На моменте, когда подруга по-дружески взъерошила Коршуну волосы и смахнула невидимые пылинки с перьевой пелерины, после чего скосила на него заискивающий взгляд, я поняла, что пора спасать.

Убьёт же, как пить дать!

Подскочила к мрачному, как жизнь любого средневекового человека, тенебрийцу. На него… на нас сейчас все дружно пялились: и его соотечественники, и слуги с придворными бездельниками. Осторожно убрав ручищу Эвельера с головы Ярнефельта, улыбнулась как можно дружелюбнее и с извиняющейся интонацией в голосе сказала:

– Ваша тёмность, простите дурака. Он так расстроился из-за отъезда сестры, что пришлось дать ему успокоительного. Я права? – метнула на Абель яростный взгляд.

Та, нервно сглотнув, часто закивала:

– Всё так и было, ваше высочайшее высочество. Так и было…

Не сразу получилось оторвать Ульяну от Ярнефельта, но я справилась с этим нелёгким делом.

– Больше похоже на веселящее, – мрачно выговорил Коршун, прожигая мою подругу таким взглядом, что даже удивительно, как она горсточкой пепла ещё не стала.

– Я, видимо, много накапала, – виновато опустила глаза фрейлина.

А заместитель жениха, сощурившись, издевательски проговорил:

– Я правильно понял, принцесса, именно ему вы решили доверить свою жизнь?

Наверное, со стороны хрупкая Дамия и кулем повисший на ней громила-стражник смотрелись, мягко говоря, странно. Особенно когда Эвельер начал сосредоточенно нюхать мои волосы и наматывать на палец один из локонов… Пришлось сбросить его с себя и грозно сказать:

– А-ну, перестань!

Ну Абель, ну удружила! Да лучше бы она ревела, чем вела себя как обкуренная нимфоманка!

– Если хотите ехать с нами, забирайтесь на лошадь, де Линь! – скомандовал Коршун.

О, уже и фамилию стражника успел выяснить, в то время как я так и не потрудилась. Всё не до того было.

– Это вы ко мне? – удивился Эвельер, тоже наверняка впервые услышавший… вернее, услышавшая это имя.

Пришлось снова вмешаться.

– Вы всерьёз считаете, что он в состоянии сейчас взобраться на лошадь?

– Я… ик… могу! Ик!!! – подтвердила, не переставая икать, Ульяна и, плавно покачиваясь, как корабль на волнах, двинулась к вороному скакуну ярла.

– Стоять! – рыкнул тот, одним резким движением разворачивая к себе Эвельера, словно тот был сделан из ваты или чего полегче.

Силы Ивару явно было не занимать.

– Ни шага к нему, если жизнь дорога!

– Да что я, с лошадью не справлюсь? – самоуверенно вскинулась Ульяна.

– С этой – нет, – резко ответил Ярнефельт.

И словно в подтверждение его слов глаза черногривого скакуна сверкнули алым. Возможно, конечно, показалось, но, судя по тому, как испуганно икнула Ульяна, попятившись, у нас была общая галлюцинация.

– Давайте усадим его в карету, – предложила я, пока Уля под успокаивающими каплями (будь они неладны) ещё что-нибудь не ляпнула.

Тенебриец позвал двух крепких парней из своих, и те, не обращая внимания на слабые протесты моей подруги, всё-таки запихнули её в экипаж.

Вовремя! Его величество наконец соизволил выйти проститься. Обнял меня, грозно прошептав на ухо, чтобы была умницей и не подвела Бризантию. Отстранившись, с медовой улыбкой пожелал мессиру Коршуну и его парням лёгкого плаванья.

А у меня снова при мысли о море желудок сделал кульбит и терпкий ком застрял в горле.

Когда мы с Абель утрамбовались в экипаже, заодно утрамбовав и пышные юбки, Ульяна уже спала. Храпела на весь королевский парк, и после, когда карета катилась по узким улочкам Рейявера, чем-то напомнившего мне любимую Прагу, в которую я так часто возвращалась, и по работе, и для души, продолжала выводить на всю столицу звучные рулады.

– Ты это специально?! – набросилась я на фрейлину.

– Нет, конечно же! – стала та защищаться. – Эвельер же огромный! Вот я и дала побольше, чтобы уже точно успокоился… А оно вон что вышло.

