Естественно, коммодор Каюррианской автономии посчитал, что запись уже остановлена, и в выражениях сдерживаться не стал, сыграв тем самым на руку Алье Лукоски. Та была профессионалом своего дела, и считала, что даже самая неприглядная живая съемка выигрывает у сфабрикованных или срежиссированных кадров. Ну а настоящие эмоции лидера миротворцев, проявляющего таким образом беспокойство за вверенного ему гражданского – это мало того, что ещё один плюсик в репутацию Каюрри, о целенаправленном выпячивании которых её просили взамен на право снять эксклюзив, но и лишние баллы для, собственно, репортажа. Аудитория любила такое, ведь суть разумных с веками оставалась неизменной. Все жаждали хлеба и зрелищ, даже если смотрели новости или документальный фильм какой. Ну а Лукоски, обладающая природной харизмой, пробивным характером и ненормальным бесстрашием этим пользовалась, к своим двадцати пяти став если не самым востребованным репортёром Пространства Федерации, то подобравшись опасно близко к этому почётному званию.

– Я думаю о моих зрителях, коммодор Хирако. У меня встречный вопрос: почему вы, командующий миротворцев, лично спустились сюда, на поверхность Маррикона? – Сказала – и вытянула руку со сложнейшим звукозаписывающим устройством, микрофон в котором был отнюдь не первой скрипкой.

Хирако скрестил руки на груди и тяжело вздохнул.

– Вы не останавливали запись, верно? – Девушка обворожительно улыбнулась. – Что ж, в одном вы точно правы. Я действительно не стал отсиживаться на борту флагмана, как должно. Но принципиальная разница, Алья Лукоски, заключается в том, что я прекрасно осознаю всю опасность нахождения в секторе, раздираемом активными боевыми действиями. А вот о вас такого сказать, по всей видимости, нельзя.

Коммодор пальцами оттарабанил что-то на персональном терминале, вольготно расположившимся на запястье его левой руки, и трое дроидов из его охранения пришли в движение. “Эгида” подхватила даже и не думавшую сопротивляться журналистку, а оставшаяся пара модифицированных дроидов-стрелков аналогично поступила с дроидом-оператором – благо, тот не отличался ни габаритами, ни весом.

– Вас вместе с оборудованием доставят к новообразованному штабу объединённых сил, где прямо сейчас сообща работают как мои миротворцы, так и офицеры гарнизона Маррикона…

– Это возмутительно. – Надувшись словно хомячок, Лукоски, тем не менее, ограничилась одной лишь этой фразой, не став устраивать сцен и не предпринимая попыток “создать сюжет из воздуха”. И причина едва ли крылась в том, что коммодор выбил её из колеи: столь пробивную девушку сложно было даже по-настоящему удивить, не то, что шокировать или вогнать в ступор. Скорее она просто поняла, что Хирако вполне серьёзен, и ловить здесь нечего.

К тому же коммодор поспешил подсластить пилюлю, заменив одну цель репортёрши на другую, не менее привлекательную.

– Вы ведь хотели взять интервью у Террека Бирра? У вас будет такая возможность – он не далее как четверть часа назад прибыл в штаб, и навряд ли куда-то оттуда пропадёт в ближайшую стандартную неделю. – Хирако привычно ухмыльнулся, жестом приказав дроидам, переквалифицировавшимися из боевых в грузовые, выдвигаться. – Надеюсь, более в таких обстоятельствах мы не встретимся. И остановите вы уже запись, в конце-то концов!..

На лице девушки расцвела коварная и очень довольная улыбка: вплоть до сего момента её верный дроид-оператор не переставал снимать, собирая наилучшие для кого-то в его буквально подвешенном положении кадры. Но у всякой техники есть свой предел, и вскоре, буквально за пару секунд до того, как возмутители весьма своеобразного спокойствия скрылись из виду, целеустремлённая машина свою камеру всё-таки отключила.

