– В гробу я видел эту Луну, – безапелляционным тоном сообщил всему вагону Ангел. – Я там на съемках был, вёл шоу «Расчётный час: полночь». Про лунный отель. Так я вам скажу: на этой гадкой планетке сплошная пыль и ни одного приличного ресторана. Делать там нечего. Ну то есть абсолютно.

– Товарищ Головастиков, вы, кажется, не расслышали главное, – сказала Лиза. – Это же бес-плат-но! Халява, понимаете? Лично я до потери пульса боюсь летать. Даже на самолете. Даже просто в небо смотреть не люблю. Но свой бесплатный билет не упущу. Обязательно полезу в дурацкую ракету.

Потом Лиза вспомнила, что вообще-то ей вскоре предстоит совсем другое перемещение в пространстве, и даже немного расстроилась, что вряд ли успеет до своего отъезда сгонять на Луну и обратно. Ну и ладусики. Свадебное путешествие с Игорем на их родной «синюшке» намного веселее всяких там покорений Галактики на каких-то сомнительных космоавтобусах. Так ведь? Разве сравнится второразрядный лунный отель с роскошным дагомысским пансионатом 1982-го года постройки, в котором есть горячая вода аж до семи часов вечера?

– А в вашем мире какие подарки делают гражданам в Новый год? – спросил Макс, улучив минутку свободы от своего подопечного. Ангел отвлекся на раздачу автографов восторженным пассажирам трамвая.

– Ну как – какие подарки? – Лиза пожала плечами. – Обыкновенные государственные подарки. Новые налоги, например. Эээ, коммунальные тарифы повышают с первого января. Но это ничего, в электросчетчик всегда можно вставить скрепку, и он остановится. Вот так-то, дорогая Аврора! – повернулась она к скучающей программистке. – Я тоже очень даже владею высокими технологиями!

– Ага, и поэтому тебя должны немедленно назначить шефом Великого и Могучего Девять-Ноль-Девять, – с сарказмом отозвалась Аврора. – Ты, пожалуй, внедришь что-нибудь новенькое в работу их Отделения. Скрепку, например, внедришь.

Лиза проигнорировала насмешницу.

– А что вам в прошлом году от императрицы досталось? – обратилась она к Максу.

– О, было забавно. Проект назывался «Твоя минута» в эфире. Каждый гражданин старше четырнадцати лет получил шестьдесят секунд на телеканале «Демос». Ну вроде как Гайд-парк, только телевизионный. Можно было говорить что угодно. И на сайте канала размещали твоё выступление.

– Что угодно?

– Что угодно, – подтвердил Макс.

– И критиковать Екатерину? – насмешливо спросила Лиза.

– Да, но никто этим не занимался…

– Я так и знала.

– …глупо было тратить на это свою бесценную минуту! У нас для критики царской семьи выделена особая дата. Двадцать девятое февраля. Праздник называется День Гнева.

– Как-то с трудом верится в такой праздник… Ну а про что ты тогда говорил во время своей телеминутки?

– Я? Я делал импрессии. Мини-скетчи, микро-миниатюры. Такая экспресс-презентация меня как актера. Нельзя было упускать свой шанс!

– Позвонил кто-нибудь?

– Пока нет, – бодро ответил Макс. – Но я не теряю надежды.

– А ты, Аврора, как воспользовалась своей телеминуткой?

– Да никак. – Аврора сморщила носик-кнопку. – Я в таком массовом трешняке не участвую. Отдала свою минутку Филиппу Петровичу. Он там все сто двадцать секунд размахивал резиновой курицей и рекламировал нашу Семёрку.

– Позвонил кто-нибудь? – снова спросила Лиза.

– Неа, – вяло отозвалась Аврора. – Никому мы и даром не нужны.

– А вы, граф? Вы наверняка в эфире читали стихи. Ананасы в шампанском и всякое такое. Ну, угадала?

– Отнюдь, сударыня, – тихо сказал граф. – Я говорил о черном пятне на карте Европы. О Швейцарии. О том, что не могут просвещенные, образованные граждане игнорировать тот факт, что совсем рядом с ними, за каменной стеной, находится страшное, темное место, где страдают люди. Я говорил о том, что готов в одиночку сражаться со швейцарским режимом, если только с меня снимут запрет на агентурную деятельность заграницей. Я говорил о том, что каждый заслуживает второго шанса…

– Батюшка миотропный бендазол! Впечатляет. А результат? Позвонил кто-нибудь? – спросила Лиза.