– В следующий раз советуйся со мной, прежде чем что-то ему… ей(!) давать!

Абель кивнула и на некоторое время притихла. Даже взгляд на меня поднять не решалась, видимо, чувствовала себя виноватой. Только когда в приоткрытое окошко экипажа ворвался терпкий солёный воздух и до нас донёсся пронзительный крик чаек, выглянула наружу и восхищённо выдохнула:

– Пресветлая богиня! Какой же он красивый!

Корабль тенебрийцев действительно впечатлял. Своими размерами, обилием алых парусов (прямо как в одной небезызвестной пьесе), жуткой деревянной мордой на носу судна. Нет, резьба была весьма искусной – не придраться, но оскалившаяся рожа не то демона, не то неведомого чудища откровенно пугала.

Не представляю, что Абель нашла в нём прекрасного.

Экипаж резко притормозил, и Ульяна громко всхрапнула, заставив меня отвлечься от созерцания корабля.

– Уль, ты как? – осторожно коснулась её плеча.

– Отли-и-ично… – растягивая губы в сонной улыбке и по-прежнему не открывая глаза, протянула подруга.

– И долго она будет в неадеквате? – зыркнула я на фрейлину.

Та развела руками.

– К вечеру должно пройти. Я… надеюсь.

Надеется она… До вечера Ульяна может выложить мессиру Коршуну всю нашу подноготную. Кто мы, откуда, как оказались в этом мире кошмаров.

Впрочем, как оказались – мы-то как раз и не знали. Вернее, знали, но не помнили. В ту ночь мы веселились с подругами в ночном клубе, отмечая грядущее замужество Ули, а дальше невесте стало плохо, и я повела её в туалет.

Увы, последнее наше воспоминание о Земле – это кабинки с унитазами и выстроившиеся рядком раковины.

Да уж…

Я снова взгрустнула, правда, как следует порефлексировать мне не дали. Дверца кареты распахнулась, и один из тенебрийцев подал мне руку.

– Прошу, ваше высочество.

Я вышла из экипажа и стала бросать по сторонам взгляды. Столичный порт явно не входил в список мест, которые следовало посещать в одиночестве приличной дэйе. Повсюду сновали моряки (ну или просто мужики бандитской наружности, небритые и татуированные). Одни грузили на корабли огромные тюки с неопознанным мной содержимым, другие курили у трапов и обводили ленивым взглядом длинную набережную, задерживая внимание на редких мелькающих здесь девушках – торговках едой и бутылками алкоголя явно домашнего производства. И то, и другое покупалось на ура. Успела заметить, как одну румяную хохотушку обступили сразу несколько моряков, торопясь подчистить содержимое двух её огромных корзинок.

Торговали здесь не только съедобно-горячительным. Невольно посмотрела в сторону Коршуна и увидела, как к нему без малейшего стеснения липнет девица весьма облегчённого поведения. Грудь из блузы едва не выпрыгивала, да и разрез на юбке по самое некуда не оставлял сомнений, что предлагает здешнему контингенту данная дэйя.

Я бы на месте Коршуна побрезговала, а он ничего, не спешил её посылать. Наоборот, отвечал на её воркотню обаятельной улыбкой, то и дело ныряя взглядом в декольте шлю… Ладно, бесстыдницы.

Ну вот как так?

Или думает, что мы все будем его ждать, пока он будет помогать развитию местного малого бизнеса?

Показав мысленно девице фигу, решительно направилась к мессиру.

– Долго ещё? – Приблизилась к нему так близко, чтобы трудяга поняла – здесь поработать не вариант.

Ярнефельт перевёл на меня взгляд, с явной неохотой отвлекаясь от того, чем одарила красотку мать-природа:

– Вам так не терпится пуститься в дальнее плавание?

Я тут же позабыла о вспышке злости, которую вызвала во мне незнакомка, и вспомнила о своей морской болезни.

С тревогой прошептала:

– Насколько дальнее?

– Завтра на закате будем в Агатовых чертогах, – успокоил меня Коршун. Правда, тут же снова напугал: – Бурями минуем Изумрудное море и уже к утру окажемся в Студёном.

– Вы сказали бурями? – с замиранием сердца переспросила я.

Это что за ерунда?!

Вместо того, чтобы по-человечески объяснить, что да как, Коршун вроде как ободряюще коснулся моего плеча.

