Набиваю короткое сообщение: «Привет, Тань. Как дела?» – и после его отправки иду в душ. Когда через десять минут возвращаюсь в комнату, телефон на зарядке светится входящим. В полной уверенности, что это привет от Татьяны, подхожу ближе и бросаю заинтересованный взгляд на экран, но отправителем эсэмэс оказывается не симпатичная брюнетка, а назойливый Паша.

«Не тупи. Приходи. Тут весело».

Поморщившись, я натягиваю свежую футболку и шорты и подхожу к зеркалу, чтобы уложить от природы волнистые волосы. Идти на дискотеку мне совсем не хочется. Точнее, слишком много причин, чтобы мне туда не ходить. Во-первых, я искренне сомневаюсь, что там меня ждет что-то веселое, во-вторых, перспектива столкнуться с Александровой не вызывает у меня энтузиазма. В-третьих… В-третьих, первых двух причин вполне достаточно. И вообще, я устал. Впрочем, можно заглянуть на стадион буквально на пять минут – просто убедиться, что все в порядке.

Уже темно. Над танцполом мигают лампочки, к починке которых я приложил свою руку, культурист Ваня, наряженный в пижонский зеленый бомбер, ковыряется у диджейского пульта, девчонки всех возрастов бойко извиваются под попсовые ритмы, а пацаны привычно кучкуются по углам площадки. Скучно. Говорил же, что в лагере мало что меняется.

– Вы посмотрите, кто почтил нас своим присутствием, – задиристо скалится Паша, когда я подхожу к нему и Матвею.

Отвечаю засранцу легким ударом справа и насмешливой улыбкой:

– Кто-то же должен проследить, чтобы ты на танцах не облажался… – А потом серьезнее добавляю: – Как обстановка?

– Рабочая. Пока все друг к другу присматриваются, – комментирует Матвей. – Но чувствую, уже на следующей неделе парочки по кустам ловить будем. Наш ушлый Коля Попов явно клеит малышку из тринадцатого. Сам понаблюдай, как он ее обхаживает. Этот в лагере второй год – знает, как тут все устроено.

Я улыбаюсь, вспоминая, как в прошлом году мы с Матвеем спалили нескольких парней, подглядывающих за девчонками в душе, а потом прервали одну парочку, явно жаждущую лишить друг друга обоюдной девственности прямо у дерева. Лагерь, лето и бушующие подростковые гормоны – это, конечно, взрывоопасная смесь.

Пока я предаюсь воспоминаниям, Ваня вместо блевотной попсы ставит популярный танцевальный трек, и народ, до этого тусящий на лавках и по углам, дружно высыпает на танцпол. Александрова тоже тут – пружинящей походкой направляется к центру в компании девчонок из своего отряда и, уловив ритм, начинает покачиваться под музыку.

Я вообще не собираюсь на нее смотреть – это мой план на вечер. Поэтому разворачиваюсь к танцующим спиной и собираюсь завести разговор с парнями.

– Может, на завтра запланируем игру в баскетбол? – предлагаю Матвею. – Разделимся на команды, парнишек в деле посмотрим.

– Хорошая идея, – соглашается друг, но на меня даже не смотрит – его глаза прикованы к танцполу. И отчего-то у меня нет ни малейшего сомнения, что – а точнее, кто вызвал у него такой горячий интерес.

– А Лера хороша, – с глупой улыбкой говорит напарник.

– Согласен, – откликается Паша. – Ты уже фронт проверил? Свободна?

– Как раз собираюсь это сделать, – говорит Матвей, отделяясь от нашей компании и двигая в сторону танцующих.

Проследив за ним, я нахожу взглядом Александрову. С раздражением признаю, что двигаться она умеет – это я помню еще с того времени, как она встречалась с Вадиком и как-то раз мы вместе пошли на вечеринку. Лера танцевала весь вечер, а я, чтобы в открытую не пялиться на нее, был вынужден час выслушивать пустую болтовню какой-то незнакомой девки.

Конечно, сейчас все иначе. Я старше и в состоянии контролировать себя. Поэтому, приняв подчеркнуто равнодушный вид, слежу за ее плавными движениями и невпопад думаю, что если в следующий раз она прогнется еще сильнее, то в глубоком вырезе легкого желтого платья будет заметна ее грудь.