Лишь после этого Хирако позволил себе малость расслабиться, не опасаясь того, что малейшая оговорка или не то выражение лица попадут на одну из записей, регулярно отправляемых Лукоски сначала на обработку, а следом и в эфир, охватывающий всё Пространство Федерации и даже чуть больше. Например здесь, на Марриконе, можно было безо всяких проблем посмотреть эти трансляции в режиме он-лайн со скидкой на задержки, вызванные невозможностью обойти законы физики. Да, качество сигнала временами плясало, но и периферийные системы империи никак в зону вещания не входили. А ещё всегда можно было прибегнуть к помощи опоясывающей всю галактику сети, для которой расстояние не играло вообще никакой роли. Будь ты хоть в самой заднице внешних регионов, при наличии ретранслятора и хоть какой-то связи получение любой информации было лишь вопросом времени… и звонкого кредита.

– Всё как всегда, впрочем… – Буркнул себе под нос Хирако, подозвав специализирующегося на получении, передаче и обработке разного рода сигналов дроида, замаскированного под дроида-стрелка. Довольно уродливого и вблизи совсем неестественно выглядящего, но претензии коммодор не принимал. Как-никак, даже эту маскировку пришлось стряпать “на коленке”, наваривая на шасси захваченного, перепрошитого и перекрашенного имперского дроид-ретранслятора эту самую маскировку, уменьшая тем самым шанс преждевременной утраты ценного трофея. Его полезность Хирако уже оценил сполна, ведь ему более не нужно было постоянно держаться наземных ретрансляторов или приземлившихся кораблей с соответствующим оборудованием на борту. – Связь со штабом, седьмой канал, второй вариант шифрования.

– Исполняю. – Дроид в один момент припал к земле, надёжно на той закрепившись всеми манипуляторами, а уже спустя десяток секунд раскрылся подобно цветку. Разве что вместо лепестков и пестиков у него выступали разного рода антенны и концентраторы сигнала, но в целом эту картину Хирако видел именно так и никак иначе. – Связь установлена. На экране.

– Трюи Галл.

– Коммодор. – Рослый Ко`норди первым чуть наклонил голову. – Помеха устранена?

– Скорее вынуждена сменить место своей дислокации. Где-то через половину стандартного часа её доставят к вам, так что перепроверь всё и удостоверься в том, что у неё не возникнет лишних вопросов.

– Фактически в штабе остались только самые доверенные мои подчинённые, ни разу не всплывавшие в криминальных сводках. И за этих зубров можно не беспокоиться. – Отмахнулся Трюи Галл. – Слышал, что группировка имперцев на орбите окончательно перешла под ваш полный контроль?

– Именно так. Последние крепкие орешки сдались, и мы наконец избавились от головной боли в отношении космического пространства системы. – Хирако довольно усмехнулся. Центральный, – да и единственный, – ретранслятор уже был захвачен и подобающим образом модифицирован с расчётом на игнорирование того, что Каюррианской Автономии понадобится сокрыть от имперцев. Те когда-нибудь всё равно вернутся на свою планету и проведут на ней надлежащее расследование, так что куда лучше будет, если логи ретранслятора удастся полностью восстановить, они вроде как не пострадают – но ничего, разоблачающего Каюрри там не будет. Тем не менее, если за поверхность коммодор мог уже не беспокоиться ввиду воцарившегося там хаоса как информационного, так и более весомого и продиктованного обширными боевыми действиями, то с космосом всё пока было не так однозначно. – К слову о головной боли…

– Жить и работать можно, а лёгкую мигрень я как-нибудь перетерплю. Это – малая цена за доверие… и жизнь. – Лорд Галл попытался отразить ухмылку собеседника, лицо которого он наблюдал сейчас на голограмме, но вышло у него не очень. После операции по установке имплантатов довольно слегка пострадала мимика и мелкая моторика, но их восстановление прогнозировалось уже в ближайшие дни. Всё-таки тела ко`норди отличались особой крепостью, а их регенерации временами завидовали даже корродианцы. – Лучше скажи мне, как далеко простираются ваши планы в отношении этой планетки? Имперцы не шевелятся, и это хорошо, но дольше необходимого задерживаться здесь…

– Это опасно. Соглашусь. – Хирако вмиг посерьезнел и дважды кивнул. – Но ты должен понимать, насколько серьёзны ограничения, накладывающиеся на каждый периферийный мир. Неизвестно, когда ещё у нас появится шанс раздобыть такое оборудование, и дело здесь даже не в деньгах. А ещё наш лорд настаивал на том, чтобы мы забрали отсюда всё, что сможем.