– Позвонил Ренненкампф, – сухо ответил граф. – Потому что ему позвонила сама Екатерина Николаевна. Спрашивала про меня. Просила повторно отправить на швейцарское задание. А он ей отказал. Вот и вся история, сударыня.

– Вот вечно вы, граф, уныния напустите, – подключился Макс. – Можно подумать, у вас одного в жизни бывают разочарования. Вот, помню, подарили нам от императора Николая Константиновича «Юрьев день 2.0». Идея – обалденная. Первого марта можно было явиться в любую компанию, прямо с улицы, и тебя обязаны были взять на стажировку. И какой же я был дурак! Пошел в жандармерию. Хотел набраться полицейского опыта для ролей в боевиках и сценического – в Театре Офицеров.

– Достойная актерская школа, – кивнул граф. – Уважаемые режиссёры.

– Да, спектакли мы даём, и при полном аншлаге, но это всё не то… И-эх, надо было рискнуть и сразу в Шепси метнуться, на студию. Никуда бы не делись продюсеры, взяли бы на пробы в «Рыбу с золотой чешуей» как миленькие… Всего одна роковая ошибка – и вот до чего докатился: играю роль телохранителя пьяной полузакатившейся телезвезды с голой грудью!

– Что, друзьяшки мои милые? – обернулся к ним Ангел. – Вы что-то про меня говорили?

– Хвалили вас, товарищ Головастиков, и вашу мужественную грудь! – поторопилась Лиза.

– Это правда, грудь у меня мужественная, – умильно согласился Ангел, поглаживая себе по впалой куриной грудке. – Прямо загляденье.

– А изобретательная у вас императорская семья, клянусь альбуцидом, – сказала Лиза. – Это же каждый год нужно что-нибудь эдакое придумать.

– У них консультант хороший, – сказал Макс. – Креативный директор «Всемогущего». Господин Левинсон. Вот бы познакомиться с ним.

– Что? – снова вскинулся Ангел. – Вы про этого гадкого Левинсона вспомнили? Надеюсь, в связи с моим преступлением? Я вам уже говорил, что я его подозреваю в наипервейшую очередь? Вы просто обязаны его допросить!

– Я не против, – сказал Макс.

– Давайте не будем торопиться, господа, – сказал граф. – Сперва нужно осмотреть место преступления.

– А вот и наша остановка, – сказала Аврора. – Эй, Лиззи, выходим! Вы гляньте, господа: она опять ест. Что? Лепестки? Откуда она их взяла, во имя Господа Бота? Поверить не могу, что агент Личной Канцелярии Её Величества таскает в кармане объедки из ресторана.

Глава 9

Квартира Ангела изначально не слишком отличалась от Лизиной. Те же мандариновые стены, та же Самобранка посреди гостиной.

Однако Лиза пока не успела придать своим съемным апартаментам индивидуальности – клочья кошачьей шерсти повсюду и чахлый лимончик на подоконнике не в счет. А вот Головастиков явно трудился над украшением интерьера в поте лица. Ну и немножко перестарался, с кем не бывает.

Пока все гурьбой раздевались в прихожей и пытались освободить буйного Ангела от его великой шубы («Не отдам! Это продуманный образ!»), Лиза подкралась поближе к широкой арке и заглянула в гостиную.

Всё здесь было в избыточном количестве.

Гостиная телеведущего напоминала личные покои арабского шейха, решившего все свои нефтяные богатства спустить на мебель и расшитые подушечки с кисточками. Кисточки присутствовали также и на портьерах, и на ковре, болтались они в большом количестве и по краям Самобранки. Пуську бы сюда, подумала Лиза. Это же для кота просто Диснейленд.

Тут были и диваны, и кушеточки, и низкие столики на позолоченных львиных лапах, и какие-то пуфики, и керамические вазы, и бронзовые кальяны, и медные лампы – ну разве что джинна не хватало. Но всё это вальяжное великолепие меркло по сравнению с картинами на стенах.