– Крепитесь, принцесса. Ночь будет длинной.

И отчалил отдавать приказы своим людям, оставив меня пребывать в тихом ужасе.

На этом волнения не закончились. Чтобы погрузить на борт Эвельера, мне пришлось убить кучу нервных клеток. Ярнефельт собирался отправить его на одну из нижних палуб, а я требовала отнести в мою каюту.

– В вашу каюту мужчинам вход воспрещён, принцесса, – явно теряя терпение, процедил Ивар.

Я тоже его уже давно теряла. Стоя на верхней палубе, всем своим нутром ощущая море под нами.

Ну вот, уже накатывает дурнота, а мы ведь ещё даже не отчалили.

– Мужчинам, может, и воспрещён, а Эвельеру можно, – упрямо возразила я.

– Хотите сказать, он не мужчина? – усмехнулся Коршун.

Знали бы вы, мессир, насколько близки к истине.

– Хочу сказать, что вам не о чем беспокоиться.

Тенебриец приблизился ко мне на два шага. Заметила, как глаза его стали ещё темнее, а на острых скулах выступили желваки.

– Мне не нравятся ваши попытки сделать из меня дурака, Дамия. Король не зря переживал о ваших чувствах к этому мальчишке.

И столько пренебрежения в голосе. Удивительно, как ещё не поморщился и не сплюнул себе под ноги.

– А вы не ревнуйте, ваша тёмность, – елейно улыбнулась я. – И не берите пример с моего глупого отца. Поверьте, между мужчиной и женщиной может быть просто дружба. И мы с вами тоже подружимся, если не будете таким… таким… Коршуном!

Ярнефельт усмехнулся, после чего упрямо отрубил:

– Я не пущу его в вашу каюту.

– Хорошо, – кивнула, будто бы соглашаясь. – Тогда я спущусь к нему. И буду находиться рядом, пока моему другу не станет лучше. Одна наедине с бессознательным парнем и вашими моряками. Что скажете?

Если бы взглядом можно было убить, мне бы не пришлось переживать ужасы грядущей ночи. Я бы уже сейчас рассыпалась жалкой горсточкой праха, которую подхватил бы и развеял по воздуху порыв тёплого морского ветра.

– Будь вы моей, принцесса, я бы…

Он не договорил, но судя по всё той же тьме в глазах и хищно заострившимся чертам, Эвельер сию же минуту оказался бы где-нибудь за бортом, а я в трюме в кандалах.

Но, к счастью для меня, я была потенциальной избранницей его короля.

– Проведите этого увальня в покои принцессы! – рыкнул Коршун и пошёл отводить душу на матросах.

Глава 8. От заката до рассвета, или Постельные развлечения Ярнефельта

Дальше – хуже. Не успел корабль отчалить от берегов Бризантии, как я поняла, что пришло время принимать позу трупа. Укладываться рядом с Улей, обнимать тазик и начинать считать минуты, секунды, мгновения до окончания пыточного путешествия.

Благо кровать, несмотря на скромные размеры каюты, была большой. Имелась ещё одна в углу, совсем узкая, для Абель. Сначала Эвельера хотели уложить на эту койку, но потом поняли, что в лучшем случае поместится только его половина и с таким же успехом можно просто швырнуть полусознательное тело на пол. Скрипучий, дощатый, он был застелен узорчатым ковром, цветовой гаммой, сине-голубой, перекликающимся с покрывалом на моей кровати.

– Кладите на мою! – велела я.

Тенебрийцы растерянно переглянулись.

– Живее! – потребовала, как подобает требовать принцессе, и добавила, властно задрав подбородок: – И принесите воды. Да побольше!

Ульяне сейчас надо пить и пить, чтобы очистить организм от самодеятельности фрейлины.

В отличие от Коршуна эти парни протестовать не стали, сделали всё, как им сказали.

Как только за ними закрылась дверь, я повернулась к Абель.

– Ярнефельт говорил что-то про бури, благодаря которым он собирается по-быстрому добраться до дома. Есть предположения, что это может быть?

У меня совсем не было желания лишний раз встречаться с Коршуном и клянчить у него информацию.

– Наверняка среди тенебрийцев есть стихийники, способные призвать непогоду. Но я не знаю, как шторм поможет кораблю идти быстрее.