется, Кэш замирает, дожидаясь моего ответа. Набрав в легкие воздуха, я слабо киваю, и Кэш тут же опускает руку мне на спину, прижимая к себе. Вторую руку он кладет на мою голову и поглаживает волосы.

– Только не порть этот момент своими идиотскими шутками, ладно? – прошу его я.

– Брось, Жасмин. Я же знаю, как тебе нравится мой юмор. Признайся, что ты будешь скучать по моим шуткам?

– Сомневаюсь, – нарочно сердитым голосом говорю я.

– Если ты вернешься в Бостон, я жду тебя в гости.

– Я не вернусь. Лучше ты приезжай ко мне в Портсмут.

– Я и так собирался наведываться к тебе каждые выходные, – по тону Кэша я понимаю, что он в этот момент улыбается.

Мы стоим, обняв друг друга, еще несколько минут. Затем Кэш отступает, медленно отпуская меня, и внимательно смотрит сверху вниз. Вся его привычная флиртующе-развязная манера сходит с лица. Я не солгу, если скажу, что в эту минуту Кэш выглядит крайне серьезно.

– Мне будет не хватать тебя, Кристи.

С этими словами он разворачивается и уходит. Я смотрю ему вслед, как его широкоплечая фигура постепенно исчезает в темноте ночи, и пока еще не могу до конца осознать, что случилось. С тех пор, как в моей жизни появился Кэш Аматорио, для меня наступил полный хаос. И как ни странно, я буду скучать по безумию, которое распространял Кэш.

* * *

Похмелье и усталость ожидает меня следующим утром вместе с выпавшим снегом. Не отрывая головы от подушки, я сонно взираю на окно, припорошенное белыми хлопьями. Боже, как же не хочется вылезать из-под теплого одеяла! Я уже не говорю о том, что готова к тому, чтобы сегодня переезжать.

Однако настойчивый голос Даниэля все-таки заставляет меня подняться с постели. Просунув ноги в тапочки, я выхожу из спальни в пижаме, на ходу пытаясь закрутить волосы в пучок. Спустившись на первый этаж, я прохожу мимо подписанных коробок и оказываюсь на кухне. Брат с задумчивым видом застыл над столом, упираясь руками в бока. На нем голубая рубашка и темно-синие джинсы. А вместо завтрака перед ним разложены всякие схемы и документы.

– Ты до сих пор решаешь какие-то дела по работе? – спрашиваю я, пропустив «Доброе утро». – Мы же сегодня уезжаем.

– Мы уезжаем во второй половине дня, – Даниэль потирает переносицу. – Мне нужно сдать отчет. А тебе нужно заехать в академию.

Мое сонное состояние мгновенно испаряется в воздухе, и я потрясенно смотрю на брата:

– В академию? Зачем?

– Мне звонил твой куратор. Миссис Шарклинг отдаст тебе рекомендационное письмо. Оно может повлиять при поступлении в колледж.

Теперь вместо Брауна мне сто́ит подыскивать другое учебное заведение. Во-первых, Даниэль увольняется, и в будущем мы не потянем стоимость обучения в университете Лиги Плюща. А во-вторых, из-за последних событий я совершенно расклеилась и пропустила все сроки подачи заявок.

– Хорошо, но сегодня суббота. Не уверена, что миссис Шарклинг будет на месте, – отвечаю я, направляясь к кофеварке.

Даниэль отрывается от бумаг и укоризненно на меня смотрит.

– Если бы ты следила за тем, что происходит в академии, ты бы знала, что сегодня «День открытых дверей». Преподаватели из университетов будут рассказывать про учебные программы…

Я не слушаю, что дальше говорит Даниэль. Меня это уже не касается. С сегодняшнего дня я не ученица академии «Дирфилд».

– Как ты отпраздновала свое восемнадцатилетние? – от невеселых мыслей меня отвлекает голос брата.

После того, как я вчера вернулась домой, Даниэль пытался узнать подробности, как прошел мой день рождения. Но я ничего не сказала ему, сославшись на усталость и закрывшись в спальне от дальнейших расспросов.

– Нормально, – расплывчато отвечаю я, отпивая кофе. – Меня поздравил Тайлер.

– Только Тайлер? – подозрительно уточняет брат.

Я киваю, и от собственной лжи мне становится не по себе. Если бы я призналась Даниэлю, что меня поздравил Кэш, то через секунду брат кричал на весь штат, чтобы я не связывалась ни с кем из Аматорио. Как вы смогли догадаться, после недавних событий у Даниэля есть повод недолюбливать эту семью.

