Увы, война брала своё. Экипажи упрямо молодели.

К счастью, не целиком. Набмех борта, солёный морской волк, пришёл на «Кайзер-бэй» после четверти века на торговом флоте. Для набольшего головы механиков ВАС-61 «Кайзер-бэй» Леона Дуллахана не поменялись ни суть работы, ни даже рабочее место. Последние лет десять перед войной он ходил по морю на совершенно таких же коробках с четырьмя котлами и пятицилиндровыми возвратно-поступательными движками Мюнхгаузена.

Вспомогательные авианесущие суда во многом повторяли исходные быстрые трансокеанские контейнеровозы. В конструкции машинного отделения – просто целиком. Верфи Чезаре могли родить пять дюжин новых бортов за два года – и это единственное, что имело значение. Некоторая потеря в предельных боевых характеристиках с точки зрения Конфедерации вдрызг проигрывала возможности поставить в строй на дюжину коробок больше за то же время.

К сожалению, людей за тот же срок произвести в нужном количестве и сразу нужной квалификации не вышло бы и при всём желании. Что и порождало вполне ожидаемые неустранимые проблемы.

– Дамы и господа, – начал свою речь Такэда, – сегодня я собрал всех, кто уже исполняет обязанности на борту, ради короткой беседы о нашем дальнейшем сотрудничестве. Перед нами стоит задача боевого слаживания очень разных команд в составе общего экипажа. Моя главная задача – наладить работу лётной полусотни. При взаимодействии нашего эскортного судна, других бортов того же класса и боевого сопровождения таск-группы мы обязаны приблизиться к возможностям полноценного авианосца довоенной постройки. Во многом остальном я буду вынужден полагаться на ваши опыт, знания, смекалку и профессионализм. Надеюсь, мы с вами сработаемся.

– Копия нашего контракта передана вам с утренней почтой, капитан, – всё так же тихо и почти без эмоций в голосе произнёс Шеученка. – «Гринграсс пэйнтерз» всегда готовы подтвердить свои репутацию, ответственность и профессионализм. Согласно договору, разумеется.

– За такие-то деньги, – вполголоса подпустил шпильку комбат Петерсон, – могли бы и поработать.

Такэда вздёрнул бровь. У адмирала Такэхито, который и стал образцом для вдохновения, это получалось куда убедительнее и весомее. Новая команда подчинённых Такэды всей этой пантомимы банально не заметила. Пусть и с одним-единственным исключением.

– Наш уважаемый ветеран пытается с присущим ему тактом намекнуть, – пришла на выручку командиру Вирджиния Хунта, – что вы сейчас просто не прочувствовали в полной мере пропасть, которая отделяет привычных для вас флотских от частников. Причём вторая часть этой проблемы касается уже его подчинённых. Но комбат Петерсон считает её чем-то очевидным и привычным и просто не видит затруднений.

– Гарнизон батареи охраны плавучего аэродрома укомплектован обученными срочниками второго года службы и полностью готов выполнить любую боевую задачу! – немедленно откликнулся комбат.

– Простите? – Такэда на мгновение потерялся. – Кем укомплектован?

– Срочниками, капитан, – с удовольствием повторила Хунта. – Стиллмановский призыв. Мальчики из народа. Ещё год назад валили деревья, рубили уголь в шахте или коровам хвосты крутили. Теперь они стоят на элеваторе главного калибра, работают в башнях или, скажем, пытаются разнообразить свой досуг, гоняя ненужную жестянку ногами между стеллажами на складе фульмината ртути.

Такэде стоило изрядных усилий сохранить подобающее капитану выражение лица, из тех, что постоянно держал на мостике в любой затруднительной ситуации теперь уже адмирал Такэхито.

– Но технически борт полностью исправен, – закончила Вирджиния Хунта. – Его вылизывали для показухи Стиллмановской инспекционной комиссии. В медчасти по шкафам и сейфам есть то, чего я на гражданке и в контрабандной-то продаже уже год не видела.

– Будем считать это отсутствием жалоб на комплектацию подотчётного вам хозяйства, – невозмутимо, как ему казалось, выдавил Такэда. – Что с радионавигационной частью?

