– За вечер. Я не хотела оставаться одна, – признается она, а потом делает то, от чего у меня замирает сердце. Тянется к моей руке и обхватывает ладонь тонкими пальцами. Ее кожа – гладкая и мягкая, именно такая, как я себе и представлял, и от этого целомудренного контакта по венам разливается расплавленный огонь, в котором сгорают остатки моего здравого смысла.

Мое замешательство длится недолго. Я в ответ сжимаю ее руку и, пряча улыбку, переплетаю наши пальцы, наслаждаясь этой неожиданной близостью.

Обратно мы возвращаемся в тишине, но эта тишина не давит так, как раньше. Наоборот, в ней комфортно, как бывает только с близким человеком. Я слышу, как Лера дышит, улавливаю шорох ее платья, когда она шевелится. Дышу воздухом, пропитанным ароматом мандаринов и мяты, который всегда сопровождает девушку. И все это сжимает и без того тесное пространство автомобильного салона до максимума, позволяет ощущать присутствие другого человека особенно ярко.

Жаль, что, когда мы сели в машину, мне пришлось выпустить ее ладонь. Обычно мне несвойственна стеснительность, но в этот раз я так и не могу взять ее руку снова, хотя очень этого хочу.

До лагеря мы доезжаем за сорок минут. Последние десять я намеренно сбрасываю скорость – отчего-то мне не хочется, чтобы этот вечер заканчивался так. Остановившись на парковке, слежу, как Лера отстегивает ремень безопасности, и вдруг вспоминаю о том, о чем мне вчера говорил Матвей:

– Надеюсь увидеться позже, – когда она вскидывает голову, вопросительно глядя на меня, поясняю: – Сходка в вожатской. Ты ведь придешь?

– Я не собиралась. Лариса и Катя хотели пойти.

– Вы можете прийти все вместе. Мы с ребятами обычно дежурим – каждый из нас по очереди проверяет домики. И мы одолжим вам GoPro. Можно будет смотреть за коридором у нас на компьютере.

Лера тянется к дверной ручке.

– Так придешь? – нетерпеливо спрашиваю я, нервничая так, словно от ее согласия зависит что-то большее, чем завершение этого вечера.

– Постараюсь.

Глава 18

Я захожу в наш домик как раз во время отбоя. Матвей и Паша проверяют, чтобы отряд находился в кроватях, подгоняя застрявших в душе ребят.

– Как выходной? – интересуется Волков, замечая меня на пороге. – Татьяна порадовала нашего мальчика?

– Отвали, – отвечаю беззлобно, отказываясь вдаваться в подробности. Да и что я ему скажу? Сам все еще в легком шоке от того, как все получилось с Лерой.

– Неужели она тебя продинамила? – тянет он с хитрой улыбкой, неверно истолковывая мое нежелание говорить о Тане.

– Мечтай, – бросаю я приятелю, скидывая с ног кроссовки.

– А я тут узнал, что у Александровой тоже был выходной, – не унимается Матвей.

– И что? – спрашиваю невозмутимо, игнорируя легкий трепет в груди от звука ее имени. – Я в душ. Планы на вечер не изменились?

– Нет. – Он поднимает указательный палец. – Мы взяли карты и бутылку «Апероля».

– Я пас с алкоголем, – предупреждаю заранее, чтобы потом не выслушивать возражения Матвея.

– Бутылка на всех – вряд ли это можно назвать алкоголем, – фыркает приятель.

– Все равно. Я возьму безалкогольное пиво.

– Как скажешь, малыш. – Он пожимает плечами. – Нам больше достанется.

После душа я проверяю комнаты ребят и, убедившись, что все на своих местах, устанавливаю в коридоре камеру, предварительно связав ее с телефоном. Паша по моей просьбе проводит ту же операцию в соседнем домике, где базируется первый отряд.

Лайфхак с камерами мы придумали в прошлом году. Раньше нам с вожатыми приходилось постоянно дежурить по очереди и порой пропускать классные вечеринки. Теперь же наши подопечные как на ладони. Даже и не подозревают, что когда нас нет в домике, за ними безустанно следит наша «радионяня».

Тусовки вожатых – классика каждой смены. Как правило, мы немного выпиваем, курим, играем в азартные игры – в общем, делаем то, что днем в лагере делать нельзя. Доля подобной запрещенки придает этим сходкам особую пикантность.