Шумно тяну носом воздух, чтобы успокоиться, и неверной рукой провожу по волосам. В штанах жарко и тесно, горло похоже на выжженную солнцем пустыню. И все это от простого наблюдения за тем, как стерва танцует! Дичь какая-то. Пойти, что ли, попить.

Когда через пять минут я возвращаюсь на дискотеку, предварительно вылакав литр минералки, по воздуху плывут тягучие аккорды популярной баллады. Матвей в центре площадки танцует с Лерой, бесстыдно поглаживая ее по спине. Паша о чем-то треплется с новенькой вожатой Катей. А стоит мне остановиться, ко мне тут же спешит Лариса.

– Потанцуем? – спрашивает она, призывно хлопая ресницами.

Хочу ее технично послать, но в поле моего зрения вновь попадают руки Матвея, хамовато лапающие Александрову. На языке появляется странная горечь, которую мне хочется затушить еще одним литром минералки, а пальцы рефлекторно сжимаются.

– Пойдем, – говорю раздраженно.

Она с готовностью цепляется за мою ладонь и тащит на танцпол. Потом обвивает руками за шею и жмется ко мне всем своим тощим телом.

Несмотря на то что у меня давно никого не было, на Ларису мое тело реагирует резким отторжением. Вот что в ней не так? Вроде и симпатичная, и не круглая дура, а даже мысли о том, чтобы с ней перепихнуться, у меня не возникает. Вся моя надежда этим летом на аниматора Татьяну – надеюсь, за год, что мы не виделись, она не завела себе постоянного бойфренда и с радостью скоротает со мной выходной.

При мысли о Тане внутреннее напряжение немного отпускает, но ненадолго, потому что в следующее мгновение я ловлю на себе заинтересованный взгляд Александровой. Она испуганно распахивает фиалковые глаза, словно я застал ее на месте преступления. Легкая улыбка, которая до этого момента играла у нее на губах, медленно угасает. Она сглатывает раз, второй, третий, облизывает кончиком языка губы, а жгучий румянец на ее щеках становится заметен даже в неярком освещении на стадионе.

Я невпопад думаю о том, как она выглядит во время секса. Почему-то подозреваю, что почти так же. Сука.

В этот миг что-то происходит между нами – пространство словно сгущается, как бывает перед штормом, и я отчетливо ощущаю связь. Интуитивную, энергетическую, даже физическую, которая отдается мощным всплеском желания в моем теле, столь сильным, что мне приходится отстраниться от Ларисы, чтобы она ничего не заметила и, не дай бог, не приняла это на свой счет.

Эта игра в гляделки длится между мной и Александровой секунд десять, не больше. Потом Матвей что-то шепчет ей на ухо, и Лера, словно очнувшись, отводит взгляд. Я тоже возвращаюсь в реальность, в которой Лариса опять едва не лежит на мне, протирая щекой мою грудную клетку. Демонстративно отодвигаюсь от нее и уже хочу сказать, чтобы отвалила, но ее спасает то, что медляк благополучно заканчивается и я могу уйти, не устраивая сцены.

До конца вечера я больше не танцую. Сижу на трибуне, с которой видна вся площадка, слежу за своими ребятами. За Александровой следить у меня нет никакого желания, но почему-то я знаю, что она сегодня нарасхват – танцует с Ваней, потом еще раз с Матвеем и даже с особенно ушлым парнишкой из моего собственного выводка.

Мне до этого нет никакого дела, поэтому, как только часы показывают 21.30 и диджей объявляет последний танец, я тут же собираю отряд и, невзирая на желание мальчишек задержаться, веду на базу с зеленым флагом.

Перед тем как уйти, бросаю последний взгляд на танцпол. Александрова в объятиях Вани медленно покачивается под самую тошнотворную мелодию вечера, а у меня вновь отчаянно чешутся руки кому-нибудь вмазать. Сука, вот что это за чувство? Неужели именно так чувствовал себя Вадик, видя эту девчонку с другим?