– С этим можно работать, – Харальд Катори недовольно дёрнул щекой. – Но руководством пользователя навигационного комплекса «Марк IX» в двух томах можно забить насмерть полугодовалого щенка пастушьей собаки. Мы просто не знаем, какие могут вылезти сбои у этой железяки и что на самом деле может поломаться у неё внутри.

– Отличная техника, – поспешил оправдать новинку Збышек. – Помехоустойчивые лампы, микроприводы точного хода… Её делали на той же базе, что и защищённый навигационный помощник ударной полусотни. Агрегат получился новый и немножко того… секретный. Вот.

– Уточните секретность. – Такэда ждал уже любой подлянки, и та не замедлила последовать.

– Не такой секретный, как два вагона сборных телеуправляемых мишеней для подготовки зенитных постов службы охраны аэродрома, которые хранятся за вторым палубным лифтом закутанными в парусину, – ядовито пояснил Харальд Катори. – Поскольку нам хотя бы позволено официально знать про их существование. Но полная документация на инновационные рабочие посты командного «острова» штатно хранится у бортового секретчика. Наш бравый молчун и его заместитель отсутствуют на этой встрече только потому, что доблестно несут службу возле бортового сейфа.

– Тем не менее наш квазиесаул довольно бодро характеризует вверенную его попечению технику, – демонстративно задумался вслух Такэда. – Хотя по его же словам, даже чтобы прочитать её описание, требуется моё присутствие у секретчиков и письменное распоряжение о выдаче. В интересах чьей разведки служите, молодой человек?

– Ну, он, конечно, секретный, – Збых Кащенюк смутился, – но когда разработка только начиналась, многое публиковали в «Научно-техническом экспериментаторе», «Флотском альманахе» и… ну…

– Ну? – требовательно дожал Такэда.

– В «Удивительных историях», Такэда-доно. – В силу молодости дипломированный квазиесаул ухитрился неподдельно покраснеть. – Я не знаю, кто писал научно-популярную статью о навигации военных ракет в ближнем межпланетном пространстве для редакторского послесловия к «Войне с третьей планетой», но там даже иллюстрации с настоящими панелями девятки по всем основным индикаторам совпадают.

– Наверное, какой-то демократ, – с удовольствием процитировал адмирала Такэда. – Ну что же, я приложу все доступные мне усилия, чтобы из порта мы вышли, ориентируясь уже не по обложке фантастического журнала. Надеюсь, у механиков порядок?

– Двадцать узлов мы дадим, – заверил набмех Дуллахан. – Но я не рекомендую этим злоупотреблять. Чезаре начертили свою первую коробку пятнадцать лет назад, тогда ещё пятитысячником. С верфей она уходила шестёркой. А здесь сверху накинуто ещё две пятьсот, изменены обводы корпуса и режимы хода такие, какие на гражданке никому в своём уме в голову не придут. Ну и…

– И? – подхватил капитан.

– Ну и по контейнеровозам всё-таки сильно реже стреляют. Ну, до войны реже стреляли, – уточнил Дуллахан. – Близкий разрыв торпеды может сыграть дурную шутку с валами. До потери хода включительно. Их можно быстро заменить, когда мы доковыляем в порт, но конструктивно мы всё равно судно. Что ни делай, им мы и останемся.

– А это мы ещё посмотрим, – ухмыльнулся Такэда. – Я утопил один мегалинкор сотником. Посмотрим, что у меня получится капитаном!

В этот момент новоиспечённый капитан искренне верил, что как-то так в его жизни всё и случится, а неприятные сюрпризы на этом кончились.

Зря.

Глава 4

По крайней мере, он смог потопить свои первые 200 тонн.

Отто Итес о таране учебной подлодкой плавучего маяка

Подводник

– …и главное! Вы отправляетесь в свой первый боевой поход под командованием одного из лучших командиров Глубинного флота! Офицера, одним из первых добившегося результата в сто тысяч тонн! Живой легенды…

Живая пока еще легенда слушала эту речь с непроницаемым лицом. Почти. Губы фрегат-капитана едва заметно подрагивали, но даже опытный чтец вряд ли сумел бы разобрать в этих движениях длинную тираду, где «выкидыш самки кальмара, натянутой кашалотом» было едва ли не самым цензурным выражением.