Когда я прихожу, на диванах в вожатской удобно расположились Матвей, Паша, Лариса, Катя, парни из тринадцатого отряда и девчонки из седьмого. Всего девять человек. А Леры нет. Подавляю острую вспышку разочарования и, бросив пару приветственных кивков, иду к холодильнику. Баночка холодного безалкогольного пива ждет меня там со вчерашнего вечера.

Стоит мне оказаться спиной к входу, на пороге появляется девушка, которую я никак не могу выкинуть из головы. Я это ощущаю каким-то шестым чувством – не вижу ее даже, но кожу на затылке все равно приятно покалывает.

– Всем привет, – раздается мелодичный голос.

– Лера! – тут же лезет к ней Матвей, фамильярно обнимая за плечи.

Никогда не считал себя собственником, но сейчас, кажется, я способен переломать все пальцы приятелю только за то, что они прикасаются к ее коже. А я нет. И плевать, что законных оснований на это нет ни у него, ни у меня.

Я глубоко вздыхаю, чтобы подавить в себе порыв рвать и метать, и открываю бутылку пива. Как странно порой складывается жизнь. Еще неделю назад я бы затрясся от злости, если бы в разговоре зашла речь о Лере, теперь же трясусь, когда ее кто-то трогает.

– Лер, может, все-таки бокальчик коктейля? – предлагает Матвей.

Девушка ловко выскальзывает из-под его руки под одобряющий рык моего внутреннего эго и отрицательно качает головой:

– Не сегодня.

В это время вожатый Костя из тринадцатого отряда подкидывает коробку с картами и спрашивает:

– Кто играет?

Лера с лукавой улыбкой опускается в кресло и, как пионерка, поднимает руку.

– Сдавай!

За вечер, проведенный в вожатской, я не узнаю об Александровой ничего нового, кроме того, что она опытный соперник в азартных играх и держит карты близко к груди. И грудь у нее красивая – пару раз ловлю себя на том, что беззастенчиво пялюсь на вырез ее лаконичной рубашки. Она ни разу не остается в дураках, мастерски сбрасывает карты в покер и неплохо считает в «21». Не девушка, а кладезь необычных талантов.

Со мной она не разговаривает, может быть, чтобы не вызывать подозрений, впрочем, несколько раз я ловлю на себе ее изучающий взгляд. Мне же этого мало. Я все прокручиваю в голове то, как естественно казалось мне держать Леру за руку этим вечером в городе, и понимаю, что хочу большего.

Через час напряженной игры Матвей объявляет перекур и встает из-за стола. За ним по очереди поднимаются остальные ребята. Судя по желающим подымить, в этой комнате не курим только я, Александрова и девочка Оля из седьмого.

Сейчас, когда большая часть компании вышла во двор, а Оля пялится в мобильный, мне ничего не мешает подсесть к Лере поближе. В конце концов, почему бы и нет? Но что-то останавливает меня.

Не знаю, чувствует ли она мои метания, но вдруг фиалковые глаза находят мои, и легкая улыбка трогает девичьи губы. Лера поднимается с кресла, в котором сидела почти весь вечер, сокращает расстояние между нами и делает скандальное движение – тянется к банке пива в моей руке, о которой я напрочь забываю, глазея на нее.

– Можно? – спрашивает она, слегка приподнимая брови.

Я вкладываю в ее пальцы банку, и она вдруг разворачивает ее к себе и прикладывает губы ровно к тому месту, из которого пил я. От взгляда, который она бросает на меня из-под полуопущенных ресниц, температура в помещении словно становится на десять градусов выше. По спине у меня бежит капля пота, низ живота сводит спазмом.

Пока я ошарашенно вглядываюсь в ее лицо, пытаясь совладать с возбуждением, Лера возвращает мне банку:

– Извини, жажда замучила.

Скалю зубы и стараюсь дышать ровнее. Девчонка так близко, что стоит только приподнять руки, и они лягут на ее талию.

– Играешь с огнем, Александрова, – тихо шепчу я, чуть наклоняясь к ней и жадно вдыхая одной ей присущий аромат мандаринов и мяты.

– Я захватила огнетушитель, – парирует она, возвращаясь на свое место за игральным столом.