Это были не просто какие-то там картины, а КАРТИНЫ. От них перехватывало дыхание и кружилась голова.

– Во имя психотропов всех Галактик! Это что еще за несусветная выставка? – ахнула Лиза. Ей показалось, что она вновь опьянела, даже противный еловый вкус почудился во рту.

Это был космос. Или художественное воплощение шоколадного пудинга, в который накидали всего, что было в холодильнике: от вишни до кусочков вчерашней яичницы. Наверное, все-таки космос, потому что кто станет рисовать шоколадный пудинг вперемешку с овощным рагу и огрызком заплесневелого сыра, завалившегося за банку с огурцами?

Лиза присмотрелась. Да, определенно космос.

На темном фоне мелькали неумело выписанные кометы, взрывались кривоватые звезды, сновали туда-сюда космические корабли, больше похожие на мексиканские тако. Целая серия холстов была посвящена портретам планет Солнечной системы. По Лизиному мнению, Сатурн в исполнении данного художника не особо отличался от говяжьей фрикадельки с луковыми кольцами.

И Луна, Луна на десятках картин. Неприветливая, угрожающая, совсем не красивая, совсем не напоминающая Селену. Пыльная, как Пуся после освежающего дневного сна под кроватью. Вся в рытвинах, как кухонный стол в Лизиной родной коммуналке.

Ангела наконец вытащили из шубы. Он с видом оскорбленной невинности побрел по коридору, держась за мандариновую стену.

– Ну, знаете, товарищ! – обернулась к нему Лиза, потрясенная художествами до глубины души. – Предупреждать надо!

– Преданная фанатка – и не в курсе, что ее кумир пишет потрясающие картины! – Ангел всплеснул руками, потерял равновесие и едва не шлепнулся на пол. – Ох, боженьки, ну и фанаты нынче пошли! Учить и учить их надо: как правильно любить и почитать своё божество! О времена, о нравы! Небось с Ричардом такого никогда не случается, – прибавил он с обидой. – Все граждане империи, даже летние букашки-однодневки, даже Разумные Блюдца знают, что он страшно увлекается гонками на лопатах. Да он весь завален подарочными лопатами! Я однажды был у него в гостях на вечеринке. Золотые, карбоновые лопатки, рукоятки из сакуры, чехлы из скафандровой ткани, именные гравировки, на одной лопате даже автограф бывшего императора Николая Константиныча… Ух, как завидно! А на меня, бедняжку эдакую, всем плевать!

– Ну что вы, сударь, не стоит себя недооценивать, – дипломатично успокоил его граф. – Полагаю, вам будет приятно узнать, что наш шеф Филипп Петрович – большой поклонник вашего творчества. Ваша картина «Межпланетная битва межпланетников» занимает достойное место в нашем кабинете.

– Что?! Так этот негодяй Левинсон скинул моих «Межпланетников» вам? – возмутился Ангел. – А я-то думаю: куда это он дел мой подарок на его сорокапятилетний юбилей! Негодяй, какой негодяй… А ведь я столько лунной пыли извел на эту гениальнейшую зарисовку!

– Чего извели? – переспросил Макс. – «Лунной пыли»? Приехали. Это многое объясняет. В том числе и полет резиновой курицы на квадрокоптере. Вы, сударь, наркотики для вдохновения принимаете? Как художники начала двадцатого века – опиум и абсент?

– Что? – Ангел с недоумением уставился на своего «телохранителя». – Какие наркотики? Наркотики – это новый смертный грех по версии «Заповедей 2.0». Читали последний номер журнала Православной церкви?

– Вы же упоминали «Лунную пыль», сильнодействующее наркотическое средство.

– Ах, это! Нет, мой милый друзьяшка, я имел в виду настоящую лунную пыль, непосредственно с поверхности проклятой и глупой Луны. Муза явилась мне именно там. Я начал писать картины, когда снимал это отвратительное шоу «Расчетный час: полночь». Под рукой – ни масляных красок, ни акварели… Я взял каску со стройки, смешал в ней лунную пыль, ракетное топливо…

– Ракетное топливо? – удивилась Аврора. – Энджи, ты что, это же просто крейзи. Смертельно опасное вещество. Хотел стать первым человеком, погибшим на Луне?