Впрочем, на фотографиях корреспондентов этого не должно было быть заметно.

Допущенных к мероприятию репортеров было двое. «Толстый и тонкий», как мысленно пометил их Ярослав, не потрудившись запомнить имена. «Толстый», в добротном, из довоенного еще конфедератского сукна полупальто, представлял «Имперский вестник», ежедневную тонкую и крикливую газетенку, а его худосочный и высокий коллега – наоборот, был из солидного еженедельного «Обозревателя». Первый снял всего несколько кадров на малоформатную «кардонку» – учитывая качество печати «Вестника», это значило, что в газете на снимке будет видно примерно ничего. Зато его коллега только и делал, что подсыпал на подставку очередную дозу флеш-порошка, тыча ею едва ли не в лицо офицерам. День был пасмурный, поэтому вспышка била по глазам не хуже кувалды, а едкий дым довершал дело. Впрочем, фон Хартманн был уверен, что слезы в итоге заретушируют. Разве что им будет посвящен отдельный пассаж о безграничной любви к отчизне, заставившей рыдать даже суровых моряков.

Наконец Юсимура закончил речь, дождался ответного «Аве, император!» и встал рядом с Ярославом. Выстроившийся на пирсе оркестр – в целях секретности развернутый спинами к подлодке – грянул «Мы режем волны…», чем вызывал у фон Хартманна новый приступ раздражения: во-первых, этот марш давно уже считался гимном четвертой бригады мегалинкоров, а во-вторых, он в принципе не любил музыкальные произведения для валторн и тарелок.

Но зато теперь была возможность шепнуть пару слов человеку рядом.

– Какого хрена ты устроил этот гребаный цирк?!

Ответ Ю-ю в общем сводился к предложению заняться извращенным сексом с акулой и морским ёжом, причем процесс описывался подробно и образно.

– …и того, кто это придумал. Приказ пришёл вчера утром из «Пяти крыш». Кому-то из «широких погон» захотелось устроить пропагандистское, мать его так, зрелище.

– И что, вся секретность побоку?

– Если бы… – Юсимура едва заметно вздрогнул, получив очередную вспышку магния прямо в лицо. – Пока все это будет закрыто в конверт, пропечатано семью печатями с красной нитью, а затем упихано в самый дальний угол сейфа. Если вы добьетесь успехов, конверт извлекут. Если нет… сам понимаешь.

– Понимаю. Но ты все равно долбаный урод, Юрок. Мог бы предупредить.

– О чем ты? – не понял Ю-ю.

– Это же дети! Твою мать, дети…

– Во-первых, тут все совершеннолетние, – переждав очередную вспышку магниевой смеси, злым шепотом отозвался Юсимура. – И все добровольцы. Во-вторых, ты же читал экстракт из их личных дел.

– Там возраст был вымаран. И ни хрена они не выглядят на шестнадцатилетних. Кроме пары кобыл.

– При отборе учитывался фактор… компактности.

– На радиомачте вместо локатора вертел я ваш «фактор компактности». Это даже не детский сад. Это, б…дь, ясельная группа. Экипаж садовых гномиков.

– Это твой шанс вернуться на глубину, командир.

Фон Хартманн уже набрал воздух, чтобы объяснить Ю-ю, куда следует засунуть подобные шансы, но тут оркестр замолчал. Теперь настала очередь говорить командующему базой – старый морской лев, адмирал авангарда, золотые погоны, седина на всю бороду и, по слухам, трое любовниц, кто не хуже корабельных помп отсасывали большую часть «левых» доходов командующего на хлопотливом, но прибыльном посту. Поглядев на нервно дергающийся левый глаз адмирала, Ярослав решил, что слухи вполне достоверны. Нервный тик в полный рост, еще пяток месяцев такой суеты – и адмирал точно куда-нибудь уедет: или в тихий дом с пробковыми стенами… или в другое заведение, если ревизоры заглянут к нему раньше санитаров. Но пока еще старый лев держался, умело жонглируя «испепеляющей ненавистью к врагу» и прочими «разящими молниями гнева Империи».