До конца вечера, стоит мне приложить банку с пивом к губам, перед глазами всплывает соблазнительный образ Леры, которая делала то же самое считаные минуты назад. Наваждение просто. Особенно если учесть, что пока я, как подросток, фантазирую о ее губах, девчонка сидит всего в нескольких метрах от меня, сосредоточенно разглядывая карты, зажатые в тонких пальцах, и на меня не обращает никакого внимания. А мне смотреть на нее очень нравится. Не только потому, что она красивая и меня к ней влечет. Есть в ней какая-то загадка, тайна, которую очень хочется разгадать.

Несколько раз ловлю на себе ироничный взгляд Паши, от которого, конечно, не укрылся мой интерес, но даже не раздражаюсь – на Леру я запал как-то молниеносно и крепко. Настолько, что у меня нет ни сил, ни желания это скрывать. Если задуматься, это даже страшно. Потому что она не просто новенькая вожатая, которая вскружила мне голову: у нас с ней есть общее прошлое, в котором еще предстоит разобраться. Но сейчас совсем не хочется думать об этом.

– Кирилл, а ты сегодня не играешь? – Катя посылает мне улыбку, на которую я отвечаю отрицательным поворотом головы.

– Я сегодня наблюдаю, – говорю спокойно, не отдавая себе отчета, насколько двусмысленно звучат мои слова.

Да, наблюдаю. Но вовсе не за игрой, а за одной конкретной девчонкой. Наверное, даже если закрою глаза, смогу воскресить в памяти ее образ в мельчайших подробностях: длинные ресницы, обрамляющие глаза удивительного оттенка, едва заметную россыпь веснушек на носу, мягкий изгиб пухлых губ.

Игра продолжается около пятнадцати минут. Я допиваю пиво, с сожалением посылая пустую банку в урну.

– И опять трехочковый, – улюлюкает Паша, оценив мой бросок через комнату. – Почему ты все еще не в НБА, приятель?

– Кто-то же должен тебя на место ставить, – парирую я, усмехаясь. – А то вообразишь еще, что действительно умеешь играть.

Паша показывает мне средний палец, я беззлобно смеюсь в ответ.

– Может быть, сыграем? – в разговор вступает Матвей, который в пух и прах проигрался в карты и теперь ищет новое приключение.

– Сейчас? – Я скептически приподнимаю брови. – Ночь на дворе, и все давно спят. Не хватало нам разбудить отряды и нарваться на директора.

– С каких пор ты стал таким скучным, Гордеев? Делов-то на десять минут, – напирает он, вскакивая на ноги. – Каждый делает по три броска. Мазил отсеиваем. В финале остаются двое.

– Матвей, уймись. – Паша пихает его в бок, чтобы остыл, но я-то хорошо знаю, что этого уже не остановить.

– Трусишь? – Вроде бы Волков обращается к Паше, но смотрит прямо на меня.

Уму непостижимо: выпил всего пару бокалов коктейля, а его уже понесло. Я морщусь, потому что терпеть не могу парней, которые ведут себя как истерички, стоит им перебрать с алкоголем. Выглядит это довольно жалко, а Матвея я жалеть не хочу – он хороший парень, пусть порой его заносит не туда.

– Сыграем, – соглашаюсь я, прикинув варианты развития событий. – До трех. Ты и я. Проигравший идет спать.

Почувствовав смену настроения в вожатской, ребята за столом быстро скидывают карты и встают. Лера тоже поднимается с дивана, демонстрируя мне умопомрачительные ноги в коротких шортах. Я сглатываю и отвожу взгляд. Если бы в комнате не было столько людей и Матвей не жаждал унизить меня на баскетбольной площадке, я бы наплевал на собственные принципы и подошел бы к девчонке прямо сейчас. Потому что сегодняшний день, этот вечер, эти взгляды украдкой и откровенный флирт сводят меня с ума. А я во всем предпочитаю прямоту.

До баскетбольной площадки от вожатской идти метров двести. Матвей вырывается вперед, на ходу подбрасывая мяч, я иду следом за ним с Пашей.

– И чего ты на его пьяный гон повелся? – шепчет друг.

– Не отстанет он, Паш, ты его что, плохо знаешь? – возражаю я. – А так надеру ему задницу у кольца, и спать пойдем.

На площадке темно. Паша щелкает выключателем за столбом, и прямо над баскетбольной корзиной загорается фонарь.

– Начинай, – великодушно предлагаю Матвею, который становится в зоне трехочковых, не переставая набивать мяч.