Глава 7

Несмотря на эмоциональную и физическую усталость, заснуть мне удается не сразу, и в этом я виню белокурую стерву, которая второй раз непрошено ворвалась в мою жизнь, чтобы все испортить. Подумать только, несколько дней назад я наивно радовался возможности спокойно отдохнуть в «Синичке», а теперь спокойствие мне только снится. Да и снится ли, если я вторую ночь подряд просыпаюсь в темноте с неясным предчувствием надвигающейся катастрофы и потом долго лежу, воображая всякую ерунду?

Вот что Александрова тут забыла? Не поверю, что с ее послужным списком она не нашла себе занятия лучше, чем провести лето, присматривая за нескладными девочками-подростками. Впрочем, для меня не станет сюрпризом, если в середине смены она сбежит из лагеря, оставив за собой шлейф разбитых сердец и неоправданных авансов.

Закинув руки за голову, тоскливо смотрю в окно. Ни убаюкивающий цокот сверчков, ни монотонный шелест листьев на ветру не в состоянии помочь мне справиться с раздирающими душу эмоциями. На часах почти двенадцать. Давно прозвенел горн на отбой, а Матвей все еще не вернулся. Возможно, прямо сейчас он тискает Александрову в укромном уголке лагеря. Стоит мне подумать об этом, как воображение тут же услужливо рисует мне картину: как от удовольствия закатываются фиалковые глаза, как тонкие девичьи пальцы путаются в жестких каштановых волосах, как с опухших от поцелуев губ срываются горловые стоны…

Зажмурившись, я утыкаюсь носом в подушку и беззвучно матерюсь, в мыслях возвращаясь в прошлое, в тот самый день, когда я впервые увидел Леру Александрову.

Я тогда жил в Екатеринбурге вдвоем с отцом, учился в одиннадцатом классе и с присущим юности максимализмом верил, что смогу изменить мир к лучшему до того, как он изменит меня.

Тем теплым осенним вечером я ждал лучшего друга Вадима Малкина у местного торгового центра – мы с ним собирались пойти в кино на шпионский блокбастер, который рвал бокс-офис по всему миру. Вадик опаздывал, что было для него совершенно несвойственно, а когда появился на горизонте, с ним была она. Белокурый ангел с удивительными глазами цвета фиалок и ямочками на щеках, которые появлялись всякий раз, когда она улыбалась. А улыбалась она часто.

– Кир, это Лера, – сказал друг с глупой улыбкой, словно это объясняло его получасовое опоздание, из-за которого мы не попали в кафе. Я, прямо скажем, рассчитывал перекусить до сеанса, потому что ради похода в кино отказался от ужина дома.

– Здравствуй, Кирилл, – мелодичным голосом поздоровалась незнакомка, одарив меня сияющим взглядом. – Вадим много о тебе рассказывал.

– Привет, – буркнул я в ответ, испытывая одновременно раздражение и необъяснимое смущение. – А о тебе он мне не говорил, – и потом, глядя только на друга, добавил: – Пошли уже за билетами, а то одни боковые места останутся.

Да, это точно было не самое дружелюбное с моей стороны знакомство, но время показало, что другого Александрова и не заслуживала.

Два месяца Вадик находился в любовном дурмане – он таскал девчонку за собой на наши мальчишники, пропускал уроки, чтобы успеть встретить ее после школы на другом конце города, все карманные деньги тратил на подарки и обеды в кафе. А в один прекрасный момент застал ее целующейся с другим парнем. Пытаясь выяснить отношения, он заработал смачный фингал под глазом и узнал, что Александрова не только целовалась, но и спала с типом, который был старше всех нас на пять лет и ездил на сияющей черной «бэхе».

Меня такой исход, прямо скажем, не удивил. Было что-то такое в этой Лере, что не позволяло мне поверить в искренность ее чувств к Вадику. Смотрела она на него точно не как влюбленная, а порой, когда я исподтишка наблюдал за ней, казалось, что в компании моего друга она откровенно скучала. Вот и зачем, спрашивается, она вообще с ним путалась? Уже тогда, несмотря на юный возраст, она была очень привлекательной и сексуальной, хотя, казалось, не прилагала к этому никаких усилий. Парень старше, с правами и тачкой для нее был куда более логичным вариантом, чем подающий надежды школьник-хоккеист, который добирался на свидания на автобусе.