– Надеюсь, к тебе и Тайлеру не присоединился кто-то из Аматорио, – Даниэль произносит фамилию с той долей отвращения, будто у него во рту пробежал таракан.

– Десмонд в Монако. А Грейс признали сумасшедшей и отправили на лечение в больницу.

– А Аматорио-младший? Он был вчера с тобой? – строго спрашивает брат.

Я отрицательно мотаю головой и быстро отвожу взгляд. Чувство вины накатывает на меня, но если я скажу правду, то в глазах Даниэля я стану предателям.

– Я не хочу, чтобы ты общалась с кем-то из них. Во всех газетах пишут, что Аматорио психи и убийцы, – гневно возмущается Даниэль.

– Газеты и издательство этого штата принадлежат семье Блаунта. А они ненавидит Аматорио, – возражаю я.

Брат прищуривается.

– Интересно, почему? Аматорио тоже что-то отобрали у Блаунта? Или пытались убить?

– Нет. Давай закроем эту тему, – резко говорю я.

Обычно я не бываю такой невежливой с братом. Но у меня болит голова, и я теряю терпение от этого разговора. Допив кофе, я собираюсь выйти из кухни, но тут Даниэль произносит:

– Вчера приезжал курьер и доставил посылку на твое имя.

Я оборачиваюсь, заметив, как Даниэль указывает на небольшую прямоугольную коробку, лежащую на стойке.

– Посылка из Княжества Монако.

Десмонд.

Господи. Это он отправил посылку?

В груди мгновенно разливается тепло, а кончики пальцев горят от желания схватить коробку и выяснить, что внутри. Что я и делаю. Я тянусь к ней, чтобы взять ее со стойки, и в этот момент Даниэль кладет ладонь поверх моей.

– Посылка от Десмонда, – мрачно заявляет Даниэль. – Его отец отобрал у наших родителей землю. Его сестра пыталась тебя убить. И после всего Десмонд оставил тебя. Ты уверена, что хочешь открыть коробку, которую прислал он?

Внутри меня все мучительно сжимается. Я понимаю возмущение моего брата. Но Даниэль не знает, что произошло между мной и Десмондом. Он не знает, что из-за меня Десмонд покинул Бостон. И я изо всех сил себя сдерживаю, чтобы не удариться в слезы. Я сама все испортила.

– Кровь гуще воды. В венах каждого Аматорио течет темная кровь, – продолжает возмущаться Даниэль. – Сколько они еще должны причинить боли, чтобы ты поняла: эта семья приносит лишь беды и несчастья?

Я потрясенно смотрю брату в глаза, шокированная его словами.

– Десмонд не виноват в том, что сделал его отец и сестра, – говорю я и, взяв посылку, поднимаюсь к себе в комнату.

Отогнув картонные края, я открываю коробку и достаю оттуда черный прямоугольный футляр. Его крышку украшают серебристые узоры, и я провожу по ним, чувствуя выпуклые тиснения под подушечками пальцев. После чего открываю крышку и прижимаю рукой рот.

Откуда у Десмонда кулон моей мамы?

Дрожащими пальцами я вынимаю его на свет. Непролитые слезы жгут глаза, но я все равно с теплотой и любовью разглядываю кулон, который хотела подарить мне мама на мое восемнадцатилетие. Тот же тонкий круг, и в нем мои инициалы «К» и «Л», украшенные бриллиантами.

Но теперь он висит не на тонкой серебряной нити, а на более прочной и толстой цепочке из белого золота. У нее достаточно необычное плетение, и я с увлечением рассматриваю ее. В некоторых местах ее звенья представляют собой надпись. Моя грудь сотрясается от беззвучного всхлипа, когда я читаю ее.

«Тысячи лучших ночей».

На нетвердых ногах я опускаюсь на кровать и позволяю вырваться рыданиям наружу. Мне кажется боль, которая застывает в груди, подобна тому, как на меня свалилась груда камней.

Десмонд.

В голове только одна мысль: как все произошло, если бы не курьер, а Десмонд отдал мне подарок?

Он бы встал позади меня и с особой нежностью убрал на одно плечо мои волосы. Прохладное кольцо от кулона коснулось моих ключиц, и Десмонд застегнул цепочку, чтобы в следующий момент прижаться к шее губами…

Мое тело мгновенно начинает изнывать по нему. Боже, как мне его не хватает.