Изначальный приказ Про был предельно ясен: воспользоваться ситуацией и вынести с Маррикона-4 всё, что не приколочено, а приколоченное соответственно демонтировать и тоже вынести. Но так как план сам по себе был не слишком надёжным, к нынешнему моменту всё пришлось не единожды переиграть. Каким-то образом Трюи Галл из необходимой жертвы превратился в союзника, Венридиану Солу пустил пулю в висок собственный то ли адъютант, то ли кто-то из его приближённых, а часть подконтрольных ему войск буквально взбунтовалась, и на поверхности планеты разразилась бойня всех против всех. В одну кучу смешались лояльные и не очень имперские войска, “свои” и резко ставшие “чужими” пираты, мародёры из числа гражданских, якобы пираты под предводительством Аполло дробь Керр-Тоа и, собственно, Каюррианские дроиды, ряды которых постоянно пополнялись за счёт содержимого захваченных, зачастую законсервированных хранилищ империи.

Всё это вместе могло потянуть на неплохой такой локальный конфликт двух звёздных королевств, а из-за присутствия на планете гражданских слухи образовывались самые разные, вплоть до предельно абсурдных вроде восстания машин или судного дня. На этом фоне не успевшая пустить корни правда банально растворится и встанет в один ряд с бредом, чему Хирако в последние часы активно способствовал самыми разными способами. Его непосредственное участие в происходящем требовалось очень редко, так что коммодор располагал свободным временем, тратя его на пользу дела, а не отдых или тренировки.

Так или иначе, но всё это развязало Хирако руки, позволив ему вполне активно выполнять основную задачу по присвоению наиболее ценных и относительно высокотехнологичных производственных цепочек, размещённых на Марриконе-4. Всё нужное демонтировалось и грузилось на трофейные гражданские корабли, а уже те в свою очередь доставляли груз на орбиту, где он плавно перетекал в трюмы Каюррианских звездолётов. Почему так не поступали изначально? Всё до банального просто: сам этот процесс стал в достаточной мере безопасным и надёжным только после установления полного контроля над космическим пространством системы и устранением потенциальных наблюдателей, способных зафиксировать доказательства совместной работы Каюррианских миротворцев и пиратов. Орбитальная станция сдалась без боя, ретранслятор – аналогично, а все корабли, капитаны которых решили хранить верность почившему лидеру до самого конца, были или уничтожены, или захвачены в первые же часы с момента смерти Венридиана Сола. Гражданские же суда с планеты не выпускались под самыми разными предлогами.

– Тогда этот вопрос закрыт. Но у меня есть пара предложений по оптимизации процессов и, если позволишь, участии миротворцев в одном весьма громком дельце, о котором станет известно всем и в сжатые сроки.

– Я весь внимание…

Глава 2

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

60883 год от падения Социума.

Ни дроидам, ни киборгам не нужны были какие-либо особые условия для ведения переговоров, но PR-0 всё равно привёл нежданных гостей в одно из изолированных и хорошо защищённых помещений, предназначенных для обсуждения вопросов любого уровня секретности.

Просторный круглый зал мог похвастать наличием конфигурируемых кресел, способных подстроиться под любой известный вид разумных существ галактики, целым комплексом сложнейших и разнообразных устройств вроде голопроекторов и локальных имитаторов микроклимата для удобства некоторых гостей, а так же многим, многим другим, сокрытым в толще его стен и пола. Визоры же нынешних гостей, при всём их совершенстве, оказались бессильны перед специальным сплавом, так что им оставалось довольствоваться тем, что находилось на виду.

– Весьма основательный подход к комфорту разумных органических видов. – Высказался наконец один из послов, движения и поведение которого прямо указывали на то, что киборгом он, вероятнее всего, не являлся. – Наши хозяева считали это весьма вероятным, но произведённое моделирование на основе доступных нам данных указывало на обратное. Речь идёт о вашей политике в отношении органических форм жизни.

Всё это сказано было не на привычном для разумных общегалактическом, а на двоичном языке, который органики понять не могли в принципе. Слишком много информации могла выдать машина за отрезок времени столь малый, что органические органы слуха воспринимали услышанное как неразрывную помесь писков